Читаем без скачивания Безумный корабль - Робин Хобб

– Никто не может купить или продать живой корабль, Совершенный, – поправил он его мягко. – Живой корабль – член торгового семейства. Ты и по морю-то не сможешь ходить, если у тебя на борту не будет кого-нибудь из семьи…-И добавил почти про себя: – Плохо, что ты так долго совсем один тут лежишь…

– А вот и не один, – тотчас возразило носовое изваяние. – Янтарь приходит почти каждый вечер и спит тут до утра. А каждый десятый день она дает себе отдых от мастерской и проводит со мной весь день после обеда. И потом, если она меня купит, она не поведет меня в море. Она собирается нанять рабочих, чтобы меня поставили на ровный киль, устроит кругом какие-то садики из воды и камней и…

– Совершенный, что ты говоришь! – перебил Брэшен. – Ты принадлежишь семейству Ладлаков. Они ни под каким видом не могут продать тебя, а Янтарь – купить. Да и ты… не цветочный горшок какой-нибудь, чтобы тебя вьюнки заплетали! У кого только хватило жестокости тебе такого наговорить?

И он хмуро покосился на тонкую фигурку, что молча сидела под бортом корабля.

При этих последних словах Янтарь гибким движением поднялась на ноги. И пошла на него, расправив плечи, – будь она мужчиной, Брэшен решил бы, что дело движется к драке.

– Все правильно, – подчеркнуто ровным голосом проговорила она. – Вот только в жестокости следовало бы винить в первую голову самих Ладлаков! Это они на долгие годы бросили его здесь медленно гнить и предаваться горестным размышлениям! А теперь, когда времена изменились и, кажется, все и вся в Удачном выставлено на продажу, они готовы принять предложение любого достаточно денежного «нового купчика»! И они не собираются превращать Совершенного в цветочный, как ты выразился, горшок. О нет!… Они намерены разрубить его на мелкие кусочки и пустить на продажу в качестве диковин и безделушек…

Брэшен попросту потерял дар речи от ужаса. Лишь невольно протянул руку и коснулся ладонью серебристой обшивки, как бы стараясь успокоить корабль.

– Этого… этого не может произойти! – заявил он решительно, но голос почему-то охрип. – Да торговцы… не знаю, на уши встанут! И ничего подобного не допустят!

Янтарь только головой покачала:

– Долго же тебя не было в Удачном, Брэшен Трелл…

И, отвернувшись, ткнула ногой в песок. Взлетели искры: оказывается, там дотлевал почти угасший костерок. Женщина наклонилась к нему, и очень скоро под ее руками затанцевало маленькое пламя. Некоторое время Брэшен молча смотрел, как она подкладывает в огонь сперва тонкие щепки, потом ветки побольше.

– Садись, – пригласила она его. И добавила примирительным тоном: – Не успели мы с тобой познакомиться, а уже ссоримся. Нехорошо… Тем более что я очень ждала твоего возвращения в город. Я надеялась, что вдвоем с Альтией вы могли бы помочь мне в этом деле… Она тоже сперва возмущалась, но потом вынуждена была согласиться, что, если я приобрету Совершенного, это будет для него самое лучшее. А если еще и ты присоединишь свой голос, быть может, мы смогли бы все вместе пойти к Ладлакам и убедить их… – Она подняла на него глаза и увидела в его взгляде неодобрение. – Чаю хочешь? – предложила она.

Брэшен сел и долго устраивался на обломанном куске плавника. Потом произнес по возможности сдержанно и спокойно:

– Что-то плохо мне верится, чтобы Альтия одобрила куплю-продажу живого корабля…

– Я просто обрисовала ей вещи, как они есть, и ей ничего другого не оставалось, кроме как согласиться со мной. – Брэшен увидел при свете огня, что она показывает ему глазами на Совершенного. Легкое движение головы, и он понял, что она не хочет обсуждать подробности в присутствии корабля. Брэшена снедало жгучее любопытство, но он не мог не признать мудрости Янтарь. У Совершенного нынче было необычайно приподнятое настроение. Стоило ли никчемными разговорами приводить его в склочное расположение духа?… Брэшен про себя решил поддержать шутливый тон разговора, а заодно и вызнать побольше.

– Догадываюсь, что Совершенный рад встрече с тобой и с удовольствием послушал бы о твоих приключениях, – как ни в чем не бывало сказала Янтарь. – Давно ты вернулся?

Он ответил:

– Только сегодня бросили якорь.

Эти слова сопроводило молчание. Брэшен понял, что с первых же слов сознался в необычности происходящего с ним. Янтарь продолжала себя вести точно почтенная удачнинская домохозяйка за чаепитием:

– И надолго собираешься задержаться?

