Читаем без скачивания Кол Будды - Руслан Белов

Обниматься и целоваться они принялись у первого быка. И если и делали это демонстративно, то не для окружающих, а для всех на свете.

Одна из них была особенно хороша. Осиная талия, темные прямые волосы, темные чувственные (и видящие) глаза, родинка совсем как у всемирной красавицы Синди Кроуфорд, упругая, не кормившая еще грудь; она была в пассиве. Другая - крепенькая, голубоглазая, светловолосая в кудряшках выглядела попроще и, может быть, потому ее влекло к первой.

Влюбленных рыбок они изображали до второго быка. Наткнувшись на него, взобрались с третьей или четвертой попытки и возобновили свои игры уже на нем. Смирнов смотрел, охваченный противоречивыми чувствами.

Женщины, обнаженные и готовые к сексу, были всего в пяти метрах от него.

Красивые женщины.

Чужие женщины.

- Третьим будете?! - почувствовав его внимание (или биополе), закричала голубоглазая.

- Да у вас есть кавалеры... - заинтересованно приподнялся Смирнов.

- Так они на берегу, - засмеялась черноволосая.

- И вряд ли сюда поплывут, - до слез захохотала вторая, - они сухоплавающие!

- Да нет, спасибо, у меня ординарная ориентация.

- Ординарная это с кем? С женой? - голубоглазая "акала".

- Примерно.

- По-моему, это извращение, - с неприязнью посмотрела черноволосая в сторону берега.

"Мужик с брюхом - ее муж, - подумал Смирнов. - Или любовник. И он сволочь, если не стал с такой женщиной счастливым".

Голубоглазая соскользнула в воду, поплыла к Смирнову. За ней бросилась черноволосая.

- Мы к... к вам в гости, - сказала первая, устраиваясь на быке Смирнова. - Меня зовут Серафима, а вас как?

От нее густо пахнуло коньяком.

- Женя... - ответил Евгений Евгеньевич, ничего не чувствуя, кроме мягкого бедра девушки. Очаровывающего бедра. Когда с другой стороны тоже пахнуло коньком, и тоже прикоснулась ляжка, такая же мяконькая, но совсем другая по внутреннему содержанию, он растерялся, покраснел (!), закрутил головой, смотря то на берег, то на девушек, то на их все плотнее и плотнее прижимавшиеся бедра.

- А что, муж...чина, вы... так попусту нерв...ничаете? - спросила Серафима, стараясь сладить с разбегающимися глазами.

Смирнов не нашелся с ответом, и девушки, моментально о нем забыв, принялись целоваться за его спиной.

-А вы откуда, Женя? - спросила Валентина, минуты через три положив ему голову на плечо.

- Из Москвы. - Смирнов боялся, что у него встанет.

- О, муж...чина! Как я хо...чу стать москви...чкой! - обняла его Серафима. - Давайте я вас поцелую. У-у-у...

Смирнов подставил щеку.

Серафима поцеловала.

Он включился. Пришлось прикрыть его руками.

- А кем вы работаете? - продолжала спрашивать черненькая, явно отстававшая от подружки на пару стаканов.

- Я - старший научный сотрудник.

Сказав, он вспомнил институт биолингвистики короткохвостых раков и криво улыбнулся.

- Бедня...жка... - едва не прослезилась Серафима.

Она подумала, что собеседник стыдится своей работы.

- А вы знаете, мне кажется, что я вас где-то видела, - отстраняясь, взглянула Валентина. Сочувствие виделось и в ее глазах.

Ответа не последовало. Женщина склонила голову и принялась алым ноготком рисовать что-то на плече Смирнова. Тот, сумев преодолеть его настойчивую попытку отодвинуть ладонь и взглянуть на женщин, пририсовал себе ноль:

- Возможно, вы видели мою фотографию на книжке. В "Черной Кошке" вышло три или четыре моих приключенческих романа.

- О, муж...чи-н-на! Вы писа-а-тель?! - благоговейно вскинула глаза Серафима.

"А неплохой коньяк они жрут", - подумал Смирнов и ответил:

- Да... По крайней мере, некоторые люди таковым меня считают.

- О, я вас хочу муж...чина! - воскликнула Серафима и, крепко обняв писателя, повалилась с ним в воду.

На джентльменское освобождение от экстатического объятия ушло минуты три; две из них прошли под водой. Выскользнув, он поплыл к берегу.

- Они вас не обижали? - равнодушно спросил пятидесятилетний мужчина, когда Смирнов сел у своих вещей. Второй, укрывшись полотенцем, спал на животе.

- Да нет, - посмотрел Смирнов на девушек. Забыв обо всем на свете, они целовались на мелководье. - А кем они вам приходятся?

- Черненькая - жена. А беленькая ее недавняя подружка. Давеча мы познакомились с ней в ресторане.

- И вы так спокойны?

Мужчина напомнил Смирнову шахматную фигуру из красного дерева. Искусно сделанная, но снятая с доски, она лежала на замусоренном берегу Черного моря.

