Читаем без скачивания Забудь об этом, Варвар (СИ) - Бергер Кира

На какое-то время я отключилась от всего происходящего, полностью потерявшись в тяжелых мыслях, потому что, когда свет от фонаря закрыла собой чья-то высокая фигура, сильно испугалась от неожиданности и вскочила на ноги. Даже бежать уже собиралась (пора просить у невролога что-то помимо снотворного), но чужая рука остановила, схватив за предплечье. Я замахнулась, собирая ударить нападавшего по лицу, но фигура отшатнулась, увернулась от удара и заговорила знакомым голосом:

– Все-таки убить решила?

Пришлось шагнуть в сторону, чтобы свет падал на лицо человека, а не скрывал в его же тени.

– Ты?! – выдохнула пораженно, узнавая Никитина. – Какого черта ты тут делаешь?

Судя по всему, та белая машина, с которой Марк никак не мог поделить дорогу пару минут назад, принадлежала блондину. Она стояла сейчас у особняка, а парень, каким-то образом узнав меня в темноте, решил «поздороваться».

– Ага, – насмешливо протянул он: — Значит, мы все-таки на "ты"?

– Я вопрос задала!

– У меня аналогичный, – дернул бровями Иван. – Следишь за мной?

– Не многовато ли чести? – поразилась такой наглости: – Товарищ психолог, у вас мания величия? Обратитесь к коллегам, они помогут.

Никитин фыркнул и мотнул головой, уже привычно пропуская яд мимо ушей.

– Так что ты тут делаешь? – он чуть наклонил голову на бок, а мне вдруг стало неловко от его внимательного взгляда.

Интересно, он вообще когда-нибудь из себя выходит, или всегда такой спокойный? Лично у меня нервный тик начинается от одного его вида.

– Гуляю, – я поджала губы и задрала подбородок: – Проблемы?

Никитин звякнул ключами от машины, осмотрел меня с ног до головы, особое внимание уделил торту и пожал плечами:

– У меня нет. А вот у тебя, судя по всему, да.

– С чего ты взял?

– Ты одна посреди деревни в сотне километров от города. – подумал и добавил: – с тортом. Не пустили на праздник?

– Тебя это никак не касается, – просипела я, почему-то начиная раздражаться. – Ты, между прочим, тоже здесь и тоже один.

Блондин все так же внимательно смотрел мне в глаза, будто ожидал, что я вот-вот загипнотизируюсь и выложу ему все ответы, а я только сильнее злилась. И на него, и на себя, за то, что так сильно смущалась его взгляда.

– Я на машине, – протянул тем временем Иван, – и вон в том доме, – кивнул на особняк: – человек двадцать моих друзей.

– Веселиться приехал? – я шмыгнула замерзшим носом: – Иди и веселись, чего тут бродишь?

Никитин несколько секунд помолчал и еще раз спросил, на этот раз серьезнее:

– Варя, тебе точно не нужна помощь?

– Себе помоги, – насупилась еще сильнее.

Интересно, он заботится или издевается? Если я чисто ради эксперимента скажу, что мне нужна помощь, он ее предложит, или пошлет на все четыре стороны?

Парень еще несколько минут молчал, а я чисто из вредности не хотела заходить на его глазах в дом тёти Ани. Правда, долго переживать Никитин не стал. Поставил машину на сигнализацию и, неожиданно, попросил:

– Можешь телефон одолжить?

– Это еще зачем?

– Мой разрядился, а дверной звонок они не услышат, сама понимаешь. – пожал он плечами: – Я сразу уйду, не переживай. Можешь сидеть тут хоть до утра.

Первым желанием было послать Ивана куда подальше и наслаждаться картиной, как он будет перелезать через высокий забор и рвать свое дорогое коричневое пальто. Но совесть и желание, чтобы парень поскорее исчез с поля моего зрения, победили. Я протянула гаджет Никитину и уставилась себе под ноги.

Интересно, теть Аня уже увидела в окно, что я сижу здесь? Если да, то наверняка поставила чайник. Обожаю её травяные чаи.

– Держи.

Перед носом снова оказался телефон, а я удивленно подняла голову:

– Ты же никуда не звонил.

– Я забил свой номер. – парень дернул плечом. – Звони, если будет нужна помощь.

