Читаем без скачивания Поцелуй шелки - Тессония Одетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хорошо, что он стал свидетелем нападения.
Так он сможет позаботиться о Дориане.
Я преодолеваю остаток пути до Зары, пока не нащупываю чешую. Она пытается отшвырнуть меня, но я вонзаю лезвие в ее плоть. С рычанием Зара отшатывается, и я крепко хватаюсь за нее.
Следующее, что я чувствую, – вода, наполняющая мои легкие.
Глава XXXIX
Когда свет Колесницы гаснет, я моргаю, пытаясь рассмотреть хоть что-то в темной морской воде. Передо мной напоминающее маску ярости лицо Зары. Я оглядываюсь. Дориана нигде нет.
Должно быть, мой план сработал. Моя атака заставила Зару отпустить Дориана и перенесли в водную ловушку меня вместо него.
Зара хватает меня за горло, и я чувствую, как ее когти впиваются в мою шею. Я пытаюсь нащупать рукоять кинжала, но мои руки так и остаются пустыми. Когда перед глазами начинает темнеть, часть меня хочет сдаться, прекратить борьбу. Перестать пытаться задержать дыхание и бороться с водой, которая грозит вот-вот поглотить меня. Но моя битва еще не закончена. Я помню, как Нимуэ сказала, что Колесницу можно использовать только дважды, прежде чем будет необходимо зарядить ее звездным светом. Если предположить, что Зара не использовала устройство раньше, у нее все еще остается одна попытка. Так что она все еще может перенестись обратно и убить Дориана.
Когда я закрываю лицо Зары рукой, мои легкие горят. Другой рукой я тянусь к голове, где нахожу запутавшийся на концах моих волос гребень. Рывком я освобождаю его. Со всей силой, что у меня осталась, я вонзаю зубцы гребня в предплечье Зары, между внутренней стороной локтя и запястьем той руки, что держит Колесницу. С шипением Зара толкает меня в грудь, вынуждая выпустить оставшийся в легких воздух. Я больше не вижу своего противника, поскольку остаюсь болтаться в воде в одиночестве. У меня кружится голова, пока я силюсь вспомнить, как плавать в этой форме. Я дергаю ногами, но слишком тяжелые юбки утягивают меня вниз. Все ниже и ниже.
Я сжимаю пальцы в кулак, но они слишком онемели, чтобы почувствовать, держат ли хоть что-нибудь. Если вообще что-нибудь держат.
Мое зрение все больше тускнеет, становясь почти черным. Тем не менее я не перестаю извиваться. Дергаю ногами раз за разом. Тщетно сражаюсь со своими юбками. Когда чьи-то твердые, безжалостные руки обхватывают мою талию, я сопротивляюсь. Однако, вместо того чтобы утянуть меня на верную смерть, они вытаскивают меня на поверхность.
Когда моя голова оказывается над уровнем моря, я делаю судорожные вдохи. Мое горло горит, пока я выплевываю скопившуюся в легких воду. Чьи-то руки все еще тащат меня, но я слишком слаба, чтобы бороться, слишком слаба, чтобы сделать хоть что-нибудь, кроме как позволить моему спасителю доплыть до берега.
Я чувствую, как мои ноги натыкаются на камни, но не могу найти опору. Чьи-то руки продолжают утягивать меня дальше. Как только мы выбираемся из воды, те же руки отталкивают меня, заставляя упасть на колени. Завалившись на бок, я вижу, как Зара, темный силуэт под ночным небом, подходит ко мне. Когда я отползаю, каждый мускул в моем теле кричит в знак протеста. Я пытаюсь подняться, но мои ноги не слушаются. Они слишком онемели. Я отодвигаюсь как можно дальше и сажусь на колени, в поисках хоть какого-то подобия тепла пряча руки в складках промокшей юбки. Зара преследует меня. Когда она приближается, лунный свет освещает ее лицо и ярость в глазах. За ее спиной я вижу громоздкие черные очертания знакомого утеса. Мыс Вега.
Положив руки на бедра и скривив губы в оскале, она останавливается прямо передо мной.
– Как бы мне хотелось тебя убить! – кричит она. – Просто позволить тебе утонуть!
Я хмурюсь. Мой рот пытается что-то произнести, но из-за стучащих слишком сильно зубов ничего не выходит. Меня трясет еще сильнее, чем когда я спасла Дориана. Но, как и тогда, я знаю, что поправлюсь. Даже без тюленьей шкуры я остаюсь шелки. Морским существом. Вода – моя стихия. Возможно, я и могу в ней утонуть, но она также придает мне сил. Хотя сейчас я не чувствую даже чего-то близкого к силе. Наконец, мне удается пошевелить губами.
– Почему ты этого не сделала? Тогда?
– Нимуэ никогда мне этого не простит, – бормочет Зара и смотрит на меня взглядом достаточно острым, чтобы порезать. Кровь стекает по чешуе на ее предплечье, показывая глубину раны, которую я нанесла. К сожалению, она тоже является морским созданием, которому помогает вода. В том месте, где я ударила ее ножом, прежде чем она перенесла меня на Колеснице, уже нет никаких признаков раны. – Украсть твою добычу, другое дело. Но лишить жизни ее драгоценную маленькую дочь…
– Так вот почему ты только что спасла меня? – говорю я хриплым голосом. – Думаешь, я действительно что-то значу для нее?
Зара закатывает глаза.
– Ты важна для нее, хоть я и не могу понять почему. Она предпочла тебя мне. Предполагалось, что Дориан станет моим способом отомстить, но Нимуэ использовала неудавшееся покушение на его жизнь как возможность заявить на тебя права. Стать матерью, которой она всегда хотела быть.
– Она мне не мать.
– Но она хочет ею стать. Ты ее гордость и радость.
– Она наложила на меня смертельное проклятие, – горько смеюсь я.
– Ты не умрешь, идиотка.
Я открываю рот, но не знаю, что сказать. Могла ли Нимуэ солгать? Ведь она обманула меня, сказав, что Совет Альфы санкционировал смерть Дориана. Хотя я четко помню, как она прямо заявила о виде своего проклятия.
– Нимуэ, возможно, и прокляла тебя, но, независимо от исхода, она снимет проклятие в самый последний момент. Она так и сказала Сестрам после того, как привезла тебя сюда. Нимуэ намеревается предложить тебе еще один шанс спасти свою жизнь. Присоединишься к Сестрам, и твоему проклятию конец. Вот почему я без зазрения совести могу сама разобраться с Дорианом. За это Нимуэ не станет меня наказывать. Пока ее драгоценная дочь жива и достаточно умна, чтобы торговаться за свою жизнь, Нимуэ простит меня. В конце концов, для нее самое важное, чтобы ты присоединилась к Сестрам.
– Все это время она знала, что я потерплю неудачу.
– Нет, она надеялась, что у тебя все получится. Безусловно, Нимуэ предпочла бы, чтобы это сделала ты, потому что подобный поступок сломил бы твою жалкую маленькую душу. Тогда у тебя не осталось бы другого
