Читаем без скачивания Сделка (СИ) - Вилкс Энни

— А ты?

— А я, — вздохнул Келлфер, — создам иллюзию, что я — тот самый стражник, которому ты по глупости попался на пути.

— Ты же убил его, — почти неслышно сказал Келлтор. — Вытащил из тоннеля и испепелил… Я никогда не видел подобного. Все шепчущие так могут?

— Потому что он видел тебя, — раздраженно объяснил ему Келлфер, игнорируя глупые вопросы и продолжая следить за проходом. — Ждите меня здесь. Ни шагу. Очнется — заставь ее хотя бы молчать. Что бы ни случилось, не смейте выходить. Вас убьют или захватят быстрее, чем я приду на помощь.

— Я очень хорошо умею драться, — медленно сказал Келлтор.

— Не с ними, — отрезал Келлфер, готовясь. — Поверить не могу, что занимаюсь этим. Будто я снова столетний сопляк.

Вслед за звуком аккуратных скользящих шагов в конце подземного коридора показались двое — и оба, конечно, были с сетями. Один, более широкоплечий и высокий, держал руку с шестом позади себя, а второй, более сухой и поджарый, и оттого выглядящий более ловким, выставил обе руки перед собой, будто шел на ощупь. Их глаза ощупывали тоннель, и Келлфер нахмурился, представив, что среди многочисленных кулонов и бус, свисавших с их бычьих шей, могло оказаться что-нибудь действительно стоящее. Но завесы они не заметили, а когда большой споткнулся о камень, над ремнями его открытых сандалий показалась кровь.

Выглядящий сейчас для них как высокий чернокожий и разряженный в шелк цвета кармина мужчина, их собственный друг по вере, Келлфер вышел из-за поворота, легко придерживая тонкий, оплетенный травой и металлом деревянный шест. Он помедлил, мысленно сплетая такое непростое с учетом искажающих амулетов заклятие, которое должно было, если придется, задержать сеть, не приводя ее в негодность, и решительно двинулся служителям храма тысячи богов навстречу.

— Нечистая там? — спросили они на пар-оольском.

Келлфер знал язык, но отвечать посчитал глупым: пар-оольцы могли бы различить акцент. Поэтому он только отрицательно качнул головой, подпуская воинов ближе. Они переглянулись, одновременно поняв, что что-то не так, и это понравилось Келлферу: противники были не безмозглыми куклами, и сражение с ними должно было хотя бы немного его развлечь. Однако сначала следовало сделать одну действенную глупость.

Келлфер вздохнул — он не любил подобного театра — и принялся рвать на себе увитые тканевыми лентами черные волосы, издавая рев, который он старался сделать безумным и ужасающим. Судя по на секунду застывшим в замешательстве пар-оольцам, нужного эффекта он достиг. Отмерли они, правда, чрезвычайно быстро, и, не сговариваясь, принялись окружать его, отпуская сети, еще раз подтвердив уже сделанное насчет них предположение. Служители были опытными воинами. Продолжая раздирать свое иллюзорное лицо, под всей этой жуткой кровавой маской Келлфер усмехнулся. Не часто удавалось потренироваться с теми, чей стиль боя так отличался и от его собственного, и от того, что использовался в Империи, где все привыкли к мечам и рапирам.

Краем глаза следя за поблескивающими в свете факелов сетями, Келлфер сделал последнее, что должно было окончательно убедить служителей храма в том, что их товарищ сошел с ума от порочной страсти к чужеземке: вытащил кусок столь непривычной для Пар-оола белой ткани и провел им по лицу, будто поклоняясь, и провыл на их языке так, чтобы огрехи произношения были не заметны:

— Ради тебя я приму смерть, любовь моя, а ты будешь жить!

И ринулся в бой.

Пар-оольцы в этот раз не показали удивления, а только лишь сделали вперед еще шаг, поднимая свое смехотворное внешне, но такое опасное на самом деле оружие: одного прикосновения к поблескивающим в травяной обмотке металлическим бусинам было достаточно, чтобы вывести из строя сильного мужчину.

