Читаем без скачивания Считалка для утопленниц - Фридрих Незнанский

Он поднял ковер и простукал паркет, прощупал пространство под шкафами – все напрасно. Уже в прихожей на обувной полке увидел щетку и баночки с кремом для чистки обуви. Еще вчера он обратил внимание на то, что все это добро уместнее было бы хранить в коробке, а не на ее крышке. Но общий беспорядок в доме примирил его с этой странностью. Для очистки совести он снял крышку и заглянул в коробку. Пусто. На дне – скомканный клочок бумаги. Он развернул ее и увидел столбик цифр, которые перечеркивались по мере того, как под ними появлялись дополнительные цифры. В последней строке стояла корявая надпись – 250 000. Турецкий понюхал коробку. Пахло деньгами. В буквальном смысле слова.

В агентстве «Глория» он застал картину, которая одновременно заинтриговала его и позабавила. У экрана монитора рядом с Максом сидел Агеев и зачарованно наблюдал за действиями компьютерного гения. Отобранные накануне фотографии семейства Заботиных уже находились на экране монитора. Бородатый Макс с вдохновенным видом нажимал на клавиши, словно колдуя над фотографиями, отчего они менялись на глазах. Десятилетний мальчик мужал и постепенно приобретал черты взрослого человека. Наконец, Макс откинулся на спинку стула, любуясь творением своих рук, как маститый художник.

– Ну вот так он теперь навскидку выглядит… – скромно заключил он.

С возрастом у десятилетнего Мити нос стал абсолютно дедовским, хищным, небольшие, близко поставленные глаза смотрели обиженно и недовольно.

– Он что, такой же капризный, как в детстве? – удивился Филипп.

– Вряд ли это постоянное выражение его лица. Но я не стал менять. Только придал ему возрастные изменения. Вам же это нужно?

– Это… А волосы у него какие?

– Темнее, чем в детстве. Но это уже не суть важно. Важен общий облик. По этой фотографии Дмитрия узнают все, кто его видел.

– А теперь посмотри на похоронную фотографию, – попросил Агеев. – Где его мать хоронят. Хочу узнать, есть ли Дмитрий среди этих людей.

Макс увеличил фотографию и стал производить какие-то замеры, расчеты, укрупняя лица мужчин, которые столпились у гроба.

– Его здесь нет, – сказал он наконец.

– Сына нет на похоронах матери? – не поверил Турецкий.

– Может, это он фотографировал, – предположил Агеев.

– Такого быть не может, – возразил Макс. – Родственники своих умерших родных не снимают. Для этого нанимают профессиональных фотографов.

– Тогда почему он не приехал на похороны?

– Потому что не мог. Наверное, был слишком далеко, – высказал свое предположение Макс.

– Или сидел… – задумчиво произнес Агеев. – Макс, распечатай нам фотографию обиженного Дмитрия. Фамилию его матери не узнал еще?

– Сейчас займусь, при условии, что кто-то из вас сделает мне кофе.

Агеев пошел к кофемашине, которой совсем недавно разжились вскладчину сыщики. Пока он загружал программу, Турецкий похвастался обувной коробкой.

– Видал, что принес?

– Туфли? Коробка нефирменная, что это тебя на дешевку потянуло? – подколол его Агеев.

– В жизни не угадаешь. Это тайник нашего старикана.

– Да ты что? И в нем клад?

– Клад уплыл, но деньги точно хранились в коробке. Вот доказательство – старик вел учет поступлениям. А тот, кто спер деньги, бумажку скомкал и оставил за ненадобностью. Запах денег в коробке стопроцентно. Сейчас отвезу ее на экспертизу.

– А как теперь с нашей зарплатой? – обиженно спросил Агеев, наблюдая за процессом наполнения чашки горячей шоколадной жидкостью.

– Теперь у нас тем более есть стимул найти вора, – с некоторым злорадством в голосе ответил Турецкий.

– На твоем месте я бы не ехидничал, – огрызнулся Агеев. – Не одному мне нужны деньги.

В районном отделении милиции следователь, которому поручили вести дело по убийству Заботиной, встретил предложение Николая Щербака с недоверием. Он даже высказал его в самой прямой форме.

– А зачем вам дело? Я, в принципе, не против передать его в руки сыскарей, у нас и так работы навалом. Просто мне хотелось бы знать причину.

– Нет ли моего личного интереса? – улыбнулся Николай. – Да ни капельки. Просто со вчерашнего дня мы расследуем убийство бывшего мужа Заботиной.

– Гражданка Заботина была в квартире прописана одна!

