Читаем без скачивания Бомба для дядюшки Джо - Эдуард Филатьев

Помимо кадрового был решён вопрос, связанный с месторасположением создаваемого КБ:

«Принять предложение комиссии тт. Ванникова, Яковлева, Завенягина, Горемыкина, Мешика и Харитона о размещении КБ-11 на базе завода № 550 Наркомсельхозмаша и прилегающей к нему территории».

Когда-то в этих местах размещался Саровский монастырь, давно уже ликвидированный советской властью. Во время войны здесь работал завод сельскохозяйственного машиностроения. И вот теперь эта территория должна была стать местом расположения секретнейшего объекта, закрытой зоной, обнесённой колючей проволокой и охраняемой самым надёжнейшим образом.

На том же заседании Спецкомитета (16 марта) был рассмотрен и «семёновский» вопрос. Рвавшемуся в бой академику и возглавляемому им институту было поручено помогать создаваемому Конструкторскому бюро № 11:

«Считать необходимым привлечь Институт химической физики АН СССР (директор акад. Семёнов Н.Н.) к разработке по заданиям Лаборатории № 2 (начальник акад. Курчатов И.В.) теоретических расчётов, связанных с конструированием атомной бомбы, и проведению измерений ядерных констант и подготовке к проведению испытаний атомной бомбы».

Иными словами, академика Семёнова (вместе с его институтом) к работам над атомной тематикой всё же привлекли, но Курчатов был поставлен над ним «начальником».

Решение Спецкомитета о переименовании «сектора № 6» в «КБ-11» было направлено в Совет Народных Комиссаров на утверждение. Однако страсть к переименованиям достигла в тот момент и руководства Кремля. Советское правительство из Совнаркома превратилось в Совмин (мы уже говорили об этом) и стало называться Советом министров.

9 апреля уже Совмин СССР принял постановление № 805-327сс «Вопросы Лаборатории № 2». Третий его пункт выглядел теперь так:

«3. Назначить:

т. Зернова П.М., заместителя министра транспортного машиностроения, начальником КБ-11 с освобождением от текущей работы по министерству.

проф. Хармтона Ю.Б. главным конструктором КБ-11 по конструированию и изготовлению опытных реактивных двигателей».

Сразу бросается в глаза произошедшая замена: вместо «атомной бомбы» появился «опытный реактивный двигатель» («ОРД»). Причина всё та же — конспирация! Чтобы никто ни о чём не догадался.

В должности научного руководителя Конструкторского бюро № 11 Совмин утвердил предложенную Спецкомитетом кандидатуру Юлия Борисовича Харитона. Отныне ему предстояло решать, какая именно конструкция должна быть у создаваемой атомной бомбы. Отныне он (наряду с Зерновым, разумеется) отвечал за всё, что происходило в коллективе КБ-11 и на всей территории закрытой зоны. Кстати, все объекты этой сверхсекретной зоны возводил многочисленный контингент заключённых, состоявший как из уголовников, так и из граждан, репрессированных по политическим мотивам.

Но вот интересный факт! Взят он из книги Феликса Щёлкина «Апостолы атомного века». История, случившаяся в «хозяйстве Харитона» на заре существования КБ-11, наглядно демонстрирует, кто же на самом деле был там истинным «хозяином положения»:

«Руководитель „органов“ в КБ-11 обидел заключённых, отменив какие-то послабления для них. Они просили не делать этого — он отказал.

Месть оказалась для него крайне неприятной. Днём, когда жена ушла в магазин, подъехал грузовик, и из квартиры вынесли буквально всё — вывинтили даже электрические лампочки.

Из зоны нельзя ничего вынести. Стали искать вещи. Были подключены солдаты, искали очень долго. Дело шло на принцип: контролируют ли «органы» ситуацию в закрытой жилой зоне. Воры доказали, что нет. Ни одной вещи, украденной из квартиры уполномоченного Л.П. Берии в КБ-11, так и не нашли».

Очередные кадровые перестановки

Весной 1946 года в мире произошли события, которые долгие годы потом служили ориентирами для политиков всех стран.