11

Тётя Аня меня все-таки увидела. Когда я постучалась в широкую дубовую дверь, женщина открыла сразу, словно все это время стояла на пороге. Крепко обняла и, прослезившись, сказала, что рада меня видеть и очень ждала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пока мама Паши наливала чай, я стояла у старого шкафа и рассматривала фотографии. Они были повсюду: в рамках больших и маленьких, перед книгами, зажатые между стеклянными двойными дверьми. Почти на всех снимках был только Пашка, да и не удивительно. Тётя Аня познакомилась со своим будущим мужем, дядей Толей, еще в детском доме, и ни у кого из них не осталось родных. Они поженились, когда обоим было восемнадцать, но долгожданный и единственный ребёнок – Пашка, появился, когда женщине уже исполнилось тридцать шесть лет. Они сдували с него пылинки, обожали, как самое ценное сокровище в жизни. Бабушка часто рассказывала, что родители иногда тряслись над сыном слишком сильно, потому что кроме него и друг друга у них больше никого не было. Дядя Толя погиб, когда нам всем было по семь лет, и после этого Пашка остался единственной радостью тёти Ани. А когда не стало и его…

Я мотнула головой, отгоняя мысли, от которых болезненно сжималось сердце и пересыхало в горле. Моя бабушка долгое время была соседкой тёть Ани, пока не переехала в дом на другом конце улицы, и, когда не стало её сына, именно она стала тем самым человеком, который заставил её продолжать жить. Первое время она даже поселилась в доме Торпуновых, и однажды в прямом смысле этого слова, вытащила тёть Аню из петли. С тех пор прошло уже много времени, тёть Аня смогла найти в себе силы жить дальше, а бабушка и мы с братьями старались помогать ей во всём.

– Варя, ты помнишь? – тетя Аня подошла сзади, положила одну руку мне на плечо, а второй прикоснулась к одной из резных рамок. – Вам тут по шесть лет. Пашенька заявил, что женится на тебе, когда вырастет, а Марк сказал, что ты никогда не выйдешь замуж и будешь только его сестрой. А потом они подрались, смотри, какой Марк зареванный.

Я кивнула, рассматривая старый снимок. Взъерошенный после потасовки с моим братом Паша на нем весело улыбался и держал меня за руку, а близнец стоял с другой стороны и утирал слезы, злобно косясь на друга.

– Пашка всегда Марка побеждал, – улыбнулась я: – Марк таким худющим был и слабеньким.

– Зато сейчас вон какой вымахал, – тётя Аня погладила пальцами лицо сына на снимке. – И мой Пашка мог бы таким же стать.

– Тёть Ань…

– А как было бы хорошо, если бы все так и случилось. – от слов женщины по спине пробежали мурашки, и мне пришлось поджать губы, чтобы не заплакать. – Представляешь, как бы жизнь сложилась? Глядишь, уже и поженились на самом деле.

– Теть Ань, – попыталась было остановить её, но женщина только головой мотнула:

– Двадцать три бы уже исполнилось. Целых двадцать три...

– Тёть Ань, – я перехватила сухую руку женщины и потянула ее за собой к столу: – Я торт ваш любимый купила. С орешками. Давайте чай попьем?

Женщина печально кивнула и улыбнулась, присаживаясь за стол, на котором уже стояли две чашки из лучшего сервиза. Несколько минут мы сидели молча и ели торт, а потом разговор завязался как-то сам собой. Тётя Аня расспрашивала меня про мою жизнь, про жизнь Марка и Андрея, про Таню и Катюшу, и искренне радовалась за всех нас, будто за родных. Я с готовностью отвечала на все её вопросы, а пыталась выбрать ситуацию, чтобы задать свой.

Тётя Аня неожиданно замолчала на несколько секунд, внимательно рассматривая меня, а потом тихо проговорила, будто боясь моей реакции:

– Михея вчера видела…

Я сжала зубы и тяжело выдохнула. Вот же черт.

– Варь, а как думаешь, может быть такое, что он говорил правду? – её выцветшие и печальные глаза смотрели на меня с такой надеждой, что мне физически стало нехорошо. – Я думаю об этом каждый год. Каждый…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Тёть Ань, – прервала я женщину, накрывая ее дрожащую ладонь своей. – Не мучайте себя, пожалуйста. Столько времени уже прошло.

Пашина мама опустила голову, а потом подняла на меня глаза и задала вопрос, которого я больше всего боялась услышать каждый раз, когда приезжала в этот дом.