– И старикан был прописан один, да еще в другом районе. Они уже пять лет в разводе. Дело в том, что их посещал внук. Такой примерный родственник – таскал деду продукты, вежливо здоровался с соседями, многие его знали в лицо. А тут покормил дедулю кашкой – и тот откинул тапочки.

– Травонул?

– Именно.

– Вчера?

– Три дня назад. Дед лежал дома, пока его не хватились в Совете ветеранов.

– Бабку Заботину тоже три дня назад убили. На ее теле обнаружили восемь ножевых ранений. Потом злодеи подожгли квартиру, надеялись, что она выгорит и огонь скроет следы преступления. Значит, этот внук решил грохнуть своих родных одним махом? А мотив какой? Чем они ему так насолили?

– Скорее всего, решил их ограбить. И сейчас нам найти бы этого внука. Потому что все знают его имя, но никто фамилию. Да и где он живет, тоже неизвестно.

– А в базе данных смотрели? Фотка у вас есть?

– Фотка есть. Сейчас наш сотрудник над этим работает. А мне бы пока медицинское заключение, акт с места преступления и ключ от квартиры. Вы из квартиры Заботиной что-нибудь изымали, помимо улик по убийству?

– Нет, собирались это сделать на следующий день. Квартиру опечатали. Так что все ваше. Пишите акт приема. Все передаю в целости и сохранности, – повеселевший следователь передал папку и ключ от квартиры.

В тощенькой папке лежали несколько бумаг: описание места преступления, перечень вещественных доказательств, к которым относилась только окровавленная одежда старушки и ее постельные принадлежности, фотоснимки жертвы в разных ракурсах. Щербак и не надеялся, что на следующий день после изучения места преступления будут готовы результаты экспертиз, поэтому отправился к дому Заботиной.

Когда Николай уже зашел в квартиру Заботиной, зазвонил мобильный.

Демидов жизнерадостным и счастливым голосом возвестил, что уже отдохнул и готов приехать на помощь.

– Диктуй адрес. Так соскучился по настоящему делу! – его бас рокотал в самое ухо, и Щербак непроизвольно отстранил трубку, спасая свою барабанную перепонку.

– Давай, приезжай. Лишние руки и мозг никогда не помешают.

Щербака еще и разбирало любопытство, хотелось узнать, каково быть охранником у иностранного капиталиста.

А пока приходилось дышать гарью и только радоваться, что комната не выгорела. Мебель по стенам совсем не пострадала, только посредине комнаты лежала куча обгорелого тряпья и прогорели полы. Вещи в комнате были разбросаны, и теперь уже трудно было понять – то ли грабители что-то искали, то ли опергруппа проводила обыск. Пол затоптан, доски вспучились, это уже результаты профессиональной деятельности пожарных.

Николай не особо печалился, что со следами на полу теперь полная неразбериха. Районные менты свое дело уже сделали, нужно только дождаться результатов экспертизы. А вот порыться в домашнем архиве у него времени было предостаточно.

Пока Демидов добирался в Митино, Щербак рылся в бумагах старушки. Турецкий ему уже успел пожаловаться на полный кавардак в документах деда Заботина. У бабули с этим было все в порядке. В ее альбоме семейных фотографий соблюдалась идеальная хронология. Под каждой фотографией стояли имя и год съемки, некоторые сопровождались ностальгическими надписями, выведенными каллиграфическим почерком. Например: «Моя лапулечка» или «О, как мы были счастливы». Или «Незабываемые дни». Он нашел фотографию дочери Заботиной с ее новоиспеченным мужем. Но вот беда – фамилия мужа не значилась. На одной из страниц альбома на него смотрело мужское лицо – осунувшееся, с хищным носом и довольно злыми глазами. Под фотографией стояла надпись драматического содержания: «Митенька, что с тобой стало?»

Щербак вытащил фотографию из альбома и отложил в сторону. Подошел к комоду. На полу под ящичком, который кто-то выдвинул, да так и не задвинул обратно, валялась синяя лакированная сумочка, такая старая, что ее предназначение сразу стало понятным. Из нее высовывались пожелтевшие бумаги – старые облигации, квитанции и прочие бумаги, которые старые люди обычно хранят как память.

В дверь позвонил Демидов, и Щербак обрадовался другу, словно они не виделись целый век.

– Шаришь? – спросил Владимир, едва переступив порог комнаты.

– Глаз – ватерпас, – похвалил его за наблюдательность Щербак.

– Какая у нас задача номер один?

– Найти какие-нибудь документы, или справки, или любую хрень, чтобы выяснить фамилию внука Заботиных.

– Да, жаль, что в паспорта стариков не вписывают их детей и внуков. Скольким бы следователям это облегчило жизнь, – сокрушенно заявил Демидов. – Документы у нее только в этом ридикюльчике?