Читаем без скачивания Не мой, не твоя (СИ) - Шолохова Елена

Никаких фортелей, никаких необдуманных слов, внушал он. В противном случае потом в суде всё это сыграет против нас. Выставят меня неадекватной, асоциальной мамашей с сомнительным прошлым и неопределенным будущим, и тогда пиши пропало. А мне сейчас важно создать о себе наилучшее мнение на работе, настаивал юрист, получить положительную характеристику, найти людей, кто расскажет про меня, какая я хорошая.

Вот я и старалась, прямо из кожи вон лезла. Хоть и видела, что мое усердие здесь и даром никому не сдалось, а кое-кого даже раздражало. Люда, вторая кадровичка, что сидела со мной в одном кабинете, фыркала:

— Выслужиться хочешь? Зря стараешься. Сейчас мы уволим всех, с бумажками разгребемся, и нас самих уволят. А завод наш закроют. У хозяина, говорят, огромные долги, собирается кому-то продать нас за копейки, а как продаст — переделают тут всё и будет очередной торговый центр.

Я пожимала плечами, мол, ну и пусть. Не рассказывать же ей, зачем мне это так нужно и почему едва не ночую на работе. Я вообще больше помалкивала и не уставала в мыслях благодарить Казаринова, который сумел меня сюда не только устроить, но и сохранить от всех мою постыдную тайну.

Сам он работал здесь начальником отдела логистики и, когда мы изредка встречались на проходной, всегда тепло здоровался и передавал привет от жены.

Я мало понимала специфику предприятия и, к счастью, в кадрах она и не требовалась, но чем больше втягивалась, тем острее сожалела, что всё рушится. Да и роль у меня была незавидная, как у гонца с дурными вестями.

Некоторые принимали грядущее увольнение без драмы, а некоторые негодовали, ругались, грозились судом и отказывались что-либо подписывать.

Но тяжелее всего было с теми, кто, ознакомившись с приказом об увольнении, начинал с мольбой в глазах рассказывать про ипотеку, которую нечем будет платить, про детей, которых надо на ноги ставить, про больных родителей. И хоть от меня ничего не зависело, в такие моменты я чувствовала себя чуть ли не палачом.

Тем абсурднее казалась мне затея не то руководства, не то профкома отпраздновать десятилетие завода. Ну правда, к чему этот пир во время чумы?

Но все почему-то обрадовались.

— А что? Почему нет? — говорила вторая кадровичка. — Конечно, здорово! Я вот только три года отработала и то рада, что хотя бы в последний раз вместе гульнем. А кто все десять лет тут отпахал… Хоть попрощаемся нормально. Ну и дата такая, десять лет всё-таки. Жалко только, что в нашем же буфете решили праздновать. Обычно корпоративы у нас в ресторане проходили. Скинулись бы чуть побольше, хоть на недорогую кафешку, а то прямо на работе — как и не праздник вовсе… Но что уж теперь.

А я решила не ходить. Зачем? Мне здесь не с кем прощаться, я толком никого ещё не знаю. Но главное даже не это. Ну какой мне праздник? Я жить-то себя заставляю титаническими усилиями, через не могу хожу, говорю, что-то делаю, кажусь нормальной.

Ещё недавно я больше всего любила выходные, теперь же возненавидела их.

Субботу и воскресенье я не знала, куда себя приткнуть: донимала юриста, названивала Игорю, который, похоже, сменил номер, читала всякие форумы, где люди делились похожими историями и изнемогала.

Неделя началась с новостей, причем с таких, что вся контора гудела, как растревоженный улей. Со всех сторон только и слышались разговоры о том, что кто-то всё же купил наш завод.

К нам в кадры не заглянул только ленивый, чтобы спросить, кто купил и что теперь будет. Но мы и сами пока не знали.

— Ну всё, — предрекала Люда, кадровичка, — теперь уж точно дни наши сочтены. Сейчас нас всех выпнут, а через полгода новый владелец откроет здесь торговый центр, вот увидишь. Чую, наревемся мы в пятницу…

Во вторник поползли слухи, что новый владелец собрался снять директора. Никаких бумаг мы пока не видели, но все сидели как на пороховой бочке, не зная, что ждать.

Эта нервозность в конце концов передалась и мне.