- Такая жизнь кругом, - с полуулыбкой человек смотрел на девушек. Сегодня ты жив, здоров, богат и известен, а завтра - нищ и болен, и не у кого занять на пулю, которой самое место в твоей голове. И потому нет смысла кого-то учить, поправлять, наказывать... Этот мир надо принимать таким, какой он есть. По крайней мере, я пытаюсь убедить себя в этом.

- Вы что, преступный элемент? Сегодня пан, а завтра пропан?

- Да нет, просто элемент. Элемент российской периодической системы.

- Вы имеете в виду номенклатурную систему элементов?

Мужчина сжал губы. Лицо его стало высокомерно-холодным, даже ледяным. Смирнов, участливо покивав, взялся перекладывать рюкзак. Когда он шел по городу, кастрюля надоедливо скребла аптечку, и пришла пора лишить ее права голоса.

- А вы, значит, путешествуете... - передумал дуться мужчина, пристально посмотрев на рюкзак, латанный белыми нитками.

- Да, вот, путешествую.

- Пешком, без палатки и спального мешка?

- А вы наблюдательны.

- Что есть, то есть. Давайте, что ли, познакомимся? Меня зовут Борис Петрович.

- А я Евгений Евгеньевич.

- Я вижу, вы свободны, не богаты, и вам нечего терять.

"Номенклатурный элемент" хотел задеть собеседника, которому все "до лампочки".

-Да, мне нечего терять, но центральная часть вашего заявления не вполне точна.

- Вы хотите сказать, что вы состоятельный человек?

Борис Петрович спросил по-генеральски, и Смирнов отвечал, не думая.

- Нет. Я просто имею возможность стать таковым.

- И как же?

- Наследство. Я могу получить солидное наследство. В середине пятидесятых моего деда по родному отцу - он был красным генералом посмертно реабилитировали, и жене, то есть моей бабушке вернули все его имущество. В пятьдесят шестом она пошла с этим известием к другой моей бабушке, которую я называл тогда мамой, но та выпроводила ее, не выслушав. Месяц назад я случайно выкопал в Интернете, что у меня есть особняк в Москве, куча орденов, медалей, золотого оружия и коллекция редких почтовых марок... Всего на несколько миллионов долларов...

Сказав последнюю фразу, Смирнов, огорчился. Надо же, развыступался. В такое время так трепаться перед незнакомыми людьми - это все равно, что стрелять себе в голову!

- Ну и почему вы не вступили в права владения?

- Сестры, - вздохнул Евгений Евгеньевич. - Оказывается, у меня есть две сводные сестры. Я так хочу их увидеть, но не могу... Боюсь.

- Почему?

- Ну, представьте, у вас есть две единокровные сестры, вы приходите к ним, весь такой взбудораженный, счастливый - ведь сестры, младшенькие - и видите у них в глазах глухую ненависть: "Ограбить пришел!" Или лисью решимость: "Ничего не получишь, и не надейся!"

- Вы так не верите в людей? Даже в родных? - Борис Петрович смотрел по-другому. Внук генерала - это внук генерала. Это ровня.

- Я - научный работник. Настоящий, смею думать. И потому слово "вера" и его производные в моем лексиконе отсутствуют.

- Нет, все-таки не верится. Вы могли бы не работать за гроши, не делать черт знает что, а ездить по миру с красивыми женщинами... Это, знаете ли, стоит небольшой разборки с единокровными сестричками.

- Это не самое главное... Тем более, я наводил справки и узнал, что сестрички к моему возникновению на их горизонте отнесутся так, как я предполагал. И вообще, знаете, мне кажется, Бог не зря сделал меня таким, какой я есть. Добавь в меня больше денег, счастья, везения, и я взорвусь, рассыплюсь, погибну, стану не своим человеком...

Мужчина нахмурился, отвернулся к морю. Валентина с Серафимой самозабвенно целовались на мелководье.

- Я вижу, вам досталось больше денег и счастья, чем нужно? - не смог не съязвить Смирнов.

Денег у его собеседника куры не клевали. На скатерке лежали килограмм копченой осетрины, большая банка черной икры, еще что-то крайне аппетитное и дорогое в красивых упаковках. И три бутылки марочного армянского коньяка минимум по тысяче рублей каждая.

- Знаете, что, давайте, выпьем за знакомство? - перевел мужчина разговор в практическую плоскость.

- Мне пора идти, - неискренне замялся Смирнов - черной икры он не ел лет десять. - Здесь ночевать стремно - люди кругом, и потому надо выбираться из города, а я не знаю, можно ли это сделать по берегу.

- Выберетесь! И вообще, давайте посидим, покупаемся, поговорим, а вечером поедем ко мне. Я живу под самыми горами в коттедже - не люблю правительственных дач с их дутым населением. Поедемте! Вымоетесь, поспите на мягком в комфортабельной спальне?