Сети взметнулись в воздух одновременно, Келлфер пригнулся и скользнул к стене, избегая встречи с ядовитыми волокнами, и поддерживая над собой невидимое плетение заговора, который должен был задержать путы в случае, если пар-оольцы окажутся быстрее. Более крупный воин, уже обреченный Келлфером на смерть, ловко ударил из-под сети, и древко прошло совсем рядом со спиной Келлфера, взрезав воздушный щит. Келлфер сдал назад, разворачиваясь, но воин уже исчез, а другой, пользуясь инерцией движения соперника, выставил вперед руку с оружием. Келлфер с удовольствием ушел и от его атаки, оказался между служителями храма, и тут же опустился вниз, улыбаясь: пар-оольцы, какими бы хорошими воинами они ни были, попались как дети, и сеть одного запуталась в оплетке шеста другого. Столкнувшиеся артефакты заискрили. Пользуясь той секундой, которую дало ему замешательство прикрывших глаза соперников, Келлфер легко прикоснулся шестом к бедру широкоплечего, и тот с криком рухнул наземь, хватаясь за место, откуда металлические бусины выхватили кусок черной как уголь кожи и шмат мяса, обнажая в кровавом месиве кость. Под его затихающий крик второй служитель метнулся к Келлферу под руку, оставляя путы, и замахнулся одновременно и шестом, и только что вытащенным из-за пояса кривым как коготь ножом.

Келлфер коротко ткнул обратной стороной шеста рядом с рукой, держащей нож, и воин инстинктивно отшатнулся, чем подставился под следующий, ломающий ему правое предплечье удар. Он не издал ни звука, сразу восстанавливая равновесие. Губы его были плотно сжаты, глаза горели огнем.

— Остановись, — потребовал он сквозь зубы. Измазанная в крови, покалеченная рука висела, как плеть. — Я не хочу убивать тебя. Ты болен грязью.

Интересно, что именно в Илиане он посчитал грязным?

Келлфер медленно поднял нож, а потом отшвырнул шест и переложил клинок в правую руку.

Воин пошел вперед аккуратно, будто приближаясь к дикому зверю, раскрытой ладонью вперед. Значит, спектакль имел достаточный успех. Теперь убийство второго стало излишним и даже неуместным. Сделав вид, что испугался, Келлфер бросился в тоннель у себя за спиной, мимо скрытого заговором Келлтора с его девчонкой.

Как он и предполагал, неглупый пар-оолец решил проследить за сошедшим с ума другом, больше не навлекая на себя нездорового гнева. Келлфер несколько раз останавливался, чтобы шедший по его следам воин успевал заметить, в какой проем бесконечных разветвленных ходов он нырнул. Он довел своего преследователя до самого выхода в город, пропустил вперед и, убедившись, что пар-оолец отправился осматривать трущобы, неспешно пошел назад путем, который знали только они с Келлтором.

6.

— Ты что сделал? — уточнил Келлфер, скидывая с себя остатки иллюзии.

— Я избавился от проблемы, — упрямо посмотрел ему в глаза Келлтор. — Как ты раньше. Он нас увидел. Его нельзя было оставлять в живых. Ты сделал то же с тем, первым.

— Нельзя было высовываться из-за завесы, — отчеканил Келлфер. — Я дал указания, и ты не выполнил их. Из-за этого, — он кивнул на раскинутое звездой тело пар-оольца, — нас будут искать. Учитывая, что мы вынуждены скрываться здесь неделю, это может быть критичным. Почему, ради Света и Тьмы, ты вылез?

Келлтор отвел глаза. Келлфер проследил за его взглядом: сын обеспокоенно смотрел на женщину, ставшую причиной всего творившегося здесь безумия. Илиана очнулась раньше времени, и сидела, прислонившись спиной к стене. На мужчин она внимания не обращала. Келлферу показалось, что ее бьет дрожь. Подол, от которого он сам оторвал кусок белой ткани для глупого, но действенного представления, обнажал тонкие изящные лодыжки. Девушка была босой и на удивление чистой для того, кто провел в клетке почти десять дней. Он вгляделся в ее лицо: красивое, молодое, со слегка вздернутым тонким носом и пухлыми губами. Кожа ровная, ни морщинки, и будто приглушенно светится. Келлтор был прав: если ей больше двадцати лет, она не может быть обычным человеком, и дар ее довольно силен.

Илиана будто в отчаянии запустила пальцы в длинные золотые волосы и убрала их от лица, с силой сжав у самой головы. Глаза ее были закрыты.

— Значит, это она вышла из-за завесы?