Читаем без скачивания Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении» - Валерий Замулин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вернемся на направление удара главных сил 5-й гв. ТА. Получив донесение о выходе подразделений корпуса к свх. «Комсомолец», И.Ф. Кириченко срочно доложил об этом П.А. Ротмистрову. В условиях ожесточенного сопротивления немцев этот локальный прорыв казался успехом. Командарм в душе надеялся, что наступает перелом, противник вот-вот дрогнет. Об этом свидетельствует распоряжение, направленное им в 10.45 командиру 5-го гв. Змк генерал-майору Б.М. Скворцову:
«Наступление наших войск развивается успешно, на 9.30
12.07.43 г. 29-йтки 18-й тк вышли на рубеж свх. «Комсомолец».
Приказываю:
Корпус, за исключением бригад (двух), выдвинутых для обеспечения левого фланга на Рындинка и Ржавец, из занимаемого района выдвинуть за 29-й тк в район Прохоровка.
Выступление немедленно.
Ориентировочно в 6.00 12.07.43 г. в районе: Покровка,
Яковлево авиация обнаружила до 200 танков, выдвигающихся на восток и северо-восток» [307] .
Через полчаса, в 11.15, командиру 2-го тк генерал-майору
А.Ф. Попову с офицером связи также направляется следующее боевое распоряжение:
«Наступление наших войск развивается успешно, 18-й тки 29-й тк в 9.30 прошли рубеж совхоз «Комсомолец».
В районе Покровка, Яковлево в 6.00 12.07 авиацией обнаружено скопление до 200 танков противника.
Приказываю:
Корпус собрать в районе Сторожевое и быть готовым к развитию успеха на запад и атаке в направлении Шахово, Рындинка» [308] .
Однако этим планам не суждено было осуществиться. Отступив от совхоза «Комсомолец», немцы обошли его севернее и отсекли группу майора П.С. Ивановаи 1/53-й мсброт основных сил корпуса. По совхозу был открыт артиллерийский и минометный огонь. Как вспоминали оставшиеся в живых в той мясорубке ветераны 53-й мсбр, немцы практически смешали с землей все, что находилось в этом населенном пункте. Тем не менее первую атаку гитлеровцев удалось отбить. Сказалась умело построенная оборона на брошенных укреплениях. В боевых порядках мотострелков были вкопаны в землю танки, что значительно усилило оборону и позволило продержаться еще некоторое время.
Узнав по радио, что группа П.С. Иванова в свх. «Комсомолец» отрезана, комбриг А.А. Линев приказал командиру 2-готб капитану А.Е. Вакуленко выделить группу танков в помощь окруженным. Ими командовал лейтенант В.С. Паршин. Танкисты пытались пройти тем же путем, что и группа П.С. Иванова, прикрывшись лесопосадкой у железной дороги. Однако на этот раз прорваться не удалось. Немцы устроили засаду в роще северо-восточнее свх. «Комсомолец».
Но главные события по-прежнему разворачивались на выс.
252.2. Боевые действия здесь не имели себе равных по драматизму и накалу. Сразу после 10.00 в момент, когда 31-я тбр вступила в бой, началась усиленная бомбежка ударного клина двух наших корпусов восточнее свх. «Октябрьский». Штаб 8-го авиакорпуса сообщил командованию 2-го тк СС:
«Для действий против вражеской группы, двигающейся от Петровки на юго-запад, выделены две группы пикирующих бомбардировщиков » [309] .
В разделе отчета 29-го тк о бое 31-й тбр особо выделено:
«Налеты производятся группами от 8 до 37Ме-110 и Ю-87.
Танки несли большие потери от авиации и артиллерийского огня противника…. В 10.30 танки достигли рубежа свх. «Октябрьский». Дальнейшее продвижение остановлено беспрерывными воздействиями (так в тексте. – В.З.) авиации противника.
Прикрытие наступающих танков с воздуха отсутствовало до 13.00. С 13.00 прикрытие осуществлялось группами истребителей от 2 до 10 машин » [310] .
О характере и напряженности боя говорят боевые документы 29-го тк: «…Несмотря на сильное огневое сопротивление противника, 32-я тбр, не теряя организованности в боевых порядках во взаимодействии с 25-й тбр, открыв массированный огонь из танков, двигалась вперед. При подходе к рубежу свх. «Октябрьский», свх. «Сталинск» («Сталинское отделение». – В.З. ), были обстреляны артиллерийским и минометным огнем, где были вынуждены закрепиться на достигнутом рубеже, собрать силы для дальнейшего наступления и подготовиться к отражению атак противника.
