Читаем без скачивания Код завинчивания. Офисное рабство в России - Ирина Драгунская

2. Цвета мундиров: красный (который стал исключительной привилегией сенаторов), темно-зеленый (основной) и темно-синий (для учебных и ученых ведомств).

3. Различные цвета воротников и обшлагов у мундиров (суконные или бархатные) для обозначения их ведомственной принадлежности.

4. Наличие золотого или серебряного шитья особого для каждого ведомства рисунка и различного по полноте в зависимости от ранга чиновника.

5. Соответствие мундира рангу должности, а не рангу чина (как в военном ведомстве).

В последующие 30 лет мундиры были постепенно введены во всех ведомствах. В Своде законов Российской империи издания 1832 года говорилось, что «каждый классный чиновник имеет право носить мундир, должности и званию присвоенный». У должностных лиц первых трех классов, помимо парадных мундиров, появились вицмундиры с упрощенным шитьем. У прочих функцию вицмундиров выполняли мундирные фраки, получившие распространение с 1826 года.

Закон 27 февраля 1834 года обобщил сложившуюся практику оформления гражданских мундиров и впервые свел все эти мундиры в единую систему с общим порядком обозначения рангов должностей. Для большинства ведомств была введена десятиразрядная градация должностей (закрепленная в штатных расписаниях), которой соответствовало шитье на парадном мундире. Наиболее полным было шитье 1-го разряда: на воротнике, обшлагах, карманных клапанах и под ними, по бортам и полам мундира, под воротником на спине, сверху заднего разреза, а также по основным швам.

2-й разряд не имел шитья по швам; 3-й лишался также шитья под воротником (по бортам и полам у 2-го и 3-го разрядов ширина шитья сокращалась); 4-й разряд имел шитье только на воротнике, обшлагах и карманных клапанах; 5-й — только на воротнике и обшлагах; 6-й имел там же половинное (в половину длины) шитье; 7-й — половинное шитье на воротнике и шитый кант на обшлагах; 8-й не имел канта на обшлагах; 9-й имел шитые канты на воротнике и обшлагах; 10-й — только кант на воротнике.

Атрибутом государственной службы была шпага, которая носилась с парадным мундиром и вицмундиром.

В составе форменной одежды гражданских чиновников предусматривался также сюртук.

Были установлены семь комбинаций разных компонентов форменной одежды и случаи, когда каждая форма должна была носиться. Формы одежды были: парадная, праздничная, обыкновенная, будничная, особая, дорожная и летняя. В 1845 году отдельным изданием вышло «Расписание, в какие дни в какой быть форме» объемом 13 (!) страниц[4].

А вы еще жалуетесь, говорите — дресс-код замучил!

В ноябре 1917 года Совет народных комиссаров издал декрет об уничтожении сословий и гражданских чинов. (Поэтому, в сущности, и чиновники перестали называться чиновниками, а стали служащими.) О гражданских мундирах в декрете не упоминалось, но они, конечно же, отменялись имеете с чинами. Однако о целесообразности восстановления форменной одежды для сотрудников Наркомата иностранных дел заговорили уже в начале 1920-х годов. Главным аргументом сторонников введения формы было то, что «советские дипломаты не должны будут рядиться во фраки и цилиндры»[5].

Тогда же были изданы и разосланы но всем советским представительствам за рубежом «Некоторые инструкции о соблюдении правил принятого в буржуазном обществе этикета». Раздел документа был посвящен дипломатическому костюму: днем рекомендовалось носить жакет (визитку), черные ботинки, крахмальную рубашку, темный галстук. Вечером — смокинг и фрак (последний вышел из дипломатического обихода лишь в 1939 году). Головной убор — цилиндр.

Однако внедрить дипломатическую спецодежду оказалось непросто. В 1923–1924 годах на страницах московских газет развернулась острая дискуссия: авторы многочисленных статей возмущались тем, что представители рабоче-крестьянского государства рядятся в буржуазные одежды. Наркоминдел засыпали просьбами избавить от необходимости носить оскорбляющие их пролетарское достоинство фраки и прочие смокинги. Предлагалось, в частности, заменить их на черные тужурки с красным кантом у ворота и гербом на лацканах, черные брюки и черную фуражку с гербом. Но реальных плодов эта дискуссия так и не принесла. Над революционной фразеологией возобладали прагматические соображения: укрепление позиций молодой советской дипломатии диктовало более привычный «акулам империализма» дизайн дипломатических нарядов. Курировавший протокольный отдел замнаркома иностранных дел Максим Литвинов высказался в том смысле, что ношение фраков, цилиндров и прочей буржуазной одежды — самая тягостная часть жизни наших дипломатов. Конечно, толстовка гораздо удобнее, чем хомутообразная крахмальная рубашка, но ничего не поделаешь — приходится…[6]

