Читаем без скачивания Пропавшая в сумерках - Анна Аксинина

Я рада, что моя спасительница оставила свои попытки выяснить, кто же я на самом деле. Тетя Ася больше не уговаривает меня ехать искать родственников. Мне кажется, что она боится меня потерять.

Ее родная дочь, Катя, родилась, когда тете Асе было уже под сорок. Они с мужем, Иваном Ивановичем, души не чаяли в дочке. Катерина росла доброй, приветливой, ласковой. Она училась в институте в Казани, когда утонула в Волге. Тетя Ася с мужем жили тогда в Зеленодольске, небольшом городке на берегу Волги. Кате было 22 года, она перешла на пятый курс. Никто не знает, как случилось несчастье, плавала Катя, как русалка.

Тетя Ася снова рассказывает мне ту, давнюю историю. Ей, видимо, легче, когда можно кому-то излить свое горе.

– Дочка собиралась в тот день ехать в город, пора уже было, занятия начинались. А лето теплое было, как нынче, и август теплый был. Я ей говорю, Катя, доча, не ходи на речку, опоздаешь на автобус. А она мне, да я быстро, чуть-чуть обкупнусь напоследок. Когда еще искупаешься, осень на носу. И побежала на речку. А у меня предчувствие было. Так и хотела ее остановить, на пороге встала.

– И что, не остановили?

– Катя засмеялась, обняла меня. Я, говорит, на минуточку на речку сбегаю. И нет ее, и нет…

Тетя Ася плачет, сморкаясь в большой цветастый платок.

– Тетя Ася, не надо, не вспоминайте.

– Иван-то, мой на полгода ее пережил. Сердце не выдержало. Умер во сне. Лег после обеда на диван, и не проснулся. Бог дал легкую смерть. Я тоже умереть хотела вслед за ними, но нельзя самой себя жизни лишать, грех большой.

– А здесь вы как оказались?

– А поехала к иконе святой приложиться. Встала перед Богородицей на колени, и так легко стало. Как сказала она мне: «Не горюй, Анастасия, они оба при мне. Хорошо им со мной. А твой черед еще не пришел». Продала я там все, а здесь купила себе этот домишко. Маленький, да одной мне много не надо. Так и живу одна с тех пор. Молиться в храм хожу каждый день. Схожу, как с родными повидалась.

– А сколько бы Катерине сейчас было?

– Сколько? Да уж сорок-то исполнилось бы. Такая же она была, как ты.

– А мне сколько лет, как вы думаете?

– А тебе, как ей, сорок или тридцать пять. – Неожиданно тетя Ася меняет тему разговора. – Зинаида, соседка, давечь, приставала ко мне на улице, кто это, мол, у тебя живет? А я ей ответила, что родня гостит, на богомолье приехала. И не ее ума дело лезть в соседские дела. А она мне, я, мол, участковому доложу.

– А не нажалуется она участковому?

– Катя, не бойся. У Зинаиды язык без костей. А нажалуется, так мне есть, что милиции сказать: террористов пусть ищут, которые дома и поезда взрывают. И не тревожься, доча, поправишься, тогда и решим все дела: документы твои выправим, домик на тебя запишу. Сама в район съезжу, все улажу. Ой, да темнеет уже. Мыться-то пойдешь в душ? Я воды нагрела. Сполоснись-ка после огорода, сон легче будет.

Тетя Ася сама несет чугунную кастрюлю с горячей водой в летний душ на огороде. Уже стемнело. Горят искусанные мошкой руки и ноги. Я с удовольствием плескаюсь в дощатом душике.

Тетя Ася сама сколотила его из досок, обила внутри клеенкой. Сверху стоит бачок, покрашенный черной краской. За день вода в бачке хорошо нагревается, и внутри тепло. Но тетя Ася боится, что я могу простудиться. Каждый вечер она непременно греет для меня воду.

Я вытираюсь полотенцем. На двери висит осколок зеркала. В сумерках на меня смотрит незнакомая женщина. У нее коротко остриженные серые волосы, худое треугольное лицо. Ожоги на лице уже зажили, коросты отвалились, и кожа розовая, неровная. Я отворачиваюсь и завязываю платок. Какая разница, как я выгляжу! У меня никого не осталось, я это знаю точно. А тете Асе я нужна и такая.

***

Марина шла по улице. До чего же длинное в этом году лето! Нет еще ни августовских холодных вечеров, моросящих дождей, и туманы не выползают по утрам из низин. И нет изнуряющей июльской жары: приятное тепло. Марина с удовольствием прогулялась пешком от супермаркета до дома: и сумка с продуктами не тяжелая, и еще один кусочек лета хочется себе подарить.

«Правильно сделала, что отказалась. Хотя сегодня в этой «Промсвязи» – или как там ее? -у всех стресс был. Снежана совсем с катушек слетела. Но и ее можно понять: сначала мама пропала, а тут еще и ее помощнику убили. Интересно, а как здоровье Кристины? Бедная девочка, она сильно расстроилась. Похоже, хорошим человеком была эта Антонина Борисовна. Стоп! А не связано ли убийство Антонины Борисовны с исчезновением Ирины Юрьевны?»

Марина взахлеб делилась с мужем своими подозрениями.

– Да, нечисто «в Датском королевстве». – Андрей сидел за столом, довольный, сытый, отужинав, смотрел, как Марина прибирает в кухне. Он слушал Марину, вставляя свои реплики.

– Андрей, и я про то же! Мне кажется, что Антонину Борисовну убили, потому что она что-то знала об исчезновении Ирины Юрьевны.

– Нет, Марина, здесь ты не права. Спрашивается, а с чего тянули 3 месяца? Почему не убрали ее сразу? Не сходится.

– Надо поговорить с Кристиной. Я не знаю, что ее так напугало. А если она что-то знает? Знает, но скрывает.

– Марина! Ты же отказалась! Тем более, тебя обозвали «хироманткой». Кто мне пять минут назад жаловался?

– Обозвали и обозвали. И не «хироманткой», а «шарлатанкой»! Я уверена, Горин не хочет, чтобы я проводила расследование. А вдруг он причастен к исчезновению своей жены?

– Фантазия у тебя разыгралась. Горин – известный адвокат, профессиональный юрист. Понятно, что он не может доверять непрофессионалам, он не верит, что ты добьешься результатов, и не хочет, чтобы ты зря тратила свое время, о тебе заботится.

– Ах, какой он добрый и пушистый! А я вот возьму и узнаю, как пропала его жена! И раскопаю это, хочет он или не хочет! И придется ему извинения мне принести за шарлатанку.

– Марина остынь. И могу я со своей женой поговорить дома на какую-нибудь более приятную тему? Например, о театре.

Марина повесила кухонное полотенце на крючок, сняла фартук и опустилась на диванчик рядом с мужем.

– О театре? Нет слов!

– А что, я не могу пригласить свою жену в театр?

– Ты – меня – в театр? В кои-то веки! Я всегда