Читаем без скачивания Крах СССР - Сергей Кара-Мурза

В июне Закон был проведен через голосование в ВС СССР практически без прений (возразить, причем только с места, смог лишь депутат Л.И. Сухов, таксист с Украины). Еще более радикальный закон был принят в ВС РСФСР (на деле и он не выполнялся, приватизация проводилась по Указу)[85], Все экономические, социальные и культурные последствия этого шага, ставшие очевидными через 3–4 года, были точно предсказаны экспертами в мае 1991 г.

Приватизация стала и одной из крупнейших в истории программ по манипуляции сознанием. Шутка ли — уговорить народ отдать его собственность, с которой он регулярно получал большие дивиденды (хотя бы в виде низких цен и бесплатного жилья и медицинской помощи). Рабочие, которые в 1989 г. категорически отвергали частное владение предприятиями, в 1992 г. отнеслись к этому равнодушно и даже благосклонно. А ведь они не получили для этого никаких разумных доводов и положительного опыта — так им промыли мозги.

В 2005–2006 гг. было проведено большое Всероссийское исследование по подведению итогов приватизации и отношения к ней разных групп населения России, результаты которого изложены в [66]. Во введении к отчету так определяется значимость приватизации как социального факта: «Самым существенным моментом в экономических, а стало быть, и в социальных, преобразованиях в России в последние пятнадцать лет явилось кардинальное изменение роли частной собственности в жизнедеятельности российского социума. Именно ее утверждение в качестве базовой формы собственности означало переход от одной общественно-экономической формации (так называемый «развитый социализм») к другой (олигархический капитализм)… Очевидно, что главным инструментом [реформаторов] и в 1990-е годы, и в настоящее время является приватизация. Именно на ее основе была осуществлена небольшой группой номенклатурных чиновников экспроприация собственности государства и денежных средств населения» [66].

Кратко изложу свой личный опыт, связанный с прохождением закона. В мае 1991 г., когда уже были готовы законопроекты о приватизации в СССР и РСФСР, премьер-министр В. Павлов поручил Аналитическому центру АН СССР, где я работал, организовать их экспертизу, а дирекция поручила мне руководить рабочей группой. По вопросу уже была богатая литература, хорошо изучен опыт приватизации в Польше и Венгрии, сделаны прогнозы и о том, что произойдет в СССР.

Готовя в Аналитическом центре доклад с анализом законопроекта о приватизации, мы обсуждали с экспертами все стороны дела, последствия применения всех статей будущего закона. И потом не раз приходилось удивляться, насколько верны были их прогнозы. Специалисты из МВД даже знали уже, как и кому будут распродаваться запасы ценных сплавов, материалов и оборудования с приватизированных заводов.

Для сообщения выводов из нашего доклада меня вызвали на заседание Комитета по экономической реформе Верховного Совета СССР, последнее перед голосованием по закону о приватизации. Дали мне слово в самом конце долгого заседания, на 5 мин. Все у них уже было решено, глаза блестели, речи были возбужденными — предвкушали эпохальное ограбление страны.

М.С. Горбачева представлял элегантный молодой человек, он только сказал, что «президент просит провести закон срочно, без проволочек». Я за 5 мин смог изложить только самые главные выводы — об экономических, технологических и криминальных последствиях такого закона. Мне засмеялись в лицо, даже спорить не стали — все это было досконально известно собранию из депутатов, академиков и высших чиновников. Мне даже на момент показалось, как в страшном сне, что я попал по ошибке в банду и бандиты смеются моей ошибке. Вдруг вижу милиционера, кидаюсь к нему, а он тоже смеется — он тоже бандит. Промелькнуло тогда в мозгу такое видение.

После завершения приватизации Е. Боннэр издевалась: «Главным и определяющим будущее страны стал передел собственности. У народа собственность так и ограничится полным собранием сочинений Пушкина или садовым домиком на шести сотках. И, в лучшем случае, приватизированной двухкомнатной квартирой, за которую неизвестно сколько надо будет платить — многие не выдержат этой платы, как не выдержат и налог на наследство их наследники. Ваучер не обогатит их, может, с акций когда-нибудь будет хватать на подарки внукам». Ну что ж, может, внуки будут умнее…

Подготовка приватизации на последнем этапе проводилась совместной бригадой экономистов из окружения Б. Ельцина и эмиссаров из США. Эта работа сопровождалась столь крупномасштабной коррупцией, что против ряда ведущих американских консультантов дома были возбуждены уголовные дела. Газета «Завтра» перепечатала из американского журнала Nation подробности этой операции. Не будем здесь говорить о подробностях, а напомним следующее.