В 1999 году в архивных фондах Отдела науки ЦК КПСС были обнаружены документы, содержащие проект введения в конце 1940-х годов персональных званий и форменной одежды для работников высшего образования, а также формы для студентов вузов[7]. Но, к счастью, передумали. Тем не менее некоторые работники учреждений носили что-то вроде формы: например, старосты ЗАГСов (всеми осмеянные тетеньки, торжественно провозглашающие жениха и невесту мужем и женой) носили длинные платья утвержденных образцов.

Сегодня почти никто не помнит, что с 1947 по 1953 год персональные звания и форменная одежда были введены для Министерства финансов и Госбанка, служб государственного контроля, заготовок, геологии и охраны недр, угольной промышленности, черной металлургии, цветной металлургии, химической промышленности, лесной и бумажной промышленности, электростанций, речного флота и Главного управления геодезии и картографии МВД. Вскоре после смерти Сталина Указом президиума Верховного совета СССР от 12 июля 1954 года «Об отмене персональных званий и знаков различия для гражданских министерств и ведомств» персональные звания, знаки различия и форменная одежда в большинстве советских учреждений были упразднены. С тех нор форменная одежда вводилась и изменялась в каждом ведомстве по-своему[8].

После 1945 года с одеждой в нашей стране было так же плохо, как и с большинством прочих товаров. Однако привезенные офицерами трофейные немецкие наряды разожгли у советских женщин интерес к моде, интерес, который усердно тушился властями в первые десятилетия после Октябрьской революции. Все эти вывезенные из побежденной Германии кружева, изящные пальто и платья напомнили прекрасной половине строителей коммунизма, что одежда может не только прикрывать, но и украшать. С тех пор импортная вещь стала синонимом хорошей, символом отменного качества.

Многие советские хозяйки старались но возможности «обшивать» свои семьи, экономя деньги и многократно перелицовывая старые вещи. Кто-то был «модельером-самоучкой», другие научились шить у своих мам и бабушек (большинство советских граждан, родившихся до войны, имели такие навыки). Другие, не удовлетворяясь скудным магазинным ассортиментом и не имея денег на портниху, записались на ставшие популярными в СССР курсы кройки и шитья. Около 30 % опрошенных в 1980-е годы советских граждан сказали, что постоянно шьют или вяжут одежду для себя. Можно смело утверждать, что число занимавшихся рукоделием советских женщин явно превышало половину. Недаром в советских средних школах с 1960-х годов обучение практическим навыкам кройки и шитья входило в обязательную программу уроков труда для девочек[9].

Поскольку шить одежду частным образом было выгоднее и удобнее обеим сторонам, в СССР сложился неофициальный рынок такого рода услуг, контролировать который государство, по счастью, было не в силах.

В 1970-1980-е годы повальным увлечением советских женщин стало вязание модных и практичных вещей спицами и крючком. Вязали вручную для членов семьи, для друзей. Вязали все, вплоть до пальто и сумочек, не говоря уж о носках и свитерах. Помните строчки из известной песни Высоцкого «А у тебя подруги, Зин, все вяжут шапочки для зим»? А героиню «с ужасающими розочками» из «Служебного романа»? Все они спасались от советской «легонькой промышленности» вязанием. Вязали все и везде — дома перед теликом, в общественном транспорте (в тряском троллейбусе, в полутемном вагоне метро), на работе и на лекции в университете. Не от хорошей жизни, конечно: швейные машинки стоили недешево, вот и находили выход в более демократичном вязании, а если вещь надоедала — распускали нитки и пускали их в дело вновь.

Распространение таких портных-самоучек в СССР подрывало планово-экономические основы «социалистического производства», а также служило питательной средой для уклонения от налогов и вообще расширения не контролируемой государством сферы услуг. Но отчаявшиеся власти не только не препятствовали самостоятельному изготовлению модной одежды согражданами, но даже сильно поощряли его. Речь идет не только о доступной любому желающему сети курсов кройки и шитья, но и о массовом тиражировании в сотнях тысяч копий выкроек и зарисовок новых моделей одежды, разработанных лучшими модельерами страны — дизайнерами домов моделей[10]. Глянцевых журналов у советских служащих не имелось, зато был дефицитный таллинский журнал «Силуэт» с модными выкройками.