Всё началось 5 марта, когда в американском городке Фултоне выступил экс-премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль. В своей эмоциональной речи он предостерёг мир от угрозы тирании и тоталитаризма, которые исходили от страны Советов, создавшей «железный занавес» от Щецина на Балтике до Триеста на Адриатике. Черчилль призвал мировое сообщество к укреплению ООН и созданию особых отношений между Великобританией и США с тем, чтобы не допустить развязывания новой мировой войны и сохранить демократию и свободу.

С этого момента, как принято считать, и началась «холодная война».

На жёсткие заявления политиков Запада Советский Союз ответил шумной пропагандистской кампанией, направленной против мирового империализма. Разрывались научные и культурные контакты, изгонялись из употребления иностранные термины, переписывались школьные учебники (из них удалялись иностранные фамилии). Был запрещён даже джаз. Предпочтение отдавалось только своему — пусть доморощенному, но зато советскому. Именно тогда родилась шутка, пережившая своё время: «Россия — родина слонов!».

Бывших союзников по антигитлеровской коалиции стали называть поджигателями новой войны. СССР начал создавать Движение сторонников мира — им предстояло вести борьбу за мир во всём мире. Всех, кто был замечен в пристрастии к чему-то иностранному, называли «космополитом» и обвиняли в низкопоклонстве перед Западом.

Наблюдательные люди давно заметили, что моменты, когда в обществе поднимается шум (по любому поводу), очень удобны для перестановок в руководящей элите. Поэтому не удивительно, что именно весной 1946 года Сталин занялся очередной перетасовкой кадров.

Из многочисленных кадровых перестановок той поры обратим внимание на две. В марте из Германии в Москву был отозван маршал Жуков. Его поставили во главе сухопутных войск СССР. Георгий Маленков, второй по значимости член Специального атомного комитета, 18 марта стал членом политбюро. Однако уже на следующий день он был снят с поста заместителя председателя Совмина.

13 апреля 1946 года состоялось очередное (девятнадцатое) заседание Спецкомитета. Чем оно знаменательно?

Прежде всего, тем, что на нём тоже не обошлось без кадровых назначений — академик Александр Лейпунский стал начальником Второго (научного) отдела 9-го Управления МВД. Отныне в его обязанности входило «наблюдение» за институтами, где работали немецкие специалисты. Кроме этого Спецкомитет постановил:

«Освободить академиков Алиханова и Иоффе от обязанностей, возложенных на них решением Специального комитета от 28 сентября 1945 г., по наблюдению за научно-технической работой специальных лабораторий и институтов».

Иными словами, если раньше чекистам приходилось просить вечно загруженных академиков вникнуть в тот или иной малопонятный физический вопрос, то теперь учёный-физик был взят в штат министерства внутренних дел. Наука всё сильнее сращивалась с охранным ведомством.

На том же заседании были обсуждены вопросы, связанные с местом сооружения «установки Ф-1» (опытного уран-графитового котла) и с организацией «большого стенда для натурных испытаний» (то есть полигона для испытания атомных бомб).

Но удивительное дело! Чем больше удавалось получить ответов на стоявшие перед физиками вопросы, тем больше возникало проблем, которые требовали скорейшего разрешения. И тем плотнее становились ряды охранников-соглядатаев, зорко следивших за каждым шагом учёных-ядерщиков.

20 апреля 1946 года Сталин подписал постановление Совмина СССР № 893-375сс, резко повышавшее роль правительственных «надсмотрщиков».

В документе говорилось, что «… уполномоченные Совета Министров СССР при важнейших научно-исследовательских институтах и лабораториях АН СССР» назначаются на эти должности «… из числа генералов и офицеров Министерства внутренних дел и Министерства госбезопасности».

Им также «… устанавливается зарплата 3000 рублей в месяц с сохранением выплаты за выслугу лет и других доплат, полагающихся генералам и полковникам». Кроме этого «… им выдаётся продовольственный лимит на 750 руб. в месяц бесплатно и промтоварный лимит на 2000 руб. в квартал за плату», плюс к тому «… за ними закрепляются легковые автомобили для личного пользования с полным обслуживанием», и, наконец, «… они прикрепляются к кремлёвской столовой для питания и к кремлёвской поликлинике для лечения…».

К постановлению прилагалось два приложения, из которых следовало, что уполномоченному полагалось иметь двух помощников: старшего с окладом 2000 рублей в месяц и просто помощника с окладом 1000–1200 рублей.