Читаем без скачивания Семь мармеладных поцелуев - Рацлава Зарецкая

— Серьезно?! — чересчур громко выкрикнула я. Прикрыв рот ладонью, тише произнесла: — Как у Ларского вообще могут быть друзья?

— Ну, по крайней мере один есть. Они с Подольским знакомы со школы. Даже вместе стажировались заграницей. Да и вообще они почти всегда вместе, как парочка. — Катя хохотнула и вполголоса добавила: — Прикинь, если они реально парочка. Вот смехота!

Воображение сразу же нарисовало милующихся друг с другом Никиту и Ларского. Прыснув, я хлопнула Катьку по колену и отвернулась к окну, прикрывая смеющийся рот.

Такси выехало из города и повезло нас по полупустому вечернему шоссе. Минут через пятнадцать мы уже были у элитного коттеджного поселка, где жила Галина Демидова. Водитель подъехал к трехэтажному коттеджу, подъездная дорожка к которому была освещена так, словно это была ковровая дорожка в Голливуде.

Выйдя из машины, я присвистнула от вида всего этого богатства и великолепия.

— За домом — огромный сад и набережная. Летом Галина Юрьевна любит устраивать на озере всякие мероприятия, — поведала мне Катя. — Еще на территории поселка есть спортивный комплекс с катком, школа и много всякого разного.

— Даже представить страшно, сколько стоит здесь клочок земли, который вместил бы всего лишь туалетную будку, — сказала я, с трепетом поднимаясь по лестнице, ведущей к входному крыльцу.

В доме уже толпились женщины. Они громко смеялись, пили вино и шампанское, что-то энергично обсуждали. Среди них носились официанты, разнося напитки и закуски.

— Вон Демидова, — Катя указала в середину зала. — Та, что в зеленом платье.

Я проследила за жестом подруги и увидела красивую женщину лет пятидесяти, с черными волосами, убранными в изящную прическу. Галину Демидову окружали три женщины примерно ее возраста. Одна из них, седовласая и миниатюрная, что-то оживленно всем рассказывала. Хозяйка торжества внимательно слушала ее и сдержанно улыбалась. В руках, на которых блестели тонкие золотые кольца, она держала бокал шампанского. И сын, и племянник были сильно похожи на Демидову. Вот только у Алексея, в отличии от двоюродного брата и матери, глаза были не такого яркого зеленого оттенка, а более грязного, болотного.

Сняв верхнюю одежду, мы с Катей подошли к столу с угощениями и набросились на еду как оголодавшая стала волков — кроме утренней каши и жалкого батончика мюсли я больше ничего не ела сегодня.

— О, боже, это пища богов! — воскликнула я, поедая одну закуску за другой.

— А то! — У Кати тоже был рот набит вкусняшками. — Угощения здесь отменные.

Пока мы ели, к Кате подошли девушки из ее отдела. Она представила нас друг другу, но разговор у меня с ними не клеился, поэтому я решила пойти и осмотреться.

Бродя по дому и рассматривая декор, я даже представить не могла, сколько стоит, например, вот эта нелепая картина с размазанными треугольниками, и в каком веке сделали вот эту китайскую вазу.

Помня о своей неуклюжести, я старалась не подходить близко ко всему, что я могла бы потенциально испортить. Даже картины рассматривала издалека, склонив голову и прищурившись.

Такой меня и заметила Галина Юрьевна. Подошла и удивленно произнесла:

— Сколько лет собираю гостей у себя дома, но еще ни один из них ни разу не интересовался произведениями искусства больше, чем закусками.

Это она еще не видела, как мы налетели с Катькой на ее угощения, когда только пришли…

Скромно улыбнувшись, я сказала:

— У вас потрясающая коллекция. Я, конечно, в этом мало разбираюсь, но мне нравится рассматривать вещи. Любые вещи, будь то ненужное барахло на чердаке какой-нибудь бабушки или произведения искусства Лувра.

Галина Юрьевна посмотрела на меня с нескрываемым уважением и улыбнулась.

— Очень хорошо сказано. Как вас зовут? Вы, наверно, недавно у нас работаете.

— Да, со вторника. Меня зовут Аня Соловей. Я младший секретарь Александра Сергеевича.

— Ох, я даже не знала, что Роза ушла… Какая неожиданность, я думала, что она проработает с моим племянником подольше.

— Все так думали.

Сделав глоток из своего бокала, Галина Юрьевна спросила:

— И чему из моей скромной коллекции вы отдаете предпочтение?

— Вазам, — ответила я без раздумий, потому что из всего декора они были самыми понятными. Сюрреалистические картины и непонятного вида статуэтки я вообще не могла воспринимать в трезвом виде.

— О, вазы! Я посвятила им почти половину своей жизни. Именно они больше всего радуют меня.

Вежливо улыбнувшись, я закрутила головой в поисках официанта с напитками — после закусок страшно хотелось пить.

— Я тут недавно приобрела один потрясающий экземпляр, но еще не решила, куда его поставить. Хотите взглянуть?

Подумав, что отказывать председателю совета директоров было бы невежливо, я кивнула и направилась вслед за женщиной. Миновав две комнаты, мы вышли в коридор, а из него попали в кабинет, чьи стены состояли из книжных полок.

Подойдя к журнальному столику, на котором стояла песочного цвета ваза, Галина Юрьевна с придыханием произнесла:

— Вот…

Э-э-э, ну ваза как ваза. Большая такая, вместительная. Больше даже похожа на цветочный горшок. В ней хорошо бы смотрелся наш домашний фикус, который близнецы прозвали Федей.

— Да, потрясающе, — стараясь вложить в свой голос как можно больше благоговения, произнесла я.

Глаза Галины Юрьевны загорелись.

— Я купила ее на аукционе в Италии. Обошлась мне в семь миллионов, но это того стоило. Как мне сказал оценщик, ее цена намного выше, так что я в выигрыше.

Топчась на ковре, который, наверно, тоже стоил кучу денег, я рассматривала вазу, а потом, услышав шум, перевела взгляд на окно.

— Ого, салют! — воскликнула я.

— Как быстро пролетело время, — ахнула Демидова. — Скорее, идемте смотреть эту красоту на балконе!

Воодушевленная предстоящим зрелищем я заторопилась и, запнувшись о ковер, потеряла равновесие и невольно начала размахивать руками, чтобы устоять на месте. В какой-то момент моя правая рука задела многомиллионную вазу и та, закачавшись на месте в точности, как я, не удержалась и рухнула на пол — как раз в то место, где заканчивался ковер.

Звук битой керамики на секунду заглушил звук салюта.

Галина Юрьевна словно приросла к месту. Она стояла спиной ко мне и вазе — вернее к тому, что от нее осталось, — и, кажется, даже боялась повернуться.

Я и сама пошевелиться боялась, а еще несколько раз успела пожалеть, что все же сохранила равновесие. Уж луче бы я упала, чем эта ваза!

Наконец Галина Юрьевна обернулась и, увидев осколки, раскрыла рот в немом крике.

— Я все вам компенсирую! — выкрикнула я первое, что пришло мне в голову.

Глупо, да, но а что еще я могла сказать? Простите? Мне жаль?

— Компенсируешь? — горько усмехнулась