Читаем без скачивания Полосы - Расуль Ильдарович Загретдинов

Сейчас все было совсем иначе. День длился невероятно долго. Ко мне иногда подходила медсестра, два раза в сутки – доктор. Боль в теле становилась легче. Вчера я уже смог сам сходить в туалет. К Амелии меня пока не пускали. Это было самое ужасно. Даже ужаснее того, что я до сих пор ничего не видел. Но я знал, что она жива. Когда я спрашивал о ней, медсестра отвечала, что ее состояние тяжелое, но стабильное и ее жизни уже ничего угрожает. Оставалось ждать. Сегодня мне должны сделать снимок головы, чтобы понять, почему ко мне не возвращается зрение.

Что будет дальше со мной? С моей жизнь? Как эта авария повлияет на будущее? Когда я начинал думать об этом, ко мне приходил страх. А вдруг зрение не вернется ко мне? Я же ничего не умею, кроме как стоять за камерой, видеть картинку и создавать кадр. Слепой оператор, тоже самое, что ювелир без пальцев. Иногда я даже думал, что лучше было бы просто умереть в той аварии. Но надежда же еще была. Мне сделают снимок и смогут вылечить. Дай Бог.

В палату зашел доктор.

– Руслан, ну как Вы?

– Спасибо. Я снова могу двигаться, но боль еще присутствует. Скажите, когда мне сделают снимок и скажут, что со мной?

– Я как раз пришел за Вами.

– Здорово, а то я уже заждался. Вы меня проводите?

– Я пригнал кресло, сядете в него. Вас довезут.

– Это далеко? Может я сам смогу дойти.

– Не стоит, Вам пока лучше сильно не нагружать мышцы.

Я не стал спорить, сел в кресло. Меня покатили по коридору. Было тихо, но я слышал голоса пациентов в палатах. Через минуту мы были на месте. Мне помогли лечь на кушетку аппарата МРТ, попросили не двигаться. Оставили одного в кабинете. Дальше я слышал только то, как работает прибор. Мне снова оставалось только лежать и думать. От дум уже голова болела. Я ушел в состояние покоя, мне казалось, что я один в капсуле застрял где-то космосе. Когда ничего не видишь, иногда возникает ощущение, что ты умер. А может я умер? А все это уже другой мир? Но периодические боли в мышцах давали повод думать, что я еще жив. Быстрее бы все это кончилось. Боже, сделай, пожалуйста, чтоб это все быстрее закончилось, чтоб я и Амелия поправились и смогли просто нормально жить, как раньше.

Глава 13

17 марта 2019. Сегодня я на своих ногах дошел до столовой. На завтрак давали манную кашу, яйцо, хлеб, кусочек масла и черный чай. До этого я никогда в жизни не пытался намазать масло на хлеб с закрытыми глазами, или почистить яйцо. Почему у меня получилось позавтракать без особых проблем?

Я старался не переживать, организм должен восстановиться. Еще пару дней назад врач мне сказал, что скорее всего у меня поврежден зрительный нерв, так как зрачки очень слабо, но все же реагируют на свет. Но сама зрительная информация не поступает в мозг.

Отвлекало меня от мыслей о своей слепоте желание услышать голос своей Амелии, обнять ее, сказать, как сильно я ее люблю. Не понимаю, почему меня не пускают к ней. Ведь главное она жива! А уж как она сейчас выглядит я все равно не увижу. Как будто я ее разлюблю от этого, или мое присутствие заставить ее страдать, принесет боль. Нелепо. Хочется верить, что врачи делают все из лучших побуждений, но кто знает.

Я поднялся с кровати, нащупал тапочки, добрался до двери, отыскал ручку и вышел в коридор. Тишина. Тихий час?

Я прислушался. Где-то подальше были слышны голоса – медсестры общались с врачом. Да, по-моему это голос врача. Я рукой опирался на стену, вдоль стены решил и пойти. Голоса стали отчетливей, а потом и вовсе оказались рядом.

– Руслан, Вы далеко собрались? – спросила медсестра.

– Я хотел уточнить, может мне уже можно к Амелии?

– Да, Руслан, думаю сегодня ты сможешь уви… побыть с ней, – ответил доктор.

– Спасибо, это отличная новость! Спасибо… – я не знаю, за что собственно я их благодарил, но эти слова вырвались из моего рта.

Меня проводили до палаты Амелии.

– Она сейчас в коме. Поговори с ней немного. Может твой голос поможет ей прийти в себя. – доктор говорил медленно.

– Спасибо, я постараюсь.

Доктор довел меня до койки и поставил рядом стул.

– Садитесь. Я побуду в коридоре. Если что, зовите.

Я быстро нащупал руку Амелии. Меня переполнило чувство любви и печали.

– Амелия, дорогая, сладкая моя, я тебя так люблю…

Ответа не было. Лишь пиканье прибора. Он отмерял пульс, который не изменил ритма на мои слова.

– Прости меня… Прости меня за все… Мы не должны были оказаться тут.

Я не видел свою любимую, но представлял, как она лежит на кушетке, как у нее закрыты глаза, и самое больное это то, как она меня не слышит. Я почувствовал, что мои веки сжались и глаза увлажнились. В груди щемило. Я поднялся вверх по ее руке, пока не дошел до губ, щек и глаз. Моя Амелия, да, это моя Амелия. Дышит, жива. Сейчас это главное. Я медленно привстал и поцеловал ей лоб. Пришлось собрать все свои силы, чтобы сделать это, да еще этот гипс на шее. Я почувствовал щекой ее дыхание и попытался медленно опустить голову на ее грудь. В теле отдалось резкой колющей болью. Я приподнялся и взял двумя руками ее кисть. Тихонько сжал.

– Мы с тобой обязательно выберемся, поправимся и отдохнем… Я тебе обещаю, слышишь? Амелия, крошка моя, ответь мне, пожалуйста. Я ничего не хочу так сильно, как услышать твой голос.

Реакции не последовало. Я еще пару минут побыл рядом с Амелией. Затем почувствовал руку на плече.

– Она поправится, просто нужно время, – сказал доктор.

– Конечно поправится, я уверен. Она сильная, – ответил я, – и Вам спасибо, что спасли ее жизнь.

– Это наша работа. Давай я помогу тебе добраться к себе. Завтра сможешь прийти опять.

Мы пошли по коридору. Доктор остановился.

– Руслан, давай поговорим у меня в кабинете.

– Конечно, давайте.

Доктор открыл дверь и помог мне войти. Усадил на стул. Сел напротив меня. Мой слух за пару дней стал гораздо острее. Я уже точно мог сказать в какой стороне кто-то говорит, где упала ложка, где закрылась дверь. Теперь объемная картинка окружающего мира в голове строилась за счет звуков. Надо признать, что мозгу приходится