Читаем без скачивания Имперские истории - Денис Юрин

Легкая белая торсана, женская рубашка с длинным, широким рукавом и глубоким вырезом на груди, едва прикрывала верхнюю часть стройных, мускулистых ног, красоте и грации которых позавидовала бы любая танцовщица, натурщица или представительница иной, более прикладной профессии. Блистающие под лучами солнца длинные черные волосы бархатистым водопадом ниспадали на грудь, скрывая от окружающих большую часть лица и те чисто женские формы, которые выставляла напоказ привольная, модная рубашка.

На коленях отдыхавшей красавицы покоилось широкое блюдо со спелыми абрикотами, кинжилом и прочими привозными деликатесами, не произраставшими в этих суровых местах. Девушка не спеша брала правой рукой несколько мелких фруктов и грациозно отправляла их в красивый, обрамленный плавными линиями тонких губ рот. Косточки и прочие несъедобные части экзотических даров природы как ни в чем не бывало скидывались вниз и часто попадали на головы прохожих.

Невинно пострадавшие в сердцах чертыхались и, осыпая ругательствами бесстыжую девицу с ужасными манерами, шли дальше. Лишь несколько раз косточки и мелкие кожурки падали на головы воинственно настроенных смутьянов, которым во что бы то ни стало хотелось наказать зарвавшуюся нахалку. Однако как только они, извергая потоки грязной ругани, хватались за арбалеты или кидались к входу в лавку, девушка, не отрывая глаз от блюда с лакомствами, высоко поднимала левую руку в черной перчатке и демонстрировала вспыльчивым гостям торговой столицы продолговатый овал медальона, раскачивающийся на толстой стальной цепочке. Почти всегда этого было достаточно, чтобы выхваченные мечи возвращались в ножны, арбалетные болты – в колчаны, а обиженные брели дальше, естественно, сторонясь распахнутых настежь окон.

Гильдия торговых охранников была в Баркате не менее уважаемой организацией, чем Ассоциация свободных имперских торговцев или городская стража. Ее члены имели почти неограниченные полномочия не только по ловле воров, но и по битью физиономий подозрительным личностям, находившимся вблизи от охраняемых объектов: магазинов, лавок, таверн, базарных лотков и складов. Связываться с обладателем с виду простенького, незатейливого медальона было чрезвычайно опасно и не предвещало ничего, кроме больших неприятностей.

Руководствовались древним как мир принципом: «Уж лучше минута позора, чем беды на всю жизнь» даже именитые иноземные купцы, в окна карет которых порой залетал и скользкие «приветы» плюющей на окружающих, в буквальном смысле этого слова, девицы.

Когда блюдо опустело, а последняя шкурка с чмоканьем приземлилась на конусовидный шлем одного из наемников, девушка наконец одарила вниманием движущуюся под окном процессию. С первого взгляда она поняла, что караван пришел из далеких западных земель: Виверии или Шеварии. Своих бывших сородичей, филанийцев, и их ближайших соседей, герканцев, охранница узнала бы сразу по форме и качеству доспехов, по фасонам пестрых камзолов и по глупой манере громко галдеть на непонятном для большинства горожан языке. Хоть в Баркате и сходились все без исключения сухопутные торговые пути, соединявшие западные королевства с Империей, а учиться чужой речи местные купцы и не собирались.

«Кто хочет с нами торговать, должен говорить по-имперски!» – эту расхожую фразу столько раз на дню повторяли лавочники, хозяева постоялых дворов, стражники, перекупщики и прочие горожане, тем или иным образом связанные с приезжими, что ее можно было смело считать девизом этого удивительного, почти сказочного города. Здесь не только шла торговля «по-крупному», повозками да тоннами, но и происходило слияние воедино множества культур. Богатые горожане и купцы возводили дома то в нарочито строгом герканском, то в красочно-игривом виверийском стиле; в торговый жаргон, а затем и в повседневную речь проникали все новые и новые иноземные слова и реалии; одежды жителей Барката весьма сильно отличались от платья жителей других городов Великой Империи. Если быть хоть чуточку внимательным и иногда оглядываться по сторонам, то можно было обнаружить много отличий от традиционного имперского уклада жизни, за сохранность которого так рьяно радели некоторые высокопоставленные вельможи, в том числе и главный казначей Империи, герцог Лоранто. Именно он, придворный хитрец и известный всему миру политик, сотворил этого огромного, многотысячного монстра на окраине Империи, искусственно сконцентрировал торговлю с иноземцами в одном городе, чтобы воспрепятствовать проникновению инородных, а значит, враждебных культур внутрь страны.

