Читаем без скачивания Запрос в друзья - Маршалл Лора

Софи принимается перечислять всех, кто собирался прийти, рассказывая мне подробности жизни людей, про которых я ничего не слышала с тех пор, как окончила школу. Шестого года обучения в Шарн-Бей не было, но даже если бы и был, я все равно не осталась бы там, особенно после всего того, что произошло. Я на отлично закончила среднюю школу в соседнем городке, поступила в университет и больше никогда об этом не вспоминала. Как только я начала учиться в университете, родители перебрались в Манчестер, чтобы быть поближе к дедушке с бабушкой. Так что я не приезжала в Норфолк на каникулы и не общалась ни с кем из старых друзей, окунувшись решительно, хоть и без энтузиазма, в университетскую жизнь. К тому времени, когда мы с Сэмом сошлись, я давно уже окончила университет, окончательно растеряла все свои школьные связи, а Сэм хотя и поддерживал отношения с Мэттом, но встречались они редко, и я ни разу не присоединилась к ним.

Этот запрос от Марии на добавление в друзья засел у меня внутри, словно комок недоваренных макарон, и мешает сосредоточиться на беседе — хотя, откровенно говоря, мое участие в ней совершенно необязательно. Я нервничаю, предвидя надвигающийся тяжелый разговор, о котором собеседница даже не подозревает. Я уже просунула палец в кольцо гранаты, а она даже не видит ее.

Наконец наступает затишье, и я, пользуясь моментом, устремляюсь в бой.

— Софи, я вот почему связалась с тобой… я хочу кое о чем с тобой поговорить.

— Да? — осторожно произносит она, отпивая вина.

— Я получила довольно… странный запрос в друзья на «Фейсбуке». — Я собираюсь с силами, продлевая нормальную жизнь еще на несколько секунд. Как только я произнесу это вслух, как только посвящу в это кого-то еще… игра будет закончена. Мир изменится бесповоротно. — Он пришел от Марии Вестон.

Я уверена: мне не показалось, как Софи побледнела на мгновение и ее глаза на миллисекунду округлились. Но она тут же восстановила свою маску.

— Ага, значит, тебе тоже пришло? — смеется она. — От девочки, которая утонула?

Значит, я не одна такая — в этом есть некое утешение. Но даже Софи не может быть настолько бессердечной, чтобы смеяться над подобным. Она притворяется. Симулирует безразличие, какое испытываешь по отношению к человеку, с которым тебя абсолютно ничего не связывает, чья жизнь никогда не пересекалась с твоей.

— Да, конечно, та самая девочка, которая утонула. — Это прозвучало с большим нажимом, чем мне хотелось бы.

Софи смотрит на меня обескураженно, может быть, даже испуганно, но тут же берет себя в руки.

— Так ты из-за этого пришла? — Она опять смеется. — Очевидно, это чей-то розыгрыш. Наверное, кто-нибудь из приглашенных на встречу выпускников решил так пошутить. Готова поспорить: всё получили такой запрос.

— Допустим. — Я уже четыре дня цепляюсь за этот сценарий, как потерпевший крушение цепляется за обломок корабля. — Но кто на такое способен? И почему я? Я ведь даже не знала про встречу выпускников, когда мне пришел этот запрос. На мой взгляд, тут все совершенно очевидно.

— Почему очевидно? — спрашивает Софи, вставая с дивана и подливая себе еще вина из бутылки, стоящей на журнальном столике. Мне она вина не предлагает. Софи пересаживается в кресло по другую сторону от столика и продолжает потягивать вино с непроницаемым лицом.

— Ты понимаешь, о чем я! То, как я к ней относилась… и то, что мы сделали… — выпаливаю я. — Хотя вряд ли кто-нибудь об этом знал. Или знал?

— Луиза, я не понимаю, о чем ты говоришь. Я была едва знакома с ней. — Софи уверенно ставит бокал на столик.

Я с трудом верю своим ушам. Последние двадцать семь лет я жила под гнетом того, что мы сделали, того, что я сделала. Конечно, моя жизнь продолжалась — я училась, работала, делала покупки и готовила еду; у меня были друзья, родители, муж, ребенок. Но все это время в глубине души тот, не исчезающий из памяти поступок был со мной — задавленный, придушенный, запакованный. Неизменно присутствовал.