– Не знаю… Я, собственно, вернулся в основном ради того, чтобы сообщить Альтии: я видел «Проказницу»… Ее захватили пираты. Я, правда, даже не знаю, живы ли еще Кайл и Уинтроу… Вообще не знаю, что сталось с командой…

Сказал – и тут только задумался, насколько осмотрительно с его стороны было выбалтывать этим двоим подобные новости.

Ему показалось, что Янтарь была искренне озабочена:

– Ты уже сказал Альтии? И что она?…

– Сама понимаешь, горюет. А завтра хочет пойти на Совет торговцев и попросить помощи в спасении корабля. Самое же поганое во всей этой истории, что Кеннит… ну, капитан пиратский… скорее всего, и выкупа-то не захочет. Он желает оставить корабль себе. Так что, если Кайл и Уинтроу не погибли, придется ему и дальше держать их живыми, чтобы Проказница с ума не сошла и…

– Пираты… – Голос Совершенного можно было назвать мечтательным, если бы не прозвучавший в нем ужас. – Знаю я этих пиратов… Они убивают, убивают, без конца убивают прямо на палубах… Кровь впитывается все глубже и глубже… чужие жизни наполняют твое диводрево до такой степени, что ты сам себя не можешь среди них отыскать… А потом они рубят тебе лицо и впускают внутрь воду, и ты тонешь… Но гаже всего то, что они оставляют тебя жить!

Его голос задрожал, по-мальчишески сорвался и смолк.

Брэшен смотрел в глаза Янтарь и видел в них невысказанную жуть. Они с Брэшеном разом вскочили на ноги и потянулись к кораблю.

– Не касайтесь меня! – Больше ничего детского, это была хриплая, отрывистая команда, низкий голос был полон ярости и отчаяния. – Прочь, гнусные паразиты! Крысы, роющиеся в дерьме! У вас души-то нет!… Ни одно создание, наделенное душой, не вынесло бы того, что вы со мной сделали!…-Он слепо мотал головой, огромные кулаки молотили воздух, как если бы он защищался от кого-то. – Убирайтесь! И воспоминания свои с собой заберите! Мне не нужны ваши жизни!… Вы хотите поглотить меня, заставить забыть, кто я есть… кто я был!… Но я не забуду!… – Это был уже не крик, а попросту рев. Потом Совершенный разразился безумным хохотом и непристойностями…

– Он не к нам обращался, – тихо сказала Янтарь Брэшену. «Мне бы твою уверенность…» – подумалось ему. Ни он, ни она больше не старались коснуться корабля. Напротив, Янтарь взяла его за руку и повела куда-то в темноту, прочь от Совершенного. Их провожал бешеный мат и невнятные обвинения.

Когда отсвет костра померк вдалеке, Янтарь остановилась и повернулась к своему спутнику.

– Слух у него удивительно тонкий, – произнесла она по-прежнему приглушенно. И оглянулась на корабль: – Когда на него накатывает… вот как сейчас… всегда лучше оставить его одного. Если попытаться привести его в чувство уговорами и какими-то разумными доводами, будет только хуже…-И она беспомощно пожала плечами: – Надо, чтобы он сам очнулся…

– Я знаю.

– И я знаю, что ты знаешь. Еще я думаю, ты понимаешь: долго он такого не вынесет. Каждый день и каждый миг он боится, что вот сейчас за ним придут… А ведь он даже спать не может, отрешаясь тем самым от реальности! Вот и приступы безумия у него последнее время что ни день… Я уж всячески стараюсь ограждать его от волнений, но он ведь не дурак! Он знает, что его жизнь под угрозой, и понимает, как мало он способен за себя постоять…-Было темно, но Брэшен некоторым образом чувствовал силу ее взгляда. – Ты должен помочь нам, – сказала она.

– Я бы и рад, да что я могу сделать?… Не знаю уж, чего тебе про меня наговорили Альтия и этот корабль, но ты, похоже, полагаешь, будто я обладаю каким-то влиянием… Это совсем не так. Скорее уж наоборот! Если я возьмусь что-то поддерживать, благопристойный Удачный весь как один поднимется против! Я – такой же изгой, как и Совершенный. Так что ты вернее одержишь победу, если я буду держаться подальше! – И Брэшен безнадежно покачал головой. – Не то чтобы я правда думал, что ты можешь победить…

– По-твоему, значит, я должна просто взять и сдаться? – мягким голосом осведомилась она. – И пусть он окончательно сходит с ума, а потом явятся «новые купчики» и на буксире уволокут его прочь, чтобы разделать на чурбачки для поделок? Ну и как мы после этого в глаза посмотрим друг другу? Что мы друг другу скажем? Что все равно были бессильны помочь? Что до последнего не верили в такой ужасный конец?… И ты думаешь, это снимет с нас вину?…

– Вину? – Брэшен так и вспыхнул: похоже, эта женщина собиралась повесить на него еще и ответственность за то непотребство, которое здесь происходило. – Я, между прочим, ничего скверного не совершил! И совершать не намерен! Так что я-то уж всяко ни в чем не виновен!…