Читаем без скачивания Рене по прозвищу Резвый - Елена Кондаурова

Впечатления были настолько яркими, что Рене постоянно торчал на палубе, не желая спускаться в каюту. Ему нравилось все. Как свистит в свой свисток боцман, как отдает команды первый помощник, как стоит у штурвала рулевой, как матросы ловко взбираются на мачты и меняют паруса. Нравилось даже, как юнги драят палубу.

Рене пообещал себе, что, когда вернется домой, он то временем наберет денег и купит себе такой же корабль, даже еще лучше. И будет путешествовать или даже перевозить на нем товары, ведь отец, несмотря на баронский титул, отнюдь не чурался подобного занятия. Как же это, наверное, здорово — бороздить моря!

А может, это и к лучшему, что он оказался здесь, на корабле, плывущем в Новый Свет? — вдруг пришло в голову Рене. Когда еще он смог бы посмотреть мир? Скорее всего никогда. Сразу бы впрягся в управление поместьем, отец, как помнилось Рене, всегда тратил на это чертову уйму времени, и сидел бы безвылазно дома. Самой дальней поездкой была бы поездка в Париж. Но в Париж ведь можно съездить в любое время, а вот в Новый Свет молодого барона де Гранси вряд ли бы когда-нибудь занесло.

Рене поднял глаза к небу и искренне помолился господу за заботу. Может, это и наказание ему за то, что сбежал из семинарии, но наказание интересное, такое, которое он и сам бы для себя выбрал. Оно только подтверждало то, что Рене всегда знал. Что бог — добрый. Что он заботится обо всех своих тварях и о Рене в том числе. Рене нисколько не сомневался в том, что бог от него не отвернулся. Разве создатель не дал каждой твари свободу выбора? Так разве он будет сердиться за то, что Рене выбрал то, что искренне считал для себя лучшим? А Пречистая Дева? Милая и ласковая Пречистая Дева, так похожая на мать? Разве она могла хотеть, чтобы Рене стал священником, зная, насколько ему самому этого не хочется?

Так, может, это и вообще не наказание? Рене так удивился этой мысли, что забыл дышать. Он как-то свыкся с тем, что ему придется заплатить за то, что он сделал. Тогда получается, что братья действительно виноваты перед ним? И они действительно заслуживают смерти за свою жадность и за то, что продали своего старшего брата в рабство, да и вообще чуть его не убили? Разве это по-христиански — так относиться к людям?

Рене вдохнул и сжал зубы. Прав Жиль, они заслуживают наказания. И он их накажет. Накажет так, что мало не покажется. От того, что он сбежал из семинарии, плохо никому не стало, разве что отец рассердился на том свете. Да и в этом Рене сомневался. Он вообще не верил, что отцу действительно явилась Пречистая Дева, а не накрыл бред замерзающего в холодной воде человека. Не тот у отца был характер, чтобы общаться с Царицей Небесной.

А то, что сделали с Рене братья, это похуже, чем убийство Каином Авеля. Такие вещи спускать нельзя.

Ну ничего, пообещал себе будущий барон де Гранси, это им с рук не сойдет. Он выживет, выживет, чего бы ему это ни стоило, и вернется домой. А там уже он с ними разберется. Отправит либо на кладбище, либо в госпиталь с тяжелыми травмами. В таком развитии событий Рене не сомневался. Ни Жерар, ни тем более Пьер, несмотря на то, что их, как и самого Рене, обучали владению шпагой с самого детства, особенными успехами в фехтовании не отличались. Да и драться не любили, предпочитая решать проблемы один с помощью злого языка, а другой — прибегая к кляузам и наговорам. Мстить малышу Луи Рене не собирался, ясно же, что мальчишка еще слишком мал, чтобы участвовать в заговоре против него.

Да, так и будет. Рене вернется и станет бароном, как ему и было предназначено самим господом богом, и все будет так, как нужно.

Единственное, что он потеряет из-за своего отсутствия, так это Селесту. Рене был молод, но не питал никаких иллюзий на этот счет. Сейчас Селесте шестнадцать, а когда он вернется, будет в лучшем случае двадцать. Вряд ли она его дождется. Когда он видел ее в последний раз, на похоронах матери, ей было четырнадцать, и она уже тогда была очень хорошенькой. Впрочем, она всегда казалась ему хорошенькой, даже в детстве. Скоро вокруг нее начнут виться претенденты на ее руку. Надо быть святой, чтобы дожидаться своего блудного кузена, который бродит неизвестно где, не зная к тому же, жив он или давно умер. Ну и что с того, что они практически выросли вместе и с самого детства знали, что поженятся? Что с того, что они всегда отлично ладили? И что с того, что, когда Рене отправили в семинарию, Селеста во всеуслышание объявила, что по-прежнему будет считать его женихом и откажется от него только тогда, когда он примет сан? Да ничего. Если появится приличный претендент на ее руку, который к тому же будет достаточно ловок, чтобы вскружить ей голову, она выйдет замуж. И даже если засомневается, то дядя Бернар поможет ей принять верное решение. Он же не враг своей дочери.

Да, о Селесте ему придется забыть. Рене принял это решение, сделав над собой определенное усилие. Ну, может, не совсем забыть, она была и остается его кузиной, но как о будущей жене о ней лучше перестать думать. Рене пожелал ей счастья и захлопнул в своем сердце эту дверь. Зачем ему лишние переживания и разочарования? На свете есть еще много женщин, на которых он сможет жениться.

К концу первой недели плавания Рене уже совсем освоился на корабле. Он привык к непрерывной качке, к тесноте и постепенно перезнакомился со всеми двумястами пассажирами, пятьюдесятью матросами, а также с боцманом, с капитаном и с его первым помощником. Разумеется, такие обширные знакомства ему удалось завести не потому, что всем так хотелось пообщаться с юным помощником врача, а потому, что многим время от времени требовалась медицинская помощь. А так как Жиль был по натуре своей мизантропом и человеком весьма нелюдимым, да и часто бывал занят приготовлением лекарств, то разносить снадобья и следить за тем, чтобы их правильно принимали, стало основной обязанностью Рене. Ему приходилось бывать и в каютах состоятельных пассажиров, которые ехали в Новый Свет с относительным комфортом, и в трюме, где более бедные путешественники влачили весьма жалкое существование. После того, как Рене посетил трюм в самый первый раз, он долго благодарил бога за заботу, а Жиля за то, что тот предложил ему остаться в своей каюте, потому что находиться в трюме и в течение получаса было каторгой, а уж жить там постоянно…

Еще Рене благодарил бога и Жиля за то, что судовой врач не позвал капитана, когда Рене его об этом просил, и за его мудрый совет держаться от этого человека подальше. Такой вывод Рене сделал, понаблюдав, как месье Лефевр обходится со своими матросами. Наказания на них сыпались как из рога изобилия за каждую провинность, не важно, крупная она была или совсем незначительная. Рене понимал необходимость дисциплины, но она в его понимании означала не то же самое, что жестокость. А когда матросу спускают шкуру со спины за какую-нибудь мелочь, которую он не успел сделать, то это именно жестокость. Насчет же спин и шкур Рене знал не понаслышке, ему потом приходилось поднимать на ноги наказанных, и он видел все последствия неумеренных наказаний.