Отдельные подразделения, вырвавшиеся вперед, подходившие даже к свх. «Комсомолец», понеся большие потери от артогня и огня танков из засад, отошли на рубеж, занимаемый огневыми силами (так в тексте. – В.З.)» [311] .
Бой, в котором участвовало более двухсот советских бронированных машин (точнее, части из них, так как значительное их число уже дымилось и горело в районе совхоза и на выс. 252.2), превратился в поединки отдельных групп танков с ПТО 2-го грп СС. Единое управление в бригадах 18-го и 29-го тк было потеряно, их боевые порядки перемешались с подразделениями «Лейбштандарт». Единственным доступным средством связи у танкистов осталось радио. В этот момент на исход боя значительно повлияло отсутствие полноценной радиосвязи в советских танках. В условиях ограниченной видимости командиры рот и батальонов были не в состоянии координировать действия экипажей и концентрировать огонь боевых машин подразделения на опорные пункты ПТО. Экипажи линейных машин действовали, ориентируясь на танк командира, по принципу «делай как я». При ограниченной видимости, при скоплении большого числа техники на относительно узком участке, это лишало экипажи практически всякой связи. Подразделения действовали не кулаком, а растопыренными пальцами, вразнобой. Теоретически каждый экипаж должен был вести в этих условияхбой по своему плану, а наделе, учитывая, что командир танка занимался в основном орудием, никакого плана не было. Танкистам было не до определения флангов или стыков вражеских частей, они атаковали в указанных направлениях и вели огонь по танкам и орудиям ПТО, которые появлялись в секторах обстрела их орудий.
По свидетельству ветеранов 5-й гв. ТА, в силу того, что армия изначально формировалась как гвардейская, ее корпуса находились в более выгодном положении, чем другие соединения. Радио было установлено на танках даже у некоторых командиров взводов, а на отдельных линейных машинах имелись радиоприемники, работавшие лишь на прием, для получения приказов от командира. В других соединениях не было и этого.
Зная эту особенность, немцы использовали ее в полной мере. При атаке огонь танков, штурмовых орудий и ПТО сосредоточивался в первую очередь на машинах с антеннами. В результате враг добился существенного для себя результата, нанеся значительный урон советской стороне, как в танках, так и в личном составе, прежде всего среди командиров. Особенно большая убыль в экипажах оказалась в корпусах на главном направлении. Так, в пяти танковых бригадах, действовавших в первом и втором эшелонах 18-го и 29-го тк, всего за день погибли и получили тяжелые ранения: два комбрига (25-й и 170-й тбр), один замкомандира бригады (181-я тбр), шесть командиров танковых батальонов (1,2/181-й, 1/170-й, 1/25-й и 1/32-й тбр). Очень много выбыло командиров-танкистов в звене взвод – рота. Это наглядно прослеживается поуровню потерь комсостава 32-й тбр, она лишилась 41 командира танков (36 % от общего числа), танковых взводов (61 %), рот (100 %) и батальонов (50 %). Страшные потери понесло командное звено и мспб бригады, погибли и получили тяжёлые ранения многие командиры рот и взводов. Вышел из строя его командир капитан И. И. Руденко. Его эвакуировали с поля боя в госпиталь. В общей сложности в этом соединении вышло из строя 62 офицера, в том числе 46 – погибли и 16 – получили ранения с эвакуацией в госпиталь.
О состоянии человека в тех жутких условиях вспоминал участник боя, заместитель начальника штаба 31-й тбр, впоследствии Герой Советского Союза Г.И. Пэнэжко:
«…В памяти остались тяжелые картины… Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа… От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки.
От выстрелов в бензобаки танки мгновенно вспыхивали. Открывались люки, и танковые экипажи пытались выбраться наружу. Я видел молодого лейтенанта, наполовину сгоревшего, повисшего на броне. Раненый, он не мог выбраться из люка. Таки погиб. Не было никого рядом, чтобы помочь ему. Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали ни жажды, ни зноя, ни даже ударов в тесной кабине танка. Одна мысль, одно стремление – пока жив, бей врага. Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную. Помню капитана, который в каком-то исступлении забрался на броню подбитого немецкого «тигра» и бил автоматом по люку, чтобы «выкурить» оттуда гитлеровцев. Помню, как отважно действовал командир танковой роты Черторижский [312] . Он подбил вражеский «тигр», но и сам был подбит. Выскочив из машины, танкисты потушили огонь. И снова пошли в бой» [313] .
