Читаем без скачивания Гейдар Алиев - Виктор Андриянов

Совершил грех и их покровитель. Он должен был понимать, что в столь тяжелые для Азербайджана дни нельзя было делать этого. Он не понял проявляемого до сих пор к нему уважения.

Однако могу сообщить вам, что в Гяндже поднялись здоровые силы. Они обуздывают, задерживают всех, кто посягает на государственность Азербайджана. Наверное, сейчас население Гянджи слушает меня по телевизору. Я приветствую их из Баку, столицы Азербайджана, выражаю гянджинцам свое уважение и почтение. Хочу выразить уверенность, что они преодолеют враждебные силы».

Имя покровителя мятежников Президент пока не назвал.

Вот текст еще одного обращения к народу:

— Связаться с Гянджой было очень трудно, так как все линии связи были повреждены. Я позвонил премьер-министру Сурету Гусейнову. Как вы знаете, он родом из Гянджи, там есть его сторонники, подчиняющиеся ему вооруженные силы (к сожалению, это — незаконные вооруженные силы), сказал о случившемся в Гяндже. Сурет Гусейнов ответил, что ему ничего не известно об этом, пообещал разобраться.

Спустя некоторое время я вновь попросил его заняться этим вопросом. Он ответил, что беспорядки в Гяндже спровоцированы отрядом полиции особого назначения.

Позже я получил сообщение о том, что это не ОПОН, а нелегальные вооруженные отряды, и руководят ими отдельные лица, близкие Сурету Гусейнову. Поступила также информация, что люди, работающие в Кабинете министров у Сурета Гусенова, отправившись в Гянджу, руководят происходящими событиями. Узнав об этом, я вызвал Сурета Гусейнова, чтобы вместе разобраться во всем. Но, к сожалению, он не пришел.

Позже я уже не мог связаться с ним по телефону. Он позвонил мне уже после моего выступления по телевидению. Я заявил ему, что такие действия недопустимы. Ведь мы работаем вместе, в одном государстве. Лицо, занимающее руководящий пост в государстве, не может принимать участия в государственном перевороте. Поэтому я вновь пригласил его к себе. Но он и на этот раз не пришел. Сейчас он рядом со мной. Я говорю обо всем открыто. Я ничего не скрываю. Я осуждаю подобные действия. Такого не должно быть среди нас.

Для того чтобы предотвратить продолжение происшедших в Гяндже событий, мы вынуждены были использовать силу армии, которая вчера вечером и приступила к проведению операции. В результате — преступники, те из них, что совершили государственный переворот, были задержаны.

И был суд. Сурета Гусейнова приговорили к пожизненному заключению. Забегая далеко вперед, скажем: 17 марта 2004 года Президент Ильхам Алиев его помиловал. Выйдя на свободу, Сурет Гусейнов отправился к могиле Гейдара Алиева и трижды поклонился его праху. Покаяние бывает и таким.

Юрий Константинович Шафраник в 1993–1996 годах был министром топлива и энергетики России, в последние годы возглавляет межгосударственную нефтяную компанию «СоюзНефтеГаз» и Высший горный совет России. Его близкое знакомство с Гейдаром Алиевым относится к тем критическим, переломным для Азербайджана годам.

— Государственный деятель такого уровня, — считает Юрий Шафраник, — поступает, сообразуясь с высшими интересами своей страны, не всегда понятными со стороны. Современникам что-то кажется неправильным, а он видит на много лет вперед, избирая единственно верный путь. Можно провести много исторических параллелей.

— Когда-то Дэн Сяопин говорил, — припоминает Юрий Константинович, — что в Китае перестройка будет длиться сто лет. При этом политическая структура, политический выбор не подвергаются сомнению. В экономике же — делай что хочешь, лишь бы было благополучие. Неважно, какого цвета кошка, образно рассуждал мудрый Дэн, только бы она мышей хорошо ловила. Я как молодой человек пожимал плечами и думал: опять китайцы наворочали, — продолжает Шафраник. — Но по прошествии времени видно, как мудро они поступили. Они извлекли уроки из своих «великих скачков», а мы — нет. Поверили, что можно изменить экономику за 500 дней. Я провожу параллель с Азербайджаном, чтобы показать, как расчетливо, взвешенно, обдуманно действовал Алиев в чрезвычайной обстановке. Со стороны ее не представить. Надо было быть рядом с ним, чтобы оценить, какой это политик и какое было время. И сегодня это еще не осознано. Уверяю вас, в те времена — в 93–м, 94–м годах — вряд ли кто из российских министров ездил в Баку. Ну, военные, может быть. А раз не приезжали, как могли из Москвы судить, что надо делать в Баку, в Азербайджане?

Прошло больше десяти лет. Кажется, совсем немного, но это большой период, время все-таки затушевывает события. Вспомните: между Азербайджаном и Арменией не просто конфликт, а война. Люди воюют жестоко. Части наступают, отступают. В Баку — миллион беженцев. В основном крестьяне из горных районов, не привычные к городской жизни. Семьям нечем кормиться. Заводы все стоят. Семьдесят процентов нефтегазового оборудования для Советского Союза шло из Азербайджана. В 1992–1993–м — ноль. Добыча нефти упала. Изоляция полная из-за войны. Внутри — Народный фронт, партии, президент убежал, на улицах творится черт знает что. Я представлял себя на месте Гейдара Алиева: как бы я поступил? И тогда, и сейчас могу сказать: Алиев в той ситуации «выбивал» 100 из 100. Надо быть таким политическим снайпером! Я потом уже с возрастающим интересом смотрел: неужели он может так точно все просчитывать? Ревностно следил. И могу сказать: я не нашел в его действиях ни одной ошибки. Я приезжал в Баку, встречал понимание и доверие ко мне — как министру российскому, а не просто Шафранику. Он, конечно, меня информировал, пытаясь через меня донести до руководства России некоторые аспекты: вот один заговор я раскрыл, вот другой… Да, это можно воспринимать по-разному. И как политическую борьбу, и как вытеснение соперника… Но спросим: что в итоге? Это привело к стабильности?

От этого завершилась война? От этого Баку через два года стал уже другим? Да.

…Другой на месте Алиева, как мне кажется, вообще объявил бы в стране чрезвычайное положение. И действовал, как говорят, по законам военного времени, чтобы сохранить Азербайджан, остановить войну, навести элементарный порядок, дать людям уверенность в завтрашнем дне, оживить экономику. Алиеву удалось это сделать за два-три года. Причем — подчеркиваю — политическими средствами.

Я помню наши первые встречи. Гейдар Алиевич усаживал рядом и представителей Народного фронта, и лидеров разных движений. Я смотрел на этих людей и понимал, что они по сравнению с Алиевым, по сравнению с задачами, которые стоят перед Азербайджаном, — никто. С митинга люди! А он их приглашал на все переговоры со мной, спрашивал, как они считают… Я видел тогда и Сурета Гусейнова, не хочу никого чернить, но это просто два разных мира по уровню воспитания, понимания… Он проходил самый сложный период, создавал какую-то опору в обществе.