В статье говорится: «На протяжении позднего лета и осени 1991 г., когда советское государство разваливалось, гарвардский профессор Джеффри Сакс и другие западные экономисты участвовали во встречах на даче под Москвой, где молодые проельцинские реформаторы планировали российское экономическое и политическое будущее. Сакс вошел в команду с Егором Гайдаром, первым ельцинским архитектором экономических реформ, для продвижения плана «шоковой терапии», направленной на быстрейшую ликвидацию большей части контроля над ценами и субсидий, которые на протяжении десятилетий поддерживали жизнь, советских граждан. Шоковая терапия привела к большему шоку, а не к меньшему, к гиперинфляции, достигшей 2500 процентов, — а не к терапии. Одним из ее результатов стало испарение большей части потенциального инвестиционного капитала— значительных сбережений россиян…

Когда им было это удобно, Шлейфер, Хэй и другие основные гарвардские сотрудники, все граждане США становились «русскими». Хэй, к примеру, попеременно, а иногда одновременно работал в качестве контрагента по распределению помощи, менеджером других контрагентов и представителем российского правительства… Если же люди из окружения Чубайса попадали под огонь за злоупотребление выделенными финансовыми фондами, они могли утверждать, что решения принимались американцами. В свою очередь, западные доноры могли настаивать, что русские действовали сами по себе» [28].

Приватизация и уничтожение СССР как ее прямое следствие породили глубокий раскол между большинством населения и государством, В обзоре результатов общероссийского исследования «Новая Россия: десять лет реформ», проведенного Институтом комплексных социальных исследований РАН (2001), говорится: «Проведение ваучерной приватизации в 1992–1993 гг. положительным событием назвали 6,8 % опрошенных, а отрицательным 84,б%» [55].

Важен тот факт, что приватизация оскорбила массу людей. Она была воспринята не как экономическая операция, одним выгодная, другим нет, а как ограбление. Уже к середине 90-х годов XX в. эффект пропаганды улетучился и население определилось в своих оценках. В исследовании, проведенном в июне 1996 г., сделан такой вывод: «Абсолютное большинство россиян (92 % опрошенных) убеждено, что современное российское общество устроено так, что простые люди не получают справедливой доли общенародного богатства»». Эта несправедливость связывается в массовом сознании с итогами приватизации, которые, по мнению 3/4 опрошенных, являются не чем иным, как «грабежом трудового народа» (15 % не согласны с такой оценкой, остальные затруднились с ответом)» [158].

Итак, 75 % опрошенных считают приватизацию грабежом. Этим все сказано. На грабеже не может быть создано устойчивое жизнеустройство.

Социологи фиксируют: «Главным итогом приватизации, по мнению опрошенных, стало изменение общественного строя в России — не стало ни свободного, классического капитализма (только 3 % идентифицировали подобным образом общественно-государственное устройство страны), ни социально ориентированного рыночного строя (5 %), ни «народного капитализма» (2 %). Тот общественный строй, который сложился в России, большинство респондентов определяет как олигархический капитализм (41 %) и «криминальный капитализм» (29 %), который не защищает интересы простых людей, а проводимая государством политика не отвечает интересам большинства населения страны (так считают 67 % респондентов)» [66].

А общий вывод из исследования 2005 г., проведенного к юбилею начала перестройки, был категоричен: «Приведенные данные фиксируют очень важное обстоятельство — ни перестройка сама по себе, ни последовавшие за ней либеральные реформы, ни социальные трансформации сегодняшнего дня не смогли создать в России той общественной «среды обитания», которая устроила хотя бы относительное большинство населения» [139].

То революционное антисоветское меньшинство, которое рвалось к собственности и надеялось влиться в ряды «мировой элиты», действовало рационально, хотя и преступно. Удивительно то, что в буржуазный энтузиазм впала интеллигенция, которая всегда претендовала на то, чтобы быть духовной аристократией, хранительницей культурных ценностей России. Как получилось, что она. вдруг оказалась охвачена тупым, неразумным мировоззрением мещанства и стала более буржуазной, нежели российская буржуазия начала XX в.? Быть мещанином и в то же время совершенно непрактичным— это болезнь сознания, смертельная для социокультурной группы.