Читаем без скачивания Уотсоны - Джейн Остин

— Насколько я понял, вы недавно в наших краях, — заговорил он вполне учтиво. — Надеюсь, вам здесь нравится?

Наградой ему был дружелюбный ответ и возможность, вместо профиля, видеть лицо своей собеседницы.  Утомленный произведенным над собою усилием и вполне довольный возможностью беспрепятственно созерцать прекрасные черты, лорд Осборн далее сидел уже молча, никак не откликаясь на нескончаемую болтовню Тома Мазгрейва.

Спустя несколько минут дверь приоткрылась, и Нянюшка, заглянув в гостиную, спросила:

— Прошу прощения, мэм, но хозяин спрашивает, отчего вышла заминка с обедом.

Гости, до сего момента упорно не желавшие замечать очевидной близости трапезы, тотчас вскочили и принялись извиняться, а Элизабет крикнула вслед Нянюшке, что «пусть Бетти уже несет наверх тушеную курицу».

— Простите великодушно, — добавила она, с улыбкой оборачиваясь к Тому Мазгрейву. — Вы ведь знаете, как рано мы у себя в Стэнтоне привыкли обедать.

Том не нашелся что ответить, ибо привычки Уотсонов и правда были ему известны слишком хорошо, а наивная прямота, с какой мисс Уотсон только что об этом упомянула, даже повергла его в некоторое смущение. Еще несколько минут ушло на прощальные любезности лорда Осборна, который, кажется, становился тем словоохотливее, чем меньше времени оставалось в его распоряжении. Он советовал сестрам совершать ежеутренний моцион, невзирая на слякоть, высказался еще раз в пользу полусапожек, просил Эмму позволить его сестре прислать ей адрес лучшего сапожника, а под конец заявил:

— На той неделе — думаю, в среду, часов в девять — я собираюсь охотиться с собаками неподалеку отсюда; начнем, пожалуй, от опушки Стэнтонского леса. Говорю об этом на всякий случай — вдруг вы захотите хотя бы издали взглянуть, как спускают свору. А если к тому времени распогодится — что ж, возможно, вы даже согласитесь оказать нам честь и лично пожелаете охотникам удачи.

Выпроводив гостей, сестры воззрились друг на друга в молчаливом изумлении.

— Уму непостижимо! — первая не выдержала Элизабет. — Сам лорд Осборн пожаловал к нам в Стэнтон. Кто бы мог подумать! Он, конечно, красавец; но по части светской обходительности до Тома Мазгрейва ему все равно далеко. Я так рада, что он ни разу ко мне прямо не обратился — не представляю, как бы я стала разговаривать с таким важным гостем. Том держался прекрасно — правда ведь? Вот только я что-то не заметила, чтобы ему уж так не терпелось узнать, где наши Пенелопа с Маргарет, — я едва вытерпела, чтобы ему не попенять. И все-таки хорошо, что Нянюшка не стала при них расстилать скатерть, — это было бы совсем уж неловко. Поднос на столе — еще туда- сюда, но скатерть!..

Не станем утверждать, что приезд лорда Осборна не льстил самолюбию Эммы: нам либо не поверят, либо сочтут, что юная особа, о которой идет речь, мягко говоря, со странностями; но кое-что все же омрачало ее удовольствие. Само по себе неоспоримое свидетельство внимания со стороны молодого человека было, разумеется, приятно — если бы не уязвленная гордость. Эмма решительно предпочла бы знать, что он хотел к ней приехать, но не осуществил своего намерения, нежели видеть его в Стэнтоне. Среди прочих огорчительных соображений смущало ее и то, что мистер Ховард отчего-то не пожелал воспользоваться случаем и присоединиться к его милости. Впрочем, утешала себя Эмма, он мог вовсе не знать о планах своего бывшего воспитанника или же предпочел: воздержаться от шага, в коем бесцеремонность явно преобладала над хорошими манерами.

Мистер Уотсон, узнав о нанесенном ему визите, не выказал никакого восторга. Сегодня недуг донимал его не на шутку, а посему и состояние духа оставляло желать лучшего.

— Фу-ты ну-ты, — весьма язвительно заметил он. — Его милость лорд Осборн изволили пожаловать? С чего вдруг такая честь? Четырнадцать лет здесь живу, а не припомню, чтобы Осборны являлись ко мне в Стэнтон. Видно, Том Мазгрейв его подбил — одно слово, повеса!.. Ну, ответного визита я сделать не могу, да и мог бы — не стал .

Тому, же Мазгрейву ведено было при следующей встрече передать Осборнам извинения мистера Уотсона —пожалуй, излишние, ввиду известного всем нездоровья последнего.

