Читаем без скачивания Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи - Борис Соколов

Георгий Константинович переговорил с Кирпоносом и Пуркаевым, потребовав собрать все силы для решительного контрудара, и выехал на аэродром. В Кремле Сталин приказал ему и Тимошенко подумать, что можно сделать для спасения положения на западном направлении. Нарком и начальник Генштаба предложили занять пятью армиями второго эшелона рубеж обороны от Западной Двины до Полоцка, Витебска, Орши, Могилева и Мозыря, но одновременно начать оборудовать тыловой рубеж по линии Смоленск— Рославль-Гомель, куда заранее выдвинуть еще две армии второго стратегического эшелона. Утром следующего дня Жуков по аппарату «Бодо» передал приказ начальнику штаба Западного фронта генерал-майору В.Е. Климовских отводить войска к Полоцку, Минску и Бобруйску. При этом Георгий Константинович предлагал «иметь в виду, что первый механизированный эшелон противника очень далеко оторвался от своей пехоты, в этом сейчас слабость противника, как оторвавшегося эшелона, так и самой пехоты, движущейся без танков. Если удастся, организуйте сначала мощный удар по тылу первого мехэшелона противника, движущегося на Минск и Бобруйск, после чего можно с успехом повернуться против пехоты. Такое смелое действие принесло бы славу войскам Западного округа. Особенно большой успех получится, если сумеете организовать ночное нападение на мехчасти… Конницу отвести в Пинские леса (и болота, где кавалерии действовать совсем не сподручно. — Б.С.) и, опираясь на Пинск, Лунинец, развернуть самые смелые и широкие нападения на тылы частей и сами части противника».

Поразительно, что, даже ставя задачи на отход, Жуков одновременно предлагает Западному фронту контрударами разгромить механизированные соединения противника, а в случае успеха обрушиться на пехоту. И этот приказ отдается в условиях, когда командованию фронта еще только предстоит «разыскать все части, связаться с командирами и объяснить им обстановку». Либо Жуков формулировал свой приказ, что называется, «для истории», чтобы продемонстрировать потомкам: я давал такие дельные советы, можно было бы изменить обстановку коренным образом, да вот Павлов и Климовских не сумели мои рекомендации выполнить. Либо начальник Генштаба на шестой день войны еще не отдавал себе полного отчета, с каким грозным противником столкнулась Красная Армия, в какое тяжелое положение попал Западный фронт. И верил, что танки и кавалерия еще могут контрударами если не остановить, то замедлить продвижение неприятеля.

У командования Западным фронтом не получилось ни контрударов по вырвавшимся вперед танковым и механизированным соединениям группы армий «Центр», ни организованного отступления. Основные силы фронта были пленены в двух котлах в районе Белостока и Минска. Сталин с подачи новоназначенного члена Военного Совета Западного фронта Льва Захаровича Мехлиса решил избрать в качестве козлов отпущения за неудачное начало войны генерала армии Павлова и других руководителей Западного фронта. Тимошенко, Буденный и Жуков не возражали, боясь обратить на себя сталинский гнев. Георгий Константинович даже оставил резолюцию на спецсообщении особого отдела Наркомата обороны с предложением об аресте командующего 4-й армией Западного фронта генерал-майора А.А. Коробкова: «Тов. Маленкову — Коробкова нужно арестовать и судить как труса и предателя». 4 июля Павлов был арестован, а 22 июля 1941 года Военной Коллегией Верховного Суда вместе с генералами В.Е. Климовских, А.Т. Григорьевым и А.А. Коробковым приговорен к расстрелу и казнен. Столь суровое наказание постигло их за то, что «проявили трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допустили развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций частями Красной Армии». В ходе следствия несчастных заставили признаться еще и в измене родине и участии в антисоветском военном заговоре, но на суде они от этих признаний отказались, и соответствующий пункт в приговор включать не стали Можно не сомневаться, что текст приговора был предварительно согласован со Сталиным. Вероятно, Иосиф Виссарионович решил не создавать нового «дела Тухачевского», чтобы не порождать в войсках в военное время дополнительного недоверия к командирам. Достаточно было показать генералам, что их может ждать за служебную нерадивость, чтобы отбить все мысли воспользоваться военными поражениями для государственного переворота.

Строго говоря, никаких доказательств трусости подсудимых перед лицом врага ни на следствии, ни на суде приведено не было. Что же касается других обвинений, то их в 41-м, да и позднее, можно было с полным основанием предъявить доброй половине советских командиров. Но после Павлова и его товарищей вплоть до конца войны Сталин командующих фронтами и армиями больше не расстреливал, хотя ряд других генералов в 1941–1942 годах для острастки казнил — начальника штаба Северо-Западного фронта П.С. Кленова, командующего ВВС Юго-Западного фронта Е.С. Птухина, начальника Управления военных сообщений Н.И. Трубецкого и ряд других. Вполне возможно, что в качестве жертвы выбрали Павлова в том числе и потому, что, он, в прошлом — пехотный командир, не имел никакого отношения к конармейской группировке в военном руководстве, к которой принадлежали Ворошилов, Буденный, Тимошенко и Жуков.

После краха Западного фронта в дело вступили армии второго стратегического эшелона, в районе Смоленска завязавшие встречное сражение с танковыми группами Гудериана и Гота. Жуков вспоминал: «16 июля 1941 года Смоленск был занят вражескими войсками. 16-я и 20-я армия оказались окруженными в северной части города. Однако они не сложили оружия и сопротивлялись еще почти десять дней, задержав тем самым наступление немцев на московском направлении.

Падение Смоленска было тяжело воспринято Государственным Комитетом Обороны и особенно Сталиным. Он был вне себя. Мы, руководящие военные работники, испытали тогда всю тяжесть сталинского гнева. Приходилось напрягать волю, чтобы смолчать и не возмутиться против несправедливых его упреков. Но обстановка требовала от нас пренебречь своим «я» и сдержать себя, с тем чтобы помочь Западному фронту преодолеть тяжелую ситуацию.

Сталин не разрешил Совинформбюро до особого его распоряжения оповестить страну о сдаче Смоленска и потребовал вернуть город любой ценой. Это требование Верховного в сложившейся обстановке не могло быть выполнено, так как войска, дравшиеся под Смоленском, были окружены и вели бои в неравных условиях.

Вернуть Смоленск нам так и не удалось. О сдаче города было объявлено только тогда, когда нашим войскам удалось выйти из окружения и соединиться с главными силами фронта».