Читаем без скачивания Чужой среди своих 3 - Василий Сергеевич Панфилов

— Да, меня Еленой Николаевной зовут, — спохватилась она, когда мы уже поднимались на второй этаж по широкой гулкой лестнице, — я завуч по воспитательной работе нашего детдома. Детдом у нас, конечно, непростой, сложные у нас ребята. Но коллектив замечательный! Директор старый коммунист, ещё Ленинского призыва[i]!

Рожу держу кирпичом, но представление директора то ещё… для тех, кто понимает. Понятно, что партийная иерархия в СССР перевешивает всё вся, но это… Возможно, это лёгкая фронда от педагогического коллектива к ставленнику-варягу, который, может быть, ранее руководил банно-прачечным комбинатом.

А возможно… возможно и всерьёз. Детдом специфический, и в ходу вполне может быть не теория Макаренко, а теория Маркса.

На стенах в коридоре много портретов, лозунгов, фотографии успешных выпускников, среди которых выделяется бригадир полеводческой бригады, работающий, как я понимаю, в родном шефском колхозе, и явно запойный, несмотря на молодость, тракторист с напряжённым какающим взглядом. Фотографий много, но все они примерно такие же, с ударниками, передовиками и бравыми ефрейторами мотопехоты, что, как я понимаю, для местных выпускников успешный успех.

Остановившись перед деревянной дверью, массивной даже на вид, и какой-то побитой, Елена Николаевна достала внушительную связку ключей на толстом металлическом кольце, и завозилась, открывая замки.

' — Однако, — мрачно констатирую я, проходя вслед за ней, — что значит, бывают эксцессы!'

Настроения, что и понятно, это открытие мне не прибавило. Не надо быть пророком, чтобы понять здешнюю обстановку, сравнимую, наверное, если не с зоной для малолеток, то по меньшей мере с очень неблагополучной армейской частью, притом с нехорошей поправкой в сторону малолетства и… скажем так, дефективности ряда учащихся.

Внутри тоже… обстановочка. Не знаю, как, и главное, зачем, но в просторном кабинете, забранном решётками, обстановка сороковых, если не тридцатых годов.

Помимо массивного, очень заслуженного стола, как бы не с дореволюционным стажем, и приставленного к нему углом стола попроще, здесь несколько шкафов и много полок, на которых преимущественно папки с документами. Но встречаются и книги, притом с закладками — несколько, я бы даже сказал, демонстративными.

Ленин? Серьёзно? Вот прямо читает? Ну-ну… Хотя… кидаю на Елену Николаевну быстрый взгляд и понимаю, эта может! Не то чтобы читать… скорее листать, а потом — цитировать цитаты, производя нужное впечатление на нужных людей.

Помимо мебели, в кабинете просто невообразимое количество портретов и фотографий — очевидно, знаковых для людей понимающих, но меня к таковым не отнести. Какие-то выцветшие человечки, некоторые из которых кажутся смутно знакомыми, а кто они, где они сейчас…

Очень много бюстов, бюстиков, вымпелов. На стене висят горны и барабаны, а всякой атрибутики коммунистически-пионерского толка столько, и она настолько своеобразно представлена, что возникло впечатление антикварной лавки из тех, что в моём времени специализируется на ностальгии по Совку. Ну или по мнению посетителей — на славном советском прошлом, счастливом пионерском детстве, лучшем в мире (потому что сравнивать было не с чем) пломбире и всем тем замечательным временам, когда страна, как один человек, двигалась по дороге к Коммунизму, пока могучую Державу не развалила жалкая кучка предателей.

— Проходи, проходи… — без нужды поторопила меня завуч, усаживаясь на стул и развязывая папку с документами, — Нам с тобой надо получше познакомиться! Итак, Миша… я могу тебя так называть?

Киваю без лишних слов, чувствуя себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Как бы ни относиться к Елене Николаевне, но это её территория, она обличена властью, может казнить и миловать. Да и… хм, в профессии она достаточно давно, так что, учитывая не самый простой контингент, дама повидала всякого и моё поведение для неё не то чтобы открытая книга, но не сказать, чтобы большая загадка.

— Я думаю, ты понимаешь, почему ты здесь… — не договорив, она нацепила очки на нос, и, замолчав, многозначительно взглянула на меня поверх стёкол. Продолжая молчать, Елена Николаевна сняла их, протёрла и снова водрузила на нос, уставившись на меня.

Поняв, что она ждёт от меня хотя бы формального ответа, нехотя киваю. Давать развёрнутый нет ну ни малейшего желания…

— Хорошо, — поняв, что большего от меня не дождёшься, кивнула женщина, и открыла папку, — Давай для начала уточним данные…

Разговор с ней вышел тяжёлый, тягучий, заполненный многочисленными лакунами недомолвок, многозначительных пауз, взглядов поверх очков, по-особому перекрещиваемых рук, постукиваниями пальцами то по столу, то по папке, и тому подобными нехитрыми, я бы даже сказал — примитивными трюками, призванными произвести впечатление на нервничающего подростка.

А я хотя и подросток, и вполне себе нервничающий, но…

… не давится. Опыт, в том числе и опыт непростых переговоров, он никуда не делся, а адреналин, от избытка которого меня ещё недавно колотило, схлынул, оставив себе на замену сперва апатию, а потом, потихонечку — фатализм едва ли не самурайского образца.

Не уверен… но кажется, завуч так и не поняла этого. Во всяком случае, отыгрываемый ей сценарий не изменился ни на йоту, что много (и не слишком лестно!) говорит о профессиональных качествах дамы.

Впрочем, недооценивать её, пожалуй, всё же не стоит. Пусть она хоть сто раз ограниченна и неумна, но опыт, вкупе с немалым административным ресурсом, на её стороне. Сколько историй, в том числе и схожих с моей, видела она…

— Ну… — она чуть задумалась, — кажется, всё! Пойдём!

— С ребятами познакомлю, — сообщила она, уже выйдя в коридор.

На улице к нам присоединился слоняющийся без дела физрук — не то как охрана, что очень даже может быть, не то из пустого любопытства или желания обсудить какие-то мелочи учебного процесса. Почти тут же Елена Николаевна, обернувшись, глазами и небрежной отмашкой приказала держаться чуть поодаль, и я, не пререкаясь, разорвал дистанцию, отстав от них метров на десять.

Слышно мне их не очень хорошо, но всё ж таки слух у меня музыкальный, тренированный, не испорченный недолгой работой на шумной фабрике, и доносящиеся обрывки фраз звучат любопытно.

Некоторую часть я понимаю из контекста, а что-то, полагаю, додумываю, и не факт, что правильно. Но слово «аборт» прозвучало неоднократно, равно