Читаем без скачивания Меч эльфов - Бернхард Хеннен

На борту галеасы, которая привезла ее в Валлонкур, Гисхильда подслушала ссору между Друстаном и Лилианной. Однорукий видел в девочке опасность для Церкви Тьюреда и считал, что ее следует отправить в темницу, а не в школу ордена. Он видел ее насквозь, понимал, что если она и подчиняется наставникам, то только для виду. Лилианна же удивила ее. Хотя женщина тоже понимала, что она будет придерживаться своих старых верований и только и ждет возможности, чтобы убежать, тем не менее настояла на том, чтобы привезти ее сюда. «Если Лилианна полагает, что со временем я стану послушной, то она ошибается», — подумала Гисхильда и прыгнула в холодную воду.

Сильными движениями она догнала остальных послушников. Большинство из них просто беспомощно барахтались в воде. И это они называют плаванием! Один только маленький Джиакомо плыл хорошо и достиг буя даже раньше, чем она.

Левой рукой Гисхильда обхватила буй, оттолкнулась и перевернулась на спину. Отдалась на волю волн и стала глядеть в бездонное и почти безоблачное небо. Ей нравилось, когда вода несет ее. Пусть остальные соперничают в том, кто первым доберется до берега. Интересно, как накажет ее Друстан? Оставит без завтрака? Она улыбнулась. Это она как-нибудь переживет.

Помешало ей отчаянное пыхтение. Интересно, кто из этих черепах оказался последним? Рыжеволосая Бернадетта? Или Люк? Она перевернулась и посмотрела на буй. Жоакино отчаянно пытался удержаться на поверхности воды. Он умоляюще посмотрел на нее. Либо ему уже не хватало дыхания, либо он был чересчур гордым, чтобы просить о помощи.

Гисхильда посмотрела на берег. Друстан был полностью поглощен тем, что подбадривал Джиакомо, который шел наравне с Люком.

Мгновение она еще думала, что сейчас станет меньше одним рыцарем, который будет сражаться против Фьордландии, если она ничего не предпримет. А потом поплыла. Это ничтожество с голубыми глазами… Она просто не могла смотреть на то, как он тонет.

Когда она доплыла до него, Жоакино отчаянно вцепился в нее. Он был сильнее.

— Перестань! Ты нас обоих утопишь!

Она укусила его за руку и вырвалась. Отчаянно барахтаясь, мальчик снова попытался добраться до нее.

— Если ты будешь так цепляться, мы утонем оба!

Она старалась говорить это спокойно. Жоакино в панике поглядел на нее. А потом ушел под воду.

— Чертов идиот! — Девочка нырнула, схватила его за волосы и вытянула на поверхность. — Держись свободно!

Мальчик выплюнул воду и попытался что-то сказать. Губы его посинели, он так сильно стучал зубами, что не мог вымолвить ни слова, и, словно клещами, вцепился ей в руки. Чтобы не утонуть, она заработала ногами. Долго так не протянуть.

— Черт возьми, ты что, не видишь, что из-за тебя мы оба тонем?

Жоакино что-то забормотал, но она ничего не поняла.

Гисхильда подтянула колено и ударила его в пах. Вода смягчила силу удара, но мальчик все равно охнул и слегка ослабил хватку. Гисхильда обхватила его рукой за шею.

— Или ты ведешь себя тихо, и я дотащу тебя до берега, или ты продолжаешь цепляться, и тогда я уплываю. Вместе с тобой я тонуть не собираюсь. Ты меня понял?

В его взгляде все еще читался панический страх, но вел он себя уже спокойнее.

Гисхильда изо всех сил старалась дотащить его до берега, следя за тем, чтобы его лицо не уходило под воду. Люк поспешил ей навстречу и помог дотянуть Жоакино до мелководья. Потом подошел Джиакомо. Брел к ним и Друстан.

Вместе они дотащили высокого мальчика до берега. Друстан спросил его, почему он не сказал, что не умеет плавать.

Жоакино был слишком измучен, чтобы отвечать. Его дважды вырвало водой. Остальные Львы стояли вокруг, большинство молчали. Бернадетта ругалась вместе с Друстаном. Люк просто сидел рядом с парнем и держал его за руку.

Наконец однорукий рыцарь поднялся, подошел к Гисхильде и посмотрел на нее. Только сейчас девочка заметила кровоточащие раны у себя на шее и плечах и широкие красные полосы на руках, там, где хватался за нее насмерть перепуганный Жоакино. Боли она не чувствовала — тело онемело после ледяной воды. Но боль придет позже.

— Это был рыцарский поступок, — сказал Друстан. — Такого я от тебя не ожидал… принцесса.

Последнее слово он прошептал настолько тихо, что остальные не услышали.

— Я не рыцарь, — упрямо ответила она. — И никогда им не буду.

Друстан посмотрел на нее и промолчал. Впервые он сказал Гисхильде что-то приятное, но ей не нужна похвала от заклятых врагов Фьордландии. И тем не менее она испытывала гордость. И сердилась на себя за это.

Первые бои

Люк вогнал лопату во вскопанную землю и выпрямился. Он выполнял все, чего требовали от него учителя, и свято верил, что даже то, что на первый взгляд кажется странным, имеет скрытый смысл и однажды станет понятным. Но это, с башней, было совсем уж непонятным.

Он поглядел на яму, где в поте лица работали остальные. Земля была твердой, к тому же под слоем глины они наткнулись на массивную скалу. Архитектор настаивал на том, чтобы расширить яму. Они обтешут скалу и сделают из нее фундамент для своей башни — башни сорок седьмых Львов. Все послушники до них тоже строили башни. Поэтому долина и выглядит так странно.

Было в этих башнях что-то жутковатое. Сначала они будут там жить до тех пор, пока не станут рыцарями и их не пошлют в большой мир, чтобы сражаться на стороне ордена. А потом башня будет выполнять основное свое предназначение — станет надгробным памятником. Рыцари не жалели сил на то, чтобы привезти своих мертвых в Валлонкур. Их хоронили в башнях, которые они строили, будучи еще послушниками. Так они, по крайней мере, хоть в смерти снова оказывались вместе.

Когда Люк думал о том, что строит себе могилу, у него деревенели руки. Невольно вспоминался Ланцак. Неужели смерть будет вечно преследовать его?

Пока не готова башня, послушники станут жить в простом деревянном бараке рядом со стройплощадкой, где летом можно умереть от жары, а зимой — от холода. Уроки у них будут проходить в домике или на улице. Входить в замок на озере им разрешалось крайне редко.

Вдалеке раздались фанфары. Люк облегченно вздохнул и рукавом вытер пот со лба. Через час начнется первая игра нового года. Хотя об этом довольно много шептались, он по-прежнему не мог толком представить себе, что их ждет. Называли эту игру по-разному: «танец на цепях», «атака на знамена», даже «поклон». Учителя говорили о бугурте, что это древняя турнирная игра.

Остальные Львы выбрались из ямы.

— Что, устроил себе перерыв пораньше? — ядовито зашипела Бернадетта.

У нее были нежные руки, и от тяжелой работы на них постоянно выскакивали волдыри. Израненные пальцы она замотала грязной тряпкой. Люк знал, что под этими повязками красное мясо, и все же готов был спорить, что даже если бы у нее ничего не болело, то она все равно насмехалась бы и капризничала. Просто у нее такой характер.