Читаем без скачивания Кольцо нибелунгов - Вольфганг Хольбайн

Регин вздохнул:

— Не забудь вымыться в ручье перед обедом.

Мальчик осмотрел себя. Он действительно был очень грязным — как, впрочем, и в любой другой день. Поэтому он всегда носил только короткие кожаные штаны и обувь. Регину не хотелось каждый день стирать рубашки неугомонного воспитанника.

Зигфрид кошачьей походкой пошел к ручью, в то время как Регин принялся за вепря. Зверь был достаточно тяжелым, и кузнец снова задумался о том, откуда у Зигфрида такая сила. Мальчик был не просто сыном своих родителей, это точно. Боги благословили его, одарив милостью, и, очевидно, возлагали на него большие надежды.

Регин зашел в пристройку и помешал в котле густой суп, который он варил уже несколько часов.

Вода в ручье, протекавшем через лес почти рядом с кузницей, доходила Зигфриду до щиколоток. Дно было неровным, ручей бурлил, словно захлебывался сам собой.

Зигфрид не стал утруждаться и мыть свое тело, начиная с рук. Он улегся в ручей прямо в одежде, повернувшись головой против течения, чтобы вода не затекала ему в ноздри. Тут было приятно и прохладно. Вода смывала с его тела пот и грязь. Зигфрид закрыл глаза, почесал родинку на груди у левого плеча и опустил ладони на гладкие камни под водой. Он радовался, что ему не нужно никуда торопиться. Диск солнца уже коснулся горизонта, но сегодня полнолуние, и он легко найдет дорогу домой. К тому же Регин все равно варил свой суп много часов, так что ему можно немного отдохнуть.

Вспоминая удачно прошедший день, Зигфрид незаметно для себя задремал.

Подросток не знал, долго ли он лежал в ручье. Его мысли витали где-то далеко-далеко. Он думал о воинах при дворе короля. В его воображении они скакали на лошадях и сражались на мечах. Он видел штандарты и стяги, трубы и скоморохов. Тут, в лесу, не было ничего особо интересного, а Регин не хотел рассказывать о своей придворной жизни. Одной из тех немногих историй, которые Зигфрид знал с самого детства, была история его матери Лины. Иногда он думал, что кузнец все время рассказывает об этой женщине, потому что ему самому хотелось удержать в памяти ее образ. Хотя Регин старался передать Зигфриду мельчайшие подробности его первой встречи с Линой, мальчик с трудом представлял эту женщину. У него не возникало ни малейшего чувства при слове «мама».

Лина была простой женщиной, и Регин описывал ее как «добрую душу, неброской красоты женщину». Родители выгнали ее из-за любовной истории, а Регин пожалел и взял к себе служанкой. Уже тогда она была беременна Зигфридом. Она умерла при его рождении и на смертном одре взяла с Регина клятву, что он воспитает ее сына и сделает его хорошим кузнецом. Она была обычной, ничем не примечательной женщиной. А Зигфрид, хотя и не испытывал к ней никаких чувств, все же уважал данную когда-то кузнецом клятву. Для него главным был Регин. Низкорослый мужчина, о котором в деревне говорили, что он не стареет, заменил ему и отца, и мать. Он обучил Зигфрида кузнечному ремеслу и охоте. Он любил его больше, чем крестьяне из соседней деревни любили своих кровных сыновей. Зигфрид был благодарен кузнецу и полон решимости доказать ему свою верность.

Но мальчик чувствовал в себе бурление крови, горячее и дикое. Иногда его ноги подергивались, словно у жеребенка, который собирается убежать.

Неожиданно что-то кольнуло его в грудь. Это было странно. И это не мог быть какой-то лесной зверь, потому что они старались держаться от Зигфрида подальше. А комары не вились над ручьем, предпочитая пить кровь оленей. Покалывание стало сильнее и болезненнее. Зигфрид открыл глаза.

Небо уже стало темно-серым, а густые кроны деревьев поглотили последние заблудившиеся лучики солнца, так что Зигфрид с трудом различил проступившие в сумерках очертания фигуры, которая склонилась над ним с копьем. Мысли в голове Зигфрида, только что такие спокойные и безмятежные, запрыгали в бешеной скачке. Мальчик пытался найти решение, которое смогло бы ему помочь.

Битва? Он не обладал опытом воина, а его противник стоял перед ним в полном боевом снаряжении. У Зигфрида не было оружия, зато богато украшенное копье, касавшееся его груди, явно было наилучшего качества. И наконец, мальчик лежал на спине, а значит, он в любом случае не успел бы встать на ноги, чтобы броситься на противника. Зигфрид старался не шевелиться и следил за своим дыханием, чтобы казалось, что его грудь не поднимается. Противник, который так подло на него напал, судя по одежде из грубой кожи и меха, был из северян. К тому же на кожаном шлеме, который Зигфрид сумел разглядеть в полутьме, не было знаков королевского двора. Мальчик лихорадочно думал о том, что же ему предпринять. Он осознавал, что исход этой странной встречи от него, к сожалению, не зависел. Воин, склонившийся над ним, убрал копье.

— Гляди-ка, он живой. Нельзя сказать, чтобы это было справедливо, с такой-то неосторожностью. — Голос, доносившийся из-под шлема, был полон презрения и насмешки.

— Это мой лес, — прошипел Зигфрид. — Никто здесь со мной не сравнится.

— Что ж, ему следовало бы обнести этот лес стеной, — продолжил чужой воин. — Что же это за мужчина, у которого нет противника и который не отправляется на его поиски?

Наконец незнакомец сделал шаг назад, так что Зигфрид мог теперь встать, избавившись от столь унизительного положения. И все же он остался лежать в воде, не зная, что собирается сделать противник. Подросток был немного удивлен — этот северянин оказался не таким высоким, как о них рассказывали. Он смотрел на мускулистые, но тонкие руки противника, а потом обратил внимание на его маленькие ноги, которые в меховых ботинках были не больше, чем ноги Зигфрида. Мальчик еще никогда не сталкивался с вооруженным противником и ничего не знал об обычаях воинов. Но он по-прежнему был жив, поэтому, учитывая легкость, с которой чужак мог убить его, это не стоило сбрасывать со счетов.

— Я Зигфрид, сын кузнеца Регина, — заявил мальчик, решив сказать полуправду. — Кто же нападает на невооруженного мужчину?

Воин сделал шаг ему навстречу.

— Меня зовут Брюн… Брюнгар. Если бы это было нападение, ручей бы уже окрасился твоей кровью и нес бы ее в Рейн. Но я ищу противника, а не жертву. Пускай он покажет мне свое искусство, а я научу его борьбе. — В голосе незнакомца снова зазвучали странные, слишком высокие нотки.

Зигфрид расправил плечи.

— Я — мужчина, и я — воин! Если бы мы были равны по оружию…

Брюнгар плюнул на землю.

— Ха! Он думает, мое оружие — это все, чем я его превосхожу?

Зигфрида раздражала странная манера незнакомца, который все время почему-то говорил о нем в третьем лице.