Читаем без скачивания Глаза Ангела - Эрик Ластбадер

— Это Бернард приказал убрать Солареса? — с замиранием сердца высказала предположение Тори.

— Нет, что ты! — Хитазура, казалось, развеселился от ее слов. — Бернард бы никогда на это не пошел! Мы обсудили все между собой, разумеется. Бернард опасался дружбы Солареса с Эстило. Но я был лучше проинформирован и знал, что в своем расследовании Соларес зашел гораздо дальше, чем предполагал Бернард, Я сделал то, что должен был сделать, Для нашей обоюдной пользы.

Тори откинулась на спинку кресла, вздохнула глубже. В душе ее появилось чувство пугающей пустоты, как случалось всегда, когда ей приходилось убивать людей. С каждым убитым ею человеком уходила в черное, мертвое пространство частичка ее души, кусочек жизни. Тори подумала о том, что Эстило предупредил ее насчет Хитазуры не только из дружбы, но и из желания отомстить, и тут же вспомнила историю о двух братьях-близнецах. Историю о том, как Эстило отомстил братьям, убившим его любимого кота; как он, выждав удобный момент, сумел посеять вражду между ними, и вражда эта сделала близнецов заклятыми врагами. Любовь и доверие превратились в страх и ненависть. Эстило жил по своим собственным законам чести. Выстрелить врагу в затылок из-за угла — это мелко. Слишком быстрая смерть. И бестолковая. Он считал, что лучше врага помучить, и, желательно, подольше. Ариель Соларес наверняка рассказал своему другу о том, что подозревает Бернарда, и поэтому Эстило, когда Ариель попал в западню и погиб, вполне естественно предположил, что именно Бернард приказал убить Солареса. Месть Эстило состояла в следующем; он надеялся, что Тори все разузнаем и тогда Бернарду придется плохо.

— Бернард был в курсе дел компании Каги благодаря тебе? — спросила Тори у Хитазуры. Тот кивнул.

— Мои люди работают во многих местах. Мы пока не можем контролировать различные отрасли промышленности, но сделать кое-что в соответствии со своими интересами можем.

— А зачем же тогда понадобилась Бернарду я? Если у него есть такие прекрасные помощники, как ты и Мурасито, какую пользу он видел во мне? Чего он от меня хотел?

— Трудно сказать. Могу только предположить, хорошо зная Бернарда, что он нанял тебя для того, чтобы не выпускать меня из виду, держать руку на моем пульсе, если можно так выразиться.

— По-моему, в этом смысле от меня мало пользы.

— Почему? Ты видишь, чем я занимаюсь, а Бернард — нет.

— Пожалуйста, объясни мне, что произошло бы в том случае, если бы я тогда так глупо не купилась на ту историю, рассказанную Мурасито, и убила его?

— Да ничего бы не произошло. — Хитазура пожал плечами. — Невелика потеря. После того как ты вывела его на чистую воду, он потерял свою ценность для Бернарда.

— А вам срочно нужно было искать человека на место Мурасито? И ваш выбор остановился на Кунио Мисите?

— Совершенно верно. Ты в определенном смысле оказала нам услугу: Мисита — гораздо лучше Мурасито, опытнее и влиятельнее.

— Какая же я дура. Набитая дура. Идиотка.

— Не удивительно, — важно сказал Хитазура. — История вашей нации показывает, что американцы всегда делали героями дураков. — Его рука потянулась к рукоятке пистолета. Хитазура поднял оружие и прицелился в грудь Тори. — Очень жаль, что тебе больше никогда не придется увидеть Америку.

Тори встала и моментально почувствовала, как напрягся Хитазура.

— Не делай этого, — сказал он, не опуская пистолета.

— Почему мне не сделать то, чего я хочу? Ты же все равно убьешь меня.

— Я не очень-то хочу убивать тебя, поверь мне.

— Поздновато для угрызений совести.

— Я не испытываю угрызений совести, Я испытываю жалость. Ты была мне настоящим другом. До некоторых пор.

— Ты хочешь сказать, до тех пор, пока тебя наша дружба устраивала?

— Я сказал то, что сказал. Стилистические особенности английского языка меня не интересуют.

— Это понятно. От английской грамматики доходов не получишь.

— Странно, — сказал Хитазура, и в голосе его слышалось восхищение. — Во многих отношениях ты, Тори-сан, совсем не иностранка. — Он пожал плечами. — Возможно ли понять все в этом сложном мире? Есть вещи, недоступные моему разумению.

— У меня есть еще один вопрос. Кто покупает продукцию совместного предприятия? Кто в России связан с Бернардом?