Однако, сколько ни держи поросенка за хвост, он все равно изваляется в грязи. Чуждые одежды, товары и мысли с каждым годом все дальше и дальше проникали в глубь страны, прежде всего в столицу и в ближайшие к ней провинции. Пожалуй, лишь далекая Виланьеза, граничащая с севера с дикими племенами магрилов, да выходящий на пустынное восточное побережье Поркан пока сохранили исконную чистоту имперской культуры, хотя консервативно настроенные аристократы прекрасно отдавали себе отчет, что это всего лишь вопрос времени, времени, которого может оказаться настолько мало, что не хватит на их век.

– Хватит на мужиков таращиться, все равно с твоей рожей даже пьянчужку запойного не подцепишь! – прервал созерцание марширующей внизу колонны солдат противный, старческий голос, внезапно раздавшийся за спиной темноволосой красавицы.

Не удостоив хозяина лавки гневным взглядом и не тратя времени на разворот, девушка схватила левой рукой лежащее на коленях блюдо и метнула его в сторону, откуда доносился скрипучий фальцет. Тяжелый, плоский снаряд, крутясь вокруг своей оси, пролетел шагов шесть-семь и смел со стола только вчера выставленный на продажу древний порканский сервиз, вещь редкую и ценную, за которую можно было бы выручить не менее четырехсот сонитов.

– Ты что делаешь, дрянь?! Да я ж тебя… – угрожающе проверещал низенький толстячок, поднимаясь с пола.

Девушка резко повернула голову, и старик замолчал, испугавшись холодного, завораживающего взгляда бездонных карих глаз, смотревших на него так же ласково, как на выползшего из щели таракана. Пряди черных волос отъехали в сторону и открыли для обозрения когда-то красивое, но сильно изуродованное лицо молодой женщины. Рваный шрам примерно десятилетней давности пересекал наискосок лицо охранницы от левой брови до мочки правого уха. След от раны был глубоким, расходящимся на несколько ответвлений. Такую метку не мог оставить кинжал или меч, над лицом девушки явно потрудился тяжелый боевой топор или брошенный с силой абордажный крюк.

– За все в жизни, Джарвис, нужно платить или расплачиваться, за хамство тоже, – произнесла девушка, не повышая голоса. – Я метилась в твою глупую башку, но ты уклонился… Что ж, я уважаю твой выбор, прими его и ты. Несколько сотен сонитов не такая уж и большая цена за уцелевшие череп и потную лысину. На похороны твоей женушке больше бы потратиться пришлось.

– Да… да, как ты смеешь, девка, такс хозяином разговаривать?! – не внял гласу рассудка престарелый антиквар, а по совместительству и ростовщик. – А ну пошла вон! Чтоб я тебя в моей лавке больше не видел!

– Во-первых, ты мне не хозяин, – все так же невозмутимо произнесла девушка, плавно, как только что проснувшаяся кошка, спускаясь с подоконника, – деньги мне не ты, а Гильдия платит, с которой у тебя годовой контракт. А во-вторых, оскорбление члена Гильдии при исполнении служебных обязанностей является грубым нарушением не только договора, но и уложения Городского Совета.

– Ишь, умная какая выискалась, – сердито огрызнулся старик, почувствовав, что дело пахнет кругленькой неустойкой и роспуском нелестных слухов об его уважаемой в городе персоне.

Второй этаж лавки, к несчастью, был пуст, свидетелей нападения на него не было, а стоило только пожаловаться в Гильдию, так его сразу обвинили бы в клевете и в неуважительном отношении к работающим у него охранникам. Судебная тяжба – вещь неприятная сама по себе, а вмиг разлетевшиеся по Баркату слухи помешают торговле. Завистники и конкуренты непременно попытаются сделать из мухи слона и опорочить с трудом завоеванное имя. Как ни прискорбно было ростовщику это осознавать, а предавать дело широкой огласке было невыгодно прежде всего ему. «Девице-то что, с нее спрос маленький. Сегодня здесь, а завтра уже в другом городе людям жизнь портит, шантрапа подзаборная!» – подумал Джарвис, взяв себя в руки и решив замять очередной скандал.

– При исполнении, говоришь?! – деловито заявил старичок, нахмурившись, подбоченясь и изогнув шею под неестественным углом. – А вот и посмотрим, как ты свой долг исполняешь! Линиор, сменщик твой, говорил, что час назад в лавку двое подозрительных типов заходили, а ты, красавица, опять в облаках витала и даже внимания на них не обратила!