— О, ну теперь точно конец, — причитала Люда, — такими темпами даже до нового года не доработаем…

Я отчаянно надеялась, что она ошибается. Эта работа была нужна мне как воздух! Протянуть хотя бы до суда! Иначе всё зря…

За час до обеда дверь вдруг распахнулась. Наш начальник, Михаил Андреевич, вошел в кабинет и, обернувшись назад, громко произнес:

— А это, Тимур Сергеевич, наш отдел кадров…

А потом на пороге возник он. Тимур…

Господи, как… Я сморгнула, словно не поверив глазам. Уставилась на него не в силах даже вдохнуть. Сердце, подскочив, заколотилось в горле, не пропуская и глотка воздуха.

Мне казалось, что я внезапно слетела вниз с немыслимой высоты. Камнем упала в ледяную воду так, что все мышцы парализовало на долгие несколько секунд.

Откуда он здесь? Почему?

Он тоже глаз с меня не сводил, прожигал насквозь. И такой ад виделся мне в его взгляде…

Ничего не понимая, я смотрела, как Тимур, держа руки в карманах, приближается к моему столу. Медленно, как хищник.

Улыбнувшись слегка и совсем не по-доброму, он поздоровался. Я ответила, но на автомате, потому что от потрясения ничего не соображала.

— Это Марина Владимировна, но вы, получается, знакомы, Тимур Сергеевич? — подал голос наш начальник. — А это Людмила Викторовна.

Тимур даже не взглянул ни на него, ни на Люду.

— Бывают же сюрпризы, да, Марина… Владимировна? — всё с той же кривой полуулыбкой произнес он.

Я в онемении смотрела на него и по-прежнему ничего не понимала. Только когда он вышел из кабинета, начала приходить в себя.

Когда-то я так мечтала его увидеть! Тоскуя, представляла в воображении разные ситуации, как мы случайно встретимся. Придумывала взгляды, прикосновения, слова. Потом постепенно боль улеглась, а со временем всё, что было между нами, стало казаться безумием, временным помутнением рассудка. И я перестала страдать и тосковать.

Иногда, конечно, вспоминала, изредка даже доставала поблекшую фотографию, но та история осталась для меня в прошлом.

Если бы мы когда-нибудь вдруг все же встретились, думала я при этом, то, наверное, в первый момент удивились, потом улыбнулись бы друг другу. Затем спросили бы, как жизнь, ну и всё, что спрашивают в таких случаях, а потом разошлись бы с ощущением тепла и светлой грусти в душе.

Но всё оказалось совсем-совсем не так. Эта встреча… она как выстрел картечью, как оглушительный удар, которого не ждешь. Она выбила почву из-под ног. В одну секунду перевернула всё в душе, разворошила, раскурочила, выдернув на поверхность то, что казалось почти забытым.

И никакого тепла, никакой светлой грусти эта встреча не оставила, нет! В груди горело и саднило, и сердце долго не могло успокоиться.

А ещё я поймала себя на мысли, что мне… страшно. Я и забыла, как сильно он умеет ненавидеть и каким жестоким может быть в своей ненависти. Я-то, осознанно или нет, но вспоминала только самые лучшие наши моменты, а он? А у него эти моменты уничтожила я, когда сказала, что врала ему и никогда не любила.

Но неужели он до сих пор не смог… ладно, не простить, но хотя бы забыть, оставить всё в прошлом? Ведь столько времени прошло!

И сама же понимала — не забыл и не простил. Пусть ничего такого Тимур сейчас не сказал, но как он смотрел — так и говорить ничего не нужно.

— Это же, выходит, он, новый владелец? — выдернула меня из хаоса мыслей Люда.

Она права, сообразила я наконец. Тимур, получается, и есть тот, кто купил завод. А сейчас, видимо, обходил свои новые владения. Как он сказал? Вот так сюрприз? Ещё какой! С ума сойти можно от такого совпадения. Хотя… для него эта встреча как будто вовсе не была случайной.

Да конечно же, он знал! И ясно дал понять, что всё помнит.

И что теперь? Что он сделает? Я потихоньку начала паниковать.

Ничего он сделать мне не может, кроме как уволить. Только увольнение сведет на нет все мои старания и попытки, да попросту раздавит меня.

Нет, если до такого дойдет, я всё ему расскажу, хоть и не представляю, как…