— Последняя просьба? — усмехнулся Хитазура. — Отчего же не выполнить твою предсмертную просьбу? Ты не сможешь уже ничего никому рассказать, У Бернарда в России есть друг — Валерий Денисович Бондаренко. Он родом с Украины, но живет в России. По роду своей деятельности он должен бороться с укреплением националистов в бывших советских республиках, как того требует Кремль, на самом же деле он тайно помогает им объединиться в борьбе против Кремля. Хорошее занятие, мне такие люди нравятся. Бернард говорил мне, что Бондаренко ненавидит русских шовинистов, но кто его знает? Вполне может быть, что этот человек работает на службу безопасности. В России ни в ком нельзя быть полностью уверенным. Эта страна — темная лошадка. Непонятно, к чему она стремится: хочет уничтожить Запад или же получить от него деньги? Как можно вообще доверять бывшим советским гражданам, даже если сейчас они называют себя демократами? А Бернард им доверяет. И да поможет ему Бог: ситуация в последнее время осложнилась. Из Москвы пришло секретное сообщение о том, что в организации «Белая Звезда», к которой имеет отношение Бондаренко, появился предатель. Зная это, я не завидую Бернарду. На почте в отделе «Россия» мы организовали связь с помощью писем до востребования на имя некой госпожи Куйбышевой, но я не стал бы совать голову в петлю и выходить с «Белой Звездой» на связь, даже если бы мне пообещали за это пятьдесят миллионов йен. К черту Бернарда и его русских, я умываю руки. Зачем создавать себе лишние трудности, изображая из себя святого? В наши дни, в наш современный век, слово «святой» можно приравнять к слову «глупец».

Хитазура посмотрел на Тори и спросил:

— Я удовлетворил твою последнюю, предсмертную просьбу? С разговорами, надеюсь, теперь покончено?

— Да, — ответила ему Тори.

И Хитазура выстрелил. Звук от выстрела был довольно громким, но услышать его было некому. Кроме того, стены кабинета были изготовлены из звуконепроницаемого и пуленепробиваемого материала. От выстрела Тори отлетела к прозрачной стене; на груди, на том месте, где расположено сердце, в плаще образовалась дыра. Тори упала, и Хитазура в мгновение ока оказался рядом с ней, наклонился над телом точно с таким же выражением лица, как и несколько дней назад, когда он смотрел на труп Большого Эзу.

Хитазура ткнул носком ботинка в бедро Тори, но она не пошевелилась. Тогда он взвел курок и приставил дуло пистолета к ее лбу, чтобы сделать тот самый выстрел, который уже наверняка отправит Тори в царство мертвых, И в этот миг распахнулась дверь, и в кабинет ворвалась Кои. Хитазура, услышав звук открывшейся двери, отвлекся на секунду. Этого оказалось достаточно, чтобы Тори, размахнувшись, ударила Хитазуру острым длинным каблуком в переносицу с такой силой, что каблук пробил кость и вонзился в мозг. Хитазура, с выражением испуга и недоумения на лице, рухнул навзничь, ударившись головой о ножку стула, но этого удара уже не почувствовал.

Кои подошла к сидящей у прозрачной стены Тори, мимоходом бросив взгляд на распростертое тело Хитазуры, встала рядом с ней на колени.

— Ты как?

— Он мертв, да?

— Да.

— Вот и еще одна частичка моей души ушла вместе с ним, — Тори закрыла глаза, ее сердце бешено колотилось, и она никаким усилием воли не могла унять этот бешеный стук. — Я не собиралась убивать его. У меня нет к нему ненависти. — Она посмотрела Кои в глаза. — Пора прекращать эти убийства, слышишь? Достаточно смертей.

Кои кивнула, протянула к Тори руки, помогла ей подняться. Просунув руку под ее плащ, сказала:

— Все-таки рискованно было надеяться на то, что Хитазура первый раз выстрелит тебе в грудь. Хорошо, что на тебе был бронежилет. А если бы Хитазура сначала выстрелил тебе в голову?

— Тогда на месте Хитазуры сейчас лежала бы я, — ответила Тори, переступая через его труп, — и все бы закончилось.

Колени у нее внезапно подогнулись, и, не успей Кои подхватить ее, она бы упала.

— А теперь ты должна помочь мне, Тори. Ты ведь у меня в долгу. Мне необходимо сделать одну вещь, но боюсь, я одна не справлюсь.

Сенгакудзи. Историческое место. Обитель упокоения погибших героев. Здесь Какуэй Саката совершил обряд ритуального самоубийства — сеппуку, очистив свою совесть от преступлений, а душу — от грехов. Принял достойную смерть.

...Мягкое, негромкое дыхание ин-ибуки сменилось грозным, используемым в бою е-ибуки. Кои начала дышать прерывисто и громко. Не говоря ни слова, она вложила в руку Тори перевод записей из тетрадей Сакаты, опустилась w колени, на землю, покрытую зеленым травяным ковром.