Читаем без скачивания Дракон и сокровище - Вирджиния Хенли

— По-моему, я видела ее в холле. Она закрыла лицо вуалью. Ричард уверяет, что это не его наложница. Она что же, принадлежит твоему брату?

— Нет, Элинор, — насмешливо проговорил Симон. — Она моя. Я вызволил ее из гарема султана Египта.

— Не называй меня этим проклятым именем! Ты ведешь себя как твой кумир, Генрих II, — заводишь содержанку, ни от кого не таясь! — Она бросилась к нему и расцарапала его щеку.

— Успокойтесь, миледи, — спокойно проговорил он, отводя ее руки от своего лица. — Избавьте меня от ваших истерик.

43

Элинор снова поселилась во дворце своей сестры Изабеллы на южном побережье Италии. Ее угнетала разлука с Симоном, их ссора, в которой теперь, по прошествии времени, она винила одну лишь себя. Погрузившись в мрачную апатию, она почти не выходила из своей комнаты, мало и неохотно ела и плохо спала по ночам. Под глазами ее залегли черные тени, она ослабела, и обе Изабеллы тревожились о ее здоровье. Она со дня на день ожидала начала родов.

Однажды ночью Элинор очнулась от легкой дремоты, почувствовав прикосновение чьей-то теплой ладони к своей голове.

— Дорогая! Я разбудил тебя!

— О, Симон! Я уже не надеялась увидеть тебя. — Она прижалась лбом к его руке и сквозь слезы произнесла: — Прости меня! Я так виновата перед тобой!

— Нет, дорогая! Это я был не прав! Я не смел вести себя с тобой так жестоко!

— Сим, ты здесь, и это для меня самое главное! Прости мне мою вину и давай забудем обо всем, что произошло. Только не бросай меня больше, ладно?

— Кэти, я не должен был отсылать тебя в Бриндизи. Я обрек нас обоих на жестокие муки!

Он лег рядом с ней на кровать и гладил ее по голове, пока она не заснула счастливым, безмятежным сном, положив голову ему на грудь.

Через три часа Элинор проснулась и с криком схватилась руками за живот. У нее начались роды.

Неустрашимый Симон зажал уши руками и спасся бегством. Он долго бродил по берегу моря, а когда отважился заглянуть во дворец, ему сообщили, что Элинор благополучно разрешилась от бремени здоровым мальчиком.

Все те несколько недель, пока Элинор поправлялась после родов, Симон почти неотлучно находился в комнате, которую она делила с маленьким Симом. Он был терпелив, ласков и нежен с ними обоими, он старался предупредить малейшие желания Элинор. Его заботливость согревала ее, словно лучи жаркого июньского солнца. Но, какими бы доверительными ни были их отношения в эти дни, Элинор не решалась спросить его о том месте, которое занимала в его жизни особа под вуалью.

Однажды до слуха Элинор, укачивавшей маленького Сима, донеслись гневные раскаты голоса де Монтфорта. Она передала ребенка служанке и опрометью бросилась вниз, предчувствуя недоброе. Симон размахивал листом пергамента перед лицом испуганного этой вспышкой Рикарда де Бурга и изрыгал проклятия.

— Ты только полюбуйся, что пишет мне этот сукин сын Генрих! — крикнул он, завидев Элинор. — Он обращается ко мне так, будто мы расстались добрыми друзьями, и просит о помощи! — На секунду в голове Элинор мелькнула мысль об открывшейся для них возможности вернуться в Англию, но она тут же отогнала ее и, извинившись перед Рикардом, предложила ему отдохнуть и вымыться с дороги.

— Благодарю вас, графиня Лестер. Мне было велено доставить вам вот это. — И, протянув ей запечатанное послание, он счел за благо ретироваться.

Элинор не поверила своим глазам. Письмо было от матери! Изабелла впервые обращалась к дочери, брошенной ею в младенчестве. Она заклинала Элинор повлиять на Генриха, чтобы тот оказал поддержку ее мужу, графу де Лусиньяну, в его войне против Людовика Французского. Изабелла заклинала Элинор сделать это ради любви к младшим братьям, имущественные интересы которых оказались под угрозой. Теперь Элинор стала ясна причина обращения Генриха за помощью к Симону.

Элинор в бешенстве ударила кулаком по столу и принялась выкрикивать слова, которых не должна знать ни одна порядочная леди:

— Пошли Генриха к чертовой матери, а я отправлю туда же нашу дражайшую родительницу!

— Успокойся, дорогая! Не трать свой пыл на любимых родственников, прибереги его для меня одного! — Он взял ее за руку, и она покорно последовала за ним в спальню.

Проворно сбрасывая с себя одежду, она спросила:

— А все-таки что ты собираешься ему ответить?

— Это секрет, дорогая!

— Ах так! Тогда я не желаю заниматься с тобой любовью!

— Что?! — Он подхватил ее на руки и закружил по комнате. — Да после трех моих поцелуев ты сама попросишь меня взять тебя, Кэти!

Он привел свою угрозу в исполнение, и Элинор была вынуждена капитулировать.

44

Симон намеренно не сказал Элинор о своем письме Генриху. Он согласился принять на себя командование королевской армией, но взамен требовал, чтобы король принял его в члены Совета и закрепил за ним право участвовать в решении наиболее важных государственных вопросов.

Де Монтфорт тщательно обдумал все, что ему предстояло сделать для блага Англии. Свергнуть Генриха с трона можно было, лишь развязав в стране гражданскую войну. Но что скажет Элинор, если ее полубезумный брат будет убит по его, Симона, вине? Она возненавидит и проклянет его. Но ведь над страной нависла катастрофа, в которой были повинны Генрих и те, кто стоял за его спиной. Но, если он хоть на время возьмет бразды правления Англией в свои руки, ему не удастся убедить Элинор, что он женился на ней только ради нее самой.

Лишь снарядив в дорогу все свое войско, Симон отправился разыскивать Элинор, чтобы провести с ней последний вечер перед разлукой.

Он застал ее в мыльне, где она, сидя в жестяном корыте с теплой водой, задумчиво водила губкой по руке, улыбаясь своим мыслям.

— Иди ко мне, моя Кэти! — дрогнувшим голосом проговорил он и приблизил губы к ее шее.

— Куда ты так торопишься, Симон?

— На рассвете я должен уехать отсюда.

— Значит, ты несколько дней готовился к отъезду, а мне ничего не сказал?! Но теперь-то ты все-все мне расскажешь, да?

— Нет.

— Но как же так, Симон?

Он подхватил ее на руки и, завернув в простыню, отнес в их спальню.

— Любовь моя, ответь мне раз и навсегда: если ты вверяешь мне свое тело, неужели я не волен решать, что хорошо и что плохо для нас обоих, для наших сыновей?

— Сим, Сим, я верю в справедливость всех твоих решений и поступков, какими бы они ни

были! Я жалею лишь о том, что не встретила тебя, когда мне было девять лет. Тогда все в нашей жизни сложилось бы иначе. Не было бы ни скандала, ни этой ссылки.

Симон довел ее своими страстными, нежными ласками до полного изнеможения. Они много раз сплетались в любовном объятии, пока Элинор не заснула, положив голову ему на грудь.