Читаем без скачивания Хранитель - Юлия Игнатова

"Мой господин!.. Мы убьем их всех, слышите?.. Они все поплатятся…"

Голос Невана пропитанный столь же сильной ненавистью и яростью как у Лаера звенел в голове Хранителя. Лаер перехватил медальон, слабо пульсирующий теплом, и брезгливо спихнул развороченное тело Настоятеля в пропасть.

Неван снова слился с Лаером, согревая его оледеневшее сердце памятью сладкого моментами убийства Рейнейса.

Хранитель обернулся. Лаис. Брат.

— Я верну тебя… Слышишь? — тихо шептал Лаер, опускаясь на колени подле него.

Родовая магия зашипела в отчаянии и горе, скользнула к Хранителю. Лаер бережно поднял мертвое тело на руки.

Он только что потерял истинную любовь семьи — которая была готова принимать его как убийцу, и вора, и последнюю мразь. Эту слепую, безоговорочную любовь и веру.

Семья — маленькая вселенная, которая не должна быть на ряду с чем — то привычным и обыденным. Люди связанные такой любовью — сверхлюди. Они на ступеньку любого явления и человека в природе. Потому что их любовь не продается и не покупается, она священна. Никто и никогда не будет любить столь яро, абсолютно, безусловно, как семья. И ставить на одну линию с ней даже любимого человека или что-то еще — святотатство.

Семья бережно отмоет наши руки от чужой крови, спрячет украденное нами, навеки похоронит наши самые грязные и порочные тайны, изопьет чашу нашей боли с легкой улыбкой, коя более уместна при пробе хорошо выдержанного вина, и все с той же улыбкой разобьют на черепки кувшин наполняющий чашу болью.

Семья всегда будет ждать нас, даже оттуда, откуда никто не возвращался; даже тогда когда больше никто не ждет.

Никто из богов, которые жестоко карают за грехи, никто из ангелов от которых мы отрекаемся, и они уходят, не сможет любить нас сильнее.

Семья выше богов, благороднее ангелов.

А когда ее не станет — падет пеплом тот маленький мир в котором можно было спрятаться от страха и жестокости, от боли и ненависти; маленький мир, способный оберегать нас.

Купить можно всех — у каждого своя цена и валюта. Поэтому не стоит марать образ семьи обо что-то земное и материальное.

Его маленькая, новообретенная семья, ценность которой он осознал совсем недавно, мертва.

Сколько боли. Столько же и крови. Везде должен быть баланс. Лаер умер вместе с братом, с возрождающейся надеждой… Они оплатят кровью. Все. До единого.

Уна…

— Лаер…

Круг Сетаролла вспыхнул при словах активации.

Храм. Аккурат ночная молитва — храмовики склонили головы сидя на скамьях.

Лаер усмехнулся.

И это было последнее что увидело большинство вскинувших голову.

— Лаер, пожалуйста. Хватит. Уходим. — Спокойный, очень спокойный голос, и Уна настойчиво тянет его за рукав, стараясь не отводить от него взгляда, чтобы не видеть окровавленные стены.

Лаер сидел в своем кабинете в неофициальной резиденции на севере Видэллы и неотрывно смотрел на магический вакуум. Небольшая ловушка хитросплетений трех типов вязи, позволяющая сбросить власть течения времени для всего, что находиться в ее границах. Для всего неживого. И то, что она сейчас оберегала, было неживым.

Но и не мертвым, поскольку магия предотвращала тление и разложение тела.

— Лаис…

Лаер произносил это имя в миллиардный раз, и вопреки всему оно не теряло смысла. Он поднес бокал с насыщенно — красной жидкостью к губам. Вкус вина на губах и вины в душе.

Брат словно бы заснул. Лежал на дивно сработанном каменном столе и казался спящим.

Вот уже три дня. И три вечности для Лаера. Хранитель почти не помнил, чем занимается утром и днем, он приходит в сознание лишь вечером, когда возвращается к брату, и сидит в кресле, не отрывая взгляда от его тела до самого утра.

Лаер знал, что отдает приказы Ордену к истреблению глав Храмов, знал, что в стране паника, знал, что Мирей рвет и мечет, пытаясь его отыскать, знал, что его ищет Рийский, но все это не имело никакого смысла.

И никакого значения.

Орден доставлял Лаеру старейшин. И Хранитель до этих моментов не подозревал, до чего может развиться его изощренность и заснуть брезгливость.

Но их смерти не насыщали ту затягивающую ледяную пустоту.

А еще у Лаера начала постоянно болеть голова. Подошел срок. Сила Ноктура оказалась напрасной. Лаер ее и не чувствовал в себе.

Четыре, максимум пять дней на то, чтобы убить храмовиков найти способ не подохнуть, и вернуть Лаиса.

— Лаис…

Нужно встретиться с Ирте. Для начала. Он поможет.

Нет. Нельзя. Нельзя никому говорить о Лаисе, пока он не найдет абсолютный способ обезопасить тело.

"Мой господин…"

Неван просил свободы. Он всегда просил свободы рядом с телом Лаиса.

Лаер вытянул руку позволяя мечу выскользнуть и опуститься на пол в виде металлической змеи. Кобра подползла к вакууму и тревожно подняла голову, неотрывно глядя на своего создателя.

— Ты не знаешь, как разорвать наши души? — в сотый раз спросил Лаер.

"Нет, мой господин" — В сотый раз с невыразимой болью ответил Неван.

Лаер пробовал все, вплоть до того что переделал Связующий обряд, едва не сломив собственную вязь на ореоле и не умерев. Неван стойко терпел терзание своей души, но никакие попытки не увенчались успехом. И Лаер боялся поверить, что брата нельзя вернуть. Неван — самостоятельная сущность, пусть и зависящая от Лаера. Но он самостоятелен. Автономен. Переродившийся. Живой.

"Он во мне. Он все еще во мне. Я жив, он тоже. Я хочу отделиться, но не понимаю… Простите меня мой господин. Я хочу вернуть его, но не понимаю как…"

Это лишь успокаивало Лаера. Неван еще держит Лаиса.

Есть вещи которые нельзя изменить…Нельзя изменить, никак нельзя изменить…

Они должны иметь место в жизни. И как бы мы не хотели, мы не можем повлиять на ход уже случившегося. Лаер ненавидел выражение "не было выбора". Он построил свою жизнь так, что это выражения было не уместно. И он осознал ничтожность того, что прежде считал своим величием. Ощутил там. В дождь посреди зимы. С мертвым телом брата у своих ног.

Есть вещи, которые нельзя изменить. Есть вещи, которые нельзя прощать.

Он погряз во всех этих вещах. И какова же цена…

Если все вернуть назад… Он изменил бы лишь одно — попытался объяснить брату. Унижался бы, умолял, ползал за ним на коленях, пытался оправдаться… Но не допустил появления той восьмилетней пропасти за зря потраченного времени. Треть жизни Фесе под хвост. Когда нужна была только поддержка, только разделение бремени. То, что он искал в остальных…

Лаис бы поверил — сейчас Лаер это знал. Брат бы понял, принял, не оттолкнул… Но Лаер же гордый! Лаеру надо было показать, что он непоколебим! Что плевать он хотел на все и вся… Какой же он глупец…