После этого неделю или полторы сестры провели в никем и ничем не нарушаемой безмятежности, и их взаимная привязанность росла тем более, чем лучше они друг друга узнавали. Первой ласточкой, предвестившей конец этой идиллии, явилось письмо из Кройдона. В письме сообщалось о скором возвращении Маргарет, а с нею вместе прибывали и мистер и миссис Роберт Уотсон. Супруги решили самолично доставить Маргарет домой, погостить пару дней и заодно познакомиться с Эммой. Жизнь в Стэнтоне заметно переменилась. Предстоящая встреча целиком занимала мысли обеих сестер и отчасти время одной из них: как-никак, Джейн Уотсон была дамой избалованной, и готовиться к ее приезду следовало основательно; а поскольку в хозяйственном усердии Элизабет всегда было больше благих намерений, нежели порядка, то все ее домашние хлопоты неизменно перерастали в суматоху и беготню.

Что же касается Эммы, то ей, после четырнадцатилетней разлуки, все ее братья и сестры казались в равной степени чужими, и от одного этого она уже испытывала известную неловкость; однако в ожидании Маргарет к этой вполне объяснимой неловкости примешивались и другие чувства. В свете всего услышанного от старшей сестры Эмма страшилась скорой встречи; ей чудилось, что с прибытием родни закончится и все то хорошее, чего она могла ждать от Стэнтона.

Роберт Уотсон служил в Кройдоне поверенным и был вполне собой доволен: во-первых, потому, что преуспевал в своем деле; во-вторых, потому, что ему удалось жениться на единственной дочери адвоката, в конторе которого он служил, получив за нею ни много ни мало шесть тысяч фунтов. Миссис Роберт была не менее супруга довольна этими шестью тысячами, а также превосходным домом в Кройдоне, уже перешедшим в ее владение, изысканными приемами, которые устраивала она в этом доме, и не в последнюю очередь своими модными нарядами. Наружность ее, впрочем, не представляла ничего особенного, а все поведение говорило об изрядном тщеславии и самонадеянности.

Маргарет, напротив, была недурна собой, ей скорее недоставало выразительности, нежели привлекательности. Ее изящное сложение миловидные черты наверняка производили бы приятное впечатление, если бы не постоянное выражение недовольства и озабоченности на ее лице. При встрече с Эммой, которую она не видела много лет — как и всегда с новыми людьми, — Маргарет была сама нежность и умиление, а ее голос медлительно-тягуч, вкупе с ласковой улыбкой на устах — эта манера использовалась ею всякий раз, когда она желала кому-то понравиться. И сейчас радость Маргарет по поводу свидания «со своей дорогой сестренкой» была столь велика, что на каждое слово у нее уходило не менее минуты.

— Я знаю, мы станем лучшими подругами, — протянула она с большим чувством, подсаживаясь к Эмме в гостиной. Эмма так и не смогла придумать, что ответить на сие заявление, тем более что ответить в той же манере она бы при всем желании не сумела.

Миссис Роберт Уотсон разглядывала Эмму с откровенным любопытством и не менее откровенным состраданием, а ее мысли явно крутились вокруг утраченного тетушкиного наследства; насколько же лучше, всем своим видом словно говорила она, быть дочерью процветающего адвоката из Кройдона, нежели племянницей сумасбродной дамы, вздумавшей на старости лет броситься в объятия ирландского капитана.

Роберт, как подобает старшему брату, притом — человеку солидному, был рассеянно-благодушен, однако расчеты с форейтором — включая обсуждение возмутительно возросших цен на почтовые услуги вообще и одной сомнительной полукроны в частности — явно занимали его более, нежели встреча с сестрой; вдобавок эта самая сестра как раз недавно лишилась надежд на наследство и вряд ли теперь имела шанс когда-либо прибегнуть к помощи поверенного.

— Дорога ваша содержится из рук вон плохо, — объявил он Элизабет. — Даже хуже, чем прежде! Живи я тут поблизости, ей-богу, давно бы уже положил этому конец. Кто у вас сейчас досматривает за этим?

Элизабет же перво-наперво справилась о своей маленькой племяннице, к которой была нежно привязана; она искренне жалела, что малышка осталась в Кройдоне.

— Добрая ты душа, — отвечала миссис Уотсон, — Однако, доложу я тебе, оставить Августу в Кройдоне было не так-то просто. Пришлось сказать ей, что мы только ненадолго в церковь и тут же вернемся. Но взять ее с собой — без няни мы никак не могли, как ты догадываешься. Я всегда говорю: за ребенком постоянно должен быть хороший уход.

— Милая малютка! — с воодушевлением проговорила Маргарет. — Разлука с ней надрывает мне сердце!

— Тогда что же ты так спешила с нею разлучиться?! — воскликнула миссис Роберт. — Ах ты, негодница! Не я ли всю дорогу тебе за это пеняла? Слыханное ли дело — побыла всего ничего и уже домой захотела! А мы всегда так рады гостям из Стэнтона — приезжайте, живите у нас хоть по нескольку месяцев. Ну что ж, — на этом месте она лукаво улыбнулась, — видно, этой осенью Кройдон оказался для тебя недостаточно хорош.