Читаем без скачивания Джон Леннон. 1980. Последние дни жизни - Кеннет Уомак

“деревенской девчонкой”, – предавалась потом воспоминаниям Спенсер, – потому что как только он услышал мой акцент, сразу спросил, откуда я, и я ответила, что из Миннесоты». Джон впоследствии описывал ее как «девушку иззддддалека», как он говорил, преувеличенно заикаясь. В конце семидесятых Блонда Бренда смогла встретить Джона несколько раз, иногда ей удавалось поговорить с ним чуть дольше и радостно попозировать для фотографий. Фред полагал, что она отличалась от других поклонников, которые слонялись около здания днями напролет. Был момент, когда, как он вспоминал, его «охватило почти непреодолимое желание встряхнуть ее и крикнуть: “Бренда, Бренда, что ты здесь делаешь? В Нью-Йорке есть, наверное, миллион людей, которые были бы счастливы сесть рядом и поговорить с такой симпатичной девушкой, как ты. Джон Леннон такой же, как любой другой человек. Ты впустую тратишь время”» (30).

Также как и телефонистка Винни, 45-летний швейцар Хосе Пердомо был готов на все, чтобы помочь паре легче переносить ежедневное бремя знаменитости. Добрый Пердомо, кубинец, бежавший от режима Кастро, вставал грудью, чтобы сдержать поток визитеров, которые пытались встретиться с битлом. А когда они не стремились увидеться лично, то часто оставляли для Джона подарки. Как-то раз в одной из таких посылок обнаружилась загадочная смесь, похожая на толченый мел. Обеспокоенный тем, что нечто неприятное или даже опасное может попасть в руки прежде всего четырехлетнего Шона, Джон распорядился, чтобы впредь все непрошеные посылки выбрасывали в мусор.

Несмотря на все усилия работников «Дакоты», иногда поклонники все-таки умудрялись попасть в здание. У соседей Леннонов сама идея о случайных посетителях, проникающих в лабиринт общих коридоров, вызывала крайнюю обеспокоенность. Как говорил Уилбур Росс, инвестиционный банкир, а позже глава домоуправления, «нас тревожит вот что: если кто-то проник в здание, как мы его потом найдем?»

Россу вторил Бирмингем, разделявший его тревоги по поводу «лазутчиков». «Легко представить, что в некоторых складских помещениях, кладовках, на чердачных пространствах человек может прятаться месяцами и его не обнаружат. Но такому типу будет нелегко найти выход наружу, если он не знаком со зданием, потому что очень многие коридоры “Дакоты” оканчиваются тупиками», – говорил он (31).

Фанаты, которые пробирались в «Дакоту», не раз бродили по коридорам и наугад звонили в двери, нагло пытаясь выяснить, где живет Леннон. В большинстве случаев никакого вреда они не причиняли. Как-то раз беллетрист Дэвид Марлоу, живший в апартаментах на восьмом этаже, через двор от Леннонов, открыл дверь после звонка и увидел стайку девиц – они патрулировали коридоры в поисках экс-битла. Марлоу воспользовался моментом и решил их одурачить. «Это квартира Джона Леннона, – солгал он. – Но он в Европе на все лето» (32).

Однако далеко не все жильцы «Дакоты» были так же расположены к Леннонам, как Марлоу, – тому нравился новый для него опыт проживания в одном доме с мегазвездой. В годы, которые Джон называл «уходом на покой», Бирмингем вернулся к представлениям Старого Света о «нуворишах» и «наследственном богатстве». «Ленноны лишены элегантности. Они могут думать, что усесться в лимузин в джинсах – это шик и весело, но совместить несовместимое у них не получится. Они выглядят просто нелепо. Кроме того, за последние годы ничего особенного не было сделано, и человек, благодаря которому в музыке XX века произошел революционный переворот, теперь, похоже, выбрал жизнь нового буржуа» (33).

И все же были те, кто, в том числе прославленный композитор Леонард Бернстайн и его семья, воспринимали присутствие Джона в «Дакоте» с особенным энтузиазмом. Несмотря на свое классическое музыкальное «происхождение», Бернстайн входил в число ранних почитателей четверки, и особенно их A Day In The Life. Это апокалипсическое видение Леннона – Маккартни стало музыкальной кульминацией альбома Sgt. Pepper‘s Lonely Hearts Club Band (1967). Бернстайну принадлежат знаменитые слова: «Три такта A Day In The Life до сих пор поддерживают меня, возвращают молодость, воспламеняют мои чувства и эмоции».

Семейство Бернстайнов переехало в «Дакоту» в 1975 году, они повстречались с Джоном и Йоко той же осенью на ежегодном праздничном обеде жильцов, который проводился во дворе дома. Каждый октябрь эти обеды становились редким моментом, когда обитатели чопорного дома могли порадоваться обществу друг друга. Если шел дождь, столы расставляли в сводчатой арке здания. На эти застолья Ленноны обычно приносили целое блюдо суши, а однажды презентовали соседям книги о достоинствах натуральной пищи в жизни человека (34).

Годы спустя дочь Бернстайна Нина, в ту пору еще подросток, вспоминала о своем «большом столкновении с Джоном Ленноном» за десертом, когда бывший битл окинул печальным взором сладкое и со своим ливерпульским акцентом шутливо провозгласил: «Хочется чего-нибудь склизкого и мерзкого». Волнующаяся в присутствии Джона 13-летняя Нина «промямлила что-то про ореховый пирог, который выглядит вкусно». Через несколько лет Нина заслужила возможность реабилитироваться, когда ее отец предложил всей семье исполнить канон, которому он их научил. Канон был основан на сюрреалистическом стихотворении Леннона под названием «Робкий» из его первой книги «Пишу как пишется» (1964)[11]. К вящему изумлению Джона, домочадцы Бернстайна пропели стих на ежегодном торжественном обеде жильцов дома, порадовав самого Леонарда безупречным исполнением. Со своей стороны, Бернстайн, знаменитый музыкант, получал удовольствие от возможности, пусть и такой безделицей, отдать должное другому, не менее знаменитому музыканту (35).

Шли годы; не иссякал поток фанатов – они все так же штурмовали входы в «Дакоту» в своих дерзких попытках найти новые, изобретательные способы пробиться в окружение Леннона. Иногда эту проблему усложнял сам Джон. С одной стороны, он понимал, какие неудобства почитатели доставляли его семье и другим «дакотцам». Но в то же время Джон симпатизировал своим фанатам, невзирая на степень их одержимости и готовность идти на крайности. Как-то большая группа поклонников толпилась в арке, когда Джон и его горничная Роза возвращались домой. Когда они уже поднимались в лифте на седьмой этаж, Джон сказал ей: «Эти ребята стояли там часами. Некоторые – днями. Просто чтобы меня увидеть. Может, это глупо, но самое меньшее, что могу для них сделать, так это не разочаровывать, когда они хотят посмотреть на меня» (36).

В 1979 году двое мальчишек сорвали джекпот, когда незамеченными прокрались мимо швейцаров и позвонили в дверь квартиры номер 72. Джон быстро открыл дверь, думая, что Йоко забыла ключи. Когда один из мальчиков вежливо спросил Джона, могут ли они с ним поговорить, экс-битл пригласил их зайти. Фред угощал гостей соком, пока малолетки засыпали Джона вопросами о смысле жизни. Они внимали Джону, объяснявшему, что жизнь похожа на безостановочный фильм, и чем ты старше, тем все четче начинает проступать ее смысл.