Читаем без скачивания Оскверненная - Гленда Ларк

Положив крышку ящика на водоросли, я осторожно влез на нее. Вода стала просачиваться в щели, но и только. Дек и Тризис передали мне бесчувственную Флейм, и я опустил ее на грубые доски. Даже под ее весом, добавившимся к моему, крышка почти не прогнула путаницу бурых стеблей. Я попробовал ступить с крышки ящика на водоросли и тут же увяз – но только по колено. Я чувствовал себя как аист, стоящий на трясине. Мне было совершенно невозможно передвигаться, не говоря уже о том, чтобы тянуть за собой крышку с ее грузом.

Я подумал о птицах – яканах с длинными пальцами, живущих на прудах. Утки с перепончатыми лапами тоже способны переваливаться по грязи… Я выбрался на причал и привязал к подошвам своих башмаков по дощечке и попробовал снова встать на водоросли. На этот раз я не увяз, но стало ясно, что идти будет нелегко.

– Давайка и ты, Дек, – сказал я. – Придется нам вдвоем тащить эту крышку.

Дек кивнул и последовал моему примеру. Тризис растерянно смотрела на нас.

– Я не умею плавать, – виновато сказала она. – Вы сможете тащить нас обеих – и Флейм, и меня?

Как раз в этот момент мы услышали приближающиеся крики. Это были, как я догадался, стражники. Они воспользовались другим трагом, чтобы спуститься…

Я протянул Тризис дощечку:

– Будешь помогать нам отталкиваться. Пора! – Тризис влезла на крышку ящика, а я привязал веревки к ее углам. Дек взялся за одну, я за другую, и мы одновременно сделали сначала один тяжёлый шаг, потом другой, таща за собой нагруженную крышку ящика. Тризис своей дощечкой отталкивалась сзади. Споткнувшись изза непривычной длины своего башмака, я понял, что должен не просто поднимать ноги, а сначала двигать их в сторону и только после этого – вперед. Как утка… Дек стал подражать мне.

– Плаватьто я умею, – сказал он, – только тут и плавать не в чем, верно?

Он был прав.

– А я и сам не знаю, умею плавать или нет, – ответил я. Я сделал еще три шага и зацепился за водоросль, побег которой поднимался над общей массой. Упав на четвереньки, я поежился, глядя, как в образовавшихся углублениях собирается вода. – Будем надеяться, мне не придется выяснить это на опыте, – пробормотал я.

Каждый мучительный шаг сопровождался бульканьем воды, словно выливавшейся из узкогорлого кувшина. Мы плескались, скользили, падали и бултыхались. Тризис решительно сжимала губы, но Дек ругался такими словами, каких мог наслышаться только в казарме в Лекенбреге. К счастью, ветер все еще завывал и хлопал парусами судов, пришвартованных у набережной. До нас долетали обрывки криков и приказаний и скрип досок причала, по которым бегали стражники. Мы видели раскачивающиеся в их руках фонари. Во тьме ночи, надеялся я, мы должны были оказаться невидимыми на фоне черной поверхности забитой водорослями гавани.

Когда я оглядываюсь на то потрясающее путешествие через Адский Ушат, отчетливее всего я помню страх. Не страх перед теми, кто нас преследовал, но ужас, вызванный водой и водорослями под нами. Каждый шаг, который мы делали, был еще одним вызовом несчастью, еще одним искушением судьбы, еще одной угрозой смерти… еще одним шансом уйти под эту скользкую массу, зная, что пути обратно не будет.

Была, конечно, и просто трудная работа. Каждый новый шаг означал, что нужно вытащить ногу из жадной хватки водорослей, тянувших к нам свои щупальца, пытающихся проглотить. Они походили на живое существо, раскинувшееся по всей бухте и подстерегающее неосторожных. Мы не сделали и тридцати шагов, когда почувствовали полное изнеможение; однако остановиться было нельзя. Нам нужно было покинуть Адский Ушат прежде, чем взойдет солнце.

Я все время думал: что, если гдето поблизости находится человек, обладающий Взглядом? Он увидит свечение дунмагии Флейм… она покажется ему ярким маяком, так же ясно сообщит о своем присутствии, как если бы кричала: «Я здесь! Я здесь!»

Мы продолжали ковылять, шатаясь, как пьяные, готовые в любой момент рухнуть… Предположив, что капитан «Буревестника» не встал бы на якорь рядом с хранителями, я выбрал сигнальные огни, располагавшиеся в стороне от прочих; к ним мы и шли. Когда мы приблизились к разводью, образованному течением реки, слой водорослей сделался тоньше. Мне все труднее стало находить опору. Дек ступал по, казалось бы, сплошному слою водорослей, но вдруг одна его нога провалилась в дыру, и он неумолимо заскользил вглубь. Я бросил веревку и кинулся ничком на поверхность водорослей. Как раз в тот момент, когда голова Дека скрылась под водой, я сумел ухватить его за волосы. Тризис перегнулась вперед, и совместными усилиями мы сумели дюйм за дюймом вытащить Дека из сплетения водорослей туда, где они давали более надежную опору. После этого какоето время мы пролежали, совершенно лишившись сил; Флейм, к счастью, все это проспала.

Нам пришлось немного вернуться и добираться до корабля более кружным путем. Было слишком темно, чтобы мы могли прочесть название на его корме, но вахтенный сообщил нам, что это именно «Буревестник».

Если бы мы думали, будто наши беды кончились, мы, конечно, ошиблись бы. Капитан, пожилой бородатый моряк с Ксолкаса по имени Сабестон, ожидал нашего прибытия, но ему весьма не понравилось, что Блейз с нами нет; еще больше он огорчился, когда мы сказали, что должны отплыть без нее. Да и как вообще смогли бы мы выйти из гавани? Одно дело плоскодонке добираться до попавших в ловушку кораблей, и совсем другое – бригу покинуть бухту, забитую водорослями.

Я подождал, пока Флейм под присмотром Тризис уложили в каюте, а мы с Деком, получив сухую одежду, немного согрелись, прежде чем снова начать обсуждать проблему с Сабестоном. Он все еще был мрачен, и корабль не двигался с места.

– Если мы не выйдем в море, – сказал я ему, – днем все здесь обыщут хранители.

Капитан напыжился, как увивающийся за самкой голубь.

– Они не посмеют! Это же мой корабль! И здесь Брет, а не острова Хранителей!

– Неужели ты думаешь, что они обратят на это внимание? – устало сказал я. – Имея столько силвов и пушки, они считают, что могут править всеми нами так, как находят нужным. Сила сама себе закон; ей не нужно ждать, пока ее право признают другие. Если ты мне не поверишь, капитан, все мы попадем в беду.

Моя горячая речь была подпорчена необходимостью повторять каждую фразу: изза моего акцента Сабестон плохо меня понимал. Наконец он просто бросил:

– Ни один хранитель не ступит на палубу моего корабля!

– Тогда твой корабль может войти в историю как первый, разнесенный в щепы огнем пушек! – «Надутые голуби, – подумал я, – часто бывают просто смешны».

– Да пусть являются и ищут, – вмешался Дек. – Сирсилв Тризис создаст иллюзию и спрячет нас.