Чувство неловкости, которое я испытывала весь вечер, ослабевает и уступает место гневу. Я рассчитывала, что смогу обсудить это с Софи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но ты ее знала! Ты знаешь, что мы сделали! Мы превратили ее жизнь в мучение. А как же тот вечер, выпускной бал?

— Я искренне не понимаю, о чем ты, — произносит она и, заканчивая разговор, поднимается и берет свой бокал. Наклонившись, она забирает и мой, хотя я еще не допила вино до конца, и направляется в кухню. — Послушай, я действительно была рада повидаться с тобой, но… пообщались — и хватит. Ой! — ее речь прерывает звонок в дверь. — Это, должно быть, Пит.

— Кто? — спрашиваю я, смешавшись. Я собиралась рассказать ей о пропавшем снимке, о моих подозрениях и о том, как кто-то следил за мной, пока я добиралась до нее.

— Пит. Я с ним встречаюсь, — объясняет она, видя выражение моего лица. — Прости, разве я не предупредила, что зову тебя ненадолго — пропустить по бокальчику? Я точно сказала, что не смогу провести с тобой весь вечер.

Она ставит бокалы, смотрится в зеркало в вычурной золоченой раме, что висит над диваном, распускает по плечам волосы и легкой походкой устремляется вниз по лестнице. Я остаюсь сидеть на диване с пылающими щеками. Как странно, что она все еще может меня вот так унизить?! Я должна возмутиться ее грубостью, а вместо этого чувствую себя неловко и глупо. Раздается мужской голос и смех Софи, потом две пары ног поднимаются ко мне.

— Это моя подруга Луиза.

— О! Простите, я не вовремя, — смутившись, извиняется мужчина.

Ему чуть за сорок, он среднего роста, седеющие волосы подстрижены коротко. Его не назовешь красавчиком, но он выглядит вполне привлекательно в своей одежде — из-под длинного темного пальто видны черные джинсы и вылинявшая джинсовая рубашка.

— Нет-нет, никаких проблем. Луиза уже уходит. Ведь так, Луиза?

Я поднимаюсь с дивана с красным лицом, излишне суетливо подбираю свою сумку.

— Да, не волнуйтесь, — обращаюсь я к нему. — Мы просто выпили по бокалу вина. Мне все равно пора идти. Рада познакомиться. — Я протягиваю руку, которую он жмет чуть дольше, чем положено.

— Я тебя провожу. — Софи деловито выталкивает меня из гостиной и ведет вниз по лестнице. В прихожей она вручает мне куртку и открывает дверь.

— Здорово пообщались! — жизнерадостно произносит она. — До встречи на школьном вечере!

Она говорит уверенно, бодрым тоном, но от меня не ускользает, что подруга не смотрит мне в глаза. Мы быстро прощаемся, и вот я уже одиноко стою на улице, более растерянная, чем когда сюда шла. Я пытаюсь примириться с тем, как Софи переиначила прошлое, хотя мне и не кажется это правильным. Впрочем, я сама делала то же самое все последние годы.

Я иду вперед и оглядываюсь. Сквозь витражи входной двери вижу, что Софи не сразу возвращается наверх: какое-то время она стоит, прислонившись к двери, как будто нуждаясь в поддержке. Она продолжает стоять неподвижно еще секунд тридцать, а потом, с вызовом тряхнув волосами, уходит.

Глава 6

1989

Софи не вспоминала про Марию несколько недель, я все поняла и тоже не говорила о ней. В школе мы с Марией встречались и иногда болтали, но у меня в ушах стоял голос Софи: «Я уже кое-что слышала о новенькой», — так что я особо не откровенничала с ней. Несколько раз я наблюдала, как она обедала вместе с Эстер Харкур и они громко смеялись, — я не видела Эстер такой счастливой со времен начальной школы.

Через три недели после той, самой первой встречи в столовой я шла по коридору и заметила, что Мария в одиночестве стоит в конце очереди на обед. У меня был выбор: присоединиться к ней или развернуться и остаться без обеда. После окончания сдвоенного урока французского Софи, не сказав мне ни слова, ушла с Клэр, так что я решила, что в тот день она со мной не сядет. Мария смотрела прямо перед собой, я дотронулась до ее руки. Она вздрогнула и резко развернулась ко мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— О! Привет, — просияв, сказала она.