Читаем без скачивания Я был на этой войне - Вячеслав Миронов

После бестолкового совещания у нас с Юрой не было особых дел, поэтому пошли к разведчикам. Во время боев за Дворец из округа прислали замену — начальника разведки, из новосибирской дивизии, Юру Пахоменко. Здоровенный бугай, в звании капитана. Не дурак выпить и закусить. Наш парень. Воевал отчаянно, но не бестолково, за своих разведчиков готов был горло перегрызть. Прежнего начальника разведки отправили в тыл. После боев в городе у него развилась устойчивая форма клаустрофобии — боязнь замкнутого пространства. В городе, на улицах, он также чувствовал себя крайне неуютно. Постоянно озирался, ждал выстрела. Ничего удивительного в этом нет. В этом пекле под соответствующим названием Грозный мы все стали немного сумасшедшими. Дай бог, чтобы у меня это потом не проявилось.

На замену раненому командиру разведроты прибыл капитан Сухоруков. Этот вообще замечательный парень. Прибыл из Новосибирского общевойскового училища. Был там командиром роты. Сам написал рапорт с просьбой о направлении в Чечню. Училище хоть и базируется на территории округа, но ему не подчиняется. Прямое подчинение Министерству обороны. Он мог и не дергаться. Из военных училищ офицеров не брали. Так он сам напросился, добился этой командировки. И отлично проявил себя. Вместе с разведчиками лазил по подвалам, не стеснялся ничего и не боялся никого.

Завоевать уважение разведчиков — непростое занятие. Разведка — это элита пехоты. Перед ними стоят специфические задачи, и многое им прощается. Мечта почти всех солдат попасть служить в разведподразделение. Их меньше всего в мирное время гоняют на бестолковые работы, действительно учат воевать, длительное время находиться на территории противника, собирать сведения, передавать их своим. Все ребята спортсмены, обучены рукопашному бою. Их постоянно учат импровизировать, приспосабливаться к изменяющейся обстановке, убивать. Приходится убивать не с далекого расстояния из автомата, а собственными руками, по-тихому. Если противник-часовой в бронежилете, то разрезать горло от уха до уха, пока в образовавшуюся щель не вывалится язык. Разведка идет впереди всех, а на привале, когда все занимаются обустройством, отсыпаются, отъедаются, они не сидят на месте. Осматриваются вокруг, обшаривают все в поисках противника. Если он попадается в густых зарослях кустарника, то короткий бесшумный бой на ножах, в живых оставляется только один дух, который очень быстро уносится прочь. Чем дальше, тем лучше. Для этого выбирается обычно кто похудее. Если только он не радист и не командир группы.

Если же разведчики попадаются, то они — самые «лакомые» кусочки. Идет очень быстрый допрос. Духи тоже обучались в наших военных училищах, и поэтому методы разведки, состав групп, методы ведения допросов точно такие же, ничуть не отличаются от наших. Привычка! И когда вражеский разведчик попадает в наши руки, то знает, что лучше добровольно и быстро рассказать, что знаешь. После этого быстрая, не мучительная смерть. Если повезет, то выстрел в упор из ПБ. А нет — нож. Ножи у них тоже особенные. НР — нож разведчика, НРС — нож разведчика специальный. Нож разведчика имеет длинное неширокое лезвие, рукоять с ограничителем. Нож разведчика специальный тот же самый, но имеет кнопку, при нажатии которой лезвие вылетает на семь-десять метров. Человек при попадании такого сюрприза почти наверняка погибает. И тот и другой носится в ножнах на голени правой ноги, может крепиться на пояс, а также на левом плече. Все зависит от мастерства, моды, привычки, характера выполняемого задания, местности.

Вооружение разведчика в «махре» такое же, как и у обычного пехотинца. АКС,[12] в лучшем случае — АКСУ,[13] НР или НРС, подствольный гранатомет ГП-25, ПБ. Передвигаются они на таких же БМП-2. Это в спецназе и вооружение, и техника специальные, а у наших — все тоже самое. Одно слово — «махра». Но они пользуются заслуженным уважением всего личного состава. Правда, они первейшие нарушители дисциплины, а командиры во время войны пытаются сделать из них свою личную охрану. Но командир роты — это Бог и Царь в одном лице. За малейшее ослушание следует жесточайшая расправа. Если в обычных подразделениях это может проявиться в одной зуботычине, то у разведки зубы летят в разные стороны. А еще командир роты может устроить поединок. Сам надевает перчатки, и идет бой без правил. Вся рота — свидетели. Если ты сильнее, ловчее, агрессивнее, то можешь победить ротного, но не было в бригаде еще такого прецедента. Отношения на войне между солдатами и командирами ровные, почти братские, а у разведки еще более тесные. Разведка уходит на десятки километров без поддержки своих основных сил. Ведет группу офицер, он — проводник. Подведет хоть один из группы — все покойники. И понятие «связка», «плечом к плечу» для них не пустой звук.

