Читаем без скачивания Впотьмах - Людмила и Наталья Корниловы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А я это дело как-то воочию наблюдал, причем не так давно, и даже пытался вмешаться в этот процесс, но меня отогнали, велели не соваться под руку. Ладно, глаза боятся, руки делают.
Как это ни удивительно, но со свежеванием кролика Эж справился довольно быстро, распотрошил тушку, и хмыкнул, глядя на результат своих трудов.
— Надо же, управился! Я чего-то худшего ожидал. Надо же, кролик какой здоровый! Даже потрошеный потянет на четыре кило! Интересно, здесь все кролики такие здоровые? Хотя вероятнее всего этот экземпляр всего лишь хорошо отъелся на весенней травке, потому и удрать от нас не смог… Как думаешь, это мясо съедобно?
— Очень на это рассчитываю… — вздохнула я. — Да и выбора особого нет — у каждого из нас живот от голода подвело.
— Тогда для начала я костерок запалю, а ты по сторонам присматривай…
Не выпуская из рук топор, Эж набрал сушняка, затем отыскал две подходящие палки с небольшим расщеплением на конце, воткнул их по обе стороны кострища, потом насадил на крепкую ветку тушку кролика. После развел небольшой, но жаркий костерок, и принялся обжаривать на вертеле крольчатину. Очень скоро вокруг стал распространяться приятный мясной запах, он которого у меня забурчало в желудке. Теперь следовало быть вдвойне внимательными — ясно, что в здешних местах найдется немало любителей перекусить чем-то вкусным, а уж на такой-то запах может сбежаться немало желающих. Больше всего я опасалась, как бы снова не появилась тренли, но змеелиса, к счастью, не показывалась. Наверное, все еще зализывает полученные раны.
Солнце уходило, на землю спускались сумерки, и было понятно, что скоро станет темно, а значит, нам надо поторапливаться. От крольчатины шел просто-таки одуряющий запах, и я не выдержала:
— Долго еще?
— Можно бы еще подержать, но, пожалуй, хватит… — Эж снял с огня палку с тушкой кролика, и принялся затаптывать костер, который к тому времени уже затухал. — Да и темнеет уже…
Тут Эж замолчал, глядя мне за спину, и обернувшись, я тоже онемела: причиной этого был большой зверь, ростом не менее двух метров, который перелезал через бурелом, направляясь к нам, причем двигался он совершенно бесшумно, словно скользя по лежащим на земле деревьям. И откуда этот зверюга появился, ведь только его и близко не было! Возможно, отсыпался под одним из выворотней, а к вечеру проснулся. В последних лучах заходящего солнца можно было хорошо рассмотреть очередного представителя здешней фауны, и ясно, что к числу травоядных его точно не отнести. Этот здоровяк с желтоватой щетинистой шерстью напоминал нечто среднее между тигром и медведем, а при одном взгляде на его длинные когти у меня только что комок к горлу не подкатил. Сообразив, что мы его заметили, зверь приоткрыл пасть и зарычал, обнажив желтоватые слюнявые клыки. Да, если такие сомкнуться на теле, то враз раздробят и переломают все кости.
— Чего стоишь?.. — зашипел мне Эж. — Быстро в шалаш!
Дважды повторять не пришлось, я метнулась в наше убежище, а за мной бросился Эж, не выпуская из рук вертел с кроликом. Первое, что мы сделали, оказавшись внутри, так это задвинули на место тяжеленную дверь, а затем подперли ее парой недлинных крепких бревен, лежащих у стены.
— В чем дело?.. — поинтересовался Эдуард, глядя на нас. Он по-прежнему лежал на валежнике, и не пошевелился даже при нашем появлении.
— А сам-то как думаешь?.. — только что не огрызнулась я.
— Зверюга какая-то пожаловала?
— Она самая…
В шалаше было почти темно, и мы молчали, вслушиваясь в звуки, долетавшие снаружи. Впрочем, тут все ясно: зверь, громко чавкая, съел кроличьи потроха и шкуру. Затем мы услышали, как что-то ударило по стене шалаша, заскребли когти, послышался недовольный рев зверя, а потом заскрипела дверь — очевидно, на нее налегли извне. Ну, тут все ясно — потроха и шкурка кролика были для этого хищника легкой закуской на один зуб, и теперь он желал получить основное блюдо, то бишь нас. Надо отдать должное стенам и двери — они выдержали, и у нас немного отлегло от сердца. Мы еще долго слышали недовольное ворчание зверя, а потом все стихло. Возможно, хищник ушел, но вполне может оказаться так, что он затаился неподалеку, только вот выяснять это у нас не было ни малейшего желания.
— Интересно, что это за зверь такой?.. — спросила я у Эжа.
— Представления не имею… — отозвался тот. — О таком мне никто не рассказывал.
— Хорошо, что успели кролика приготовить… — выдохнула я. — Надо же, какой представитель местной фауны к нам заявился! А может, звери уже знают, что здешние охотники, оказавшись в этих местах, готовят еду на костре…
— Спорить готов, что никому из тех людей, кто останавливается в этом месте, и в голову не придет готовить себе еду вечерней порой, а именно этим делом мы и занимались… — устало произнес Эж. — Каюсь: до меня дошло только сейчас, что я едва не совершил фатальную ошибку, и хорошо еще, что успели спрятаться. Мы же с вами видели, что днем в лесу пройти можно, пусть и с некими… неприятностями, но к вечеру тут следует быть куда более осторожным. У меня же хватило ума не только жарить здесь мясо перед заходом солнца, так еще и распотрошить кролика, бросив его внутренности на землю! Теперь на запах крови сюда прибежит немало ночного зверья. Боюсь, нас ожидает веселая ночка — ведь кровь впиталась в землю!
— Главное, чтоб утром никого из ночных обитателей рядом не оказалось… — я постаралась произнести эти слова как можно более оптимистично. Спорить со мной никто не стал — все же усталость давала о себе знать.
В шалаше было почти темно, так что пришлось доставать лампу, и использовать один из двух оставшихся штырьков. При неярком свете лампы мы поделили кролика на четыре части, и очень скоро от него не осталось ничего, кроме дочиста обглоданных костей, и никому из нас не было дела до того, что кролик был приготовлен без соли и специй. Думаю, мужчины съели бы по еще паре таких же порций, но чего нет — того нет. Кстати, Лидия пыталась сделать вид, что не голодна, и намеревалась, было, отдать почти всю свою порцию Эдуарду (который, кстати, ожидал от нее чего-то подобного), но я проявила жесткость, и Лидия, стараясь не смотреть на своего кавалера, съела все, что ей было положено. Надо сказать, что Эдуарду это весьма не