И вот к этим мужикам мы пошли в гости. Если и переселять русских, то при возникновении нештатной ситуации нам двоим не справиться. А остальные батальоны находятся за несколько километров. Разведчики нам могли здорово пригодиться. В гости с пустыми руками не ходят. Как упоминалось выше, мы были монопольными владельцами спирта, не считая, конечно, докторов. Но у доктора просить неудобно, спирт нужен больным для операций и самим докторам для поправки собственного здоровья. Был небольшой запас спирта еще у связистов, но они сами не пили и другим не давали — аппаратура без ежедневного обслуживания спиртом в полевых условиях отказывалась работать. А срыв боевой связи — преступление.

Разведка занимала один из боксов МТС. Офицеры жили в кунге КамАЗа.

— Здорово, мужики! — мы вошли в кунг и увидели, что у разведчиков «второй» завтрак. На столе стояла бутылка с «а-ля Чечней».

— Вы что, эту бурду пьете? Нет ничего лучше? — удивились мы.

— Здорово, проходите, — разведчики подвинулись. — Коньяк закончился, про водку уже забыли, вот и давимся этой политурой.

— Мы тут случайно бутылочку спирта прихватили. Будете?

— Наливай! — начальник разведки протянул стакан.

— И мне тоже! — присоединился к начальству командир разведроты.

Мы с Юрой тоже налили себе по полстакана спирта, разбавили, накрыли плотно рукой стакан. В стакане бушевала реакция. Жидкость стала белой. В этот момент самое главное, чтобы воздух не попал в стакан. Потом выпили. Закусили. Спирт не водка, пьется тяжелее, хотя есть в бригаде гурманы, которые предпочитают спирт водке. На вкус и цвет…

— Что слышно в разведке? — спросил Юра у своих тезок.

— По радиоперехвату ничего особенного, а вот со спецназом разговаривал, так те страшные вещи рассказывают, — начал начальник разведки.

— И чем спецназ нас пугает?

— Ходили они в глубокую разведку, в Шали. Там, по оперативным данным, большой концлагерь, и наших пленных человек с полсотни. Сходили, посмотрели, точно — есть лагерь. Издеваются над нашими, бьют, не кормят, работать заставляют, в кандалах, короче, как в средние века. Старший кое-как своих зверей сдержал.

— Правильно, — вмешался ротный, — ну, перебили бы охрану, а наших потом куда? С собой не возьмешь, и выполнение задания сорвешь.

— Не перебивай. Давай, Юра, продолжай.

— До ночи отлежаться надо было. Духов в Шали — как грязи. Залезли они на чердачок, спят, кто на часах стоит, кто «массу» давит. И тут в центре на площади шум, крик, муллы что-то визжат. А место у наших было на пригорочке. Оптика хорошая, вот сквозь эту оптику и наблюдают. А там митинг начинается, и выступает Дудаев собственной персоной. Вокруг него охраны человек сорок. Да только она внизу, у его ног. Сам он как на блюдечке. До него метров четыреста. Короче, тут даже без оптики «снять» его — как два пальца… А команды не было. Запрашивает старший базу — Ханкалу. Так мол и так. Вижу Дуду, что делать? Отвечают — ждать. Через полчаса выходят на связь и не позволяют «фотографировать».

— Звиздец! — я плюнул. — Наливай!

Выпили. Закусили. Ну что же, сами себя разведчики завели и нас «подогрели». Пора начинать про дело.

— Мужики. Если нас все уже продали и предали, так неужели мы сдадим своих? Мы сами, здесь?

— Нет, конечно.

— Нет. А что, Слава, сделать надо?

— Ничего особенного. Мы с Юрой тут порешали, и есть мнение, что наших местных русских коль скоро мы не можем с собой в Россию забрать, то надо хотя бы переселить в их собственные дома.

— За справедливость?

— За справедливость. Пусть духи нас боятся.

— Нет проблем. А ты как считаешь?

— Святое дело.

— Сейчас поедем?

— У тебя какие-то дела?

— Ничего срочного нет. Приеду — у БМП торсион поменять надо. До вечера я свободен. Кстати, а может, и пару домов тряхнем, якобы в поисках пропавшего духа-председателя?

— Давай.

— А командир?

— Да пошел он на хрен. Сам же, балбес, сказал, чтобы его приятеля нашли.