Читаем без скачивания Лучезарный - Елена Бычкова

По меркам срединного мира, Зодчий был очень стар. Во всех остальных - считалось бы, что не прожил и сотой части отпущенного времени.

Он держал в своей памяти восемнадцать десятков лет. День за днем. И помнил очень многое…

Боль первого вдоха, резкий белый свет, красный шар заходящего солнца, зацепившийся за переплет крошечного окна. Лицо матери… Лицо матери он не помнил. Ее, как будто, и не было. Ни она, ни отец, не смогли принять и понять своего сына. Странного ребенка с недетским, пронизывающим взглядом. Он остался для них чужим. Как и они для него. Просто хорошие люди, приютившие на короткие шестнадцать лет одинокого скитальца…

Но еще задолго до шестнадцатилетия Форкий осознал, что он слеп и глух, и намертво привязан к земле, на которой родился. От былой силы ничего не осталось. Он стал беспомощен, так же, как и остальные смертные, толкущиеся на жалком клочке мира. Не знающие законов, не понимающие их и даже не пытающиеся понять - они не могли услышать…

В тот день юный эллан сидел, прислонившись спиной к теплому стволу оливы, и смотрел на алую закатную полосу в небе. Земля молчала. Всего лишь четверть часа полной тишины, когда кузнечики уже перестали стрекотать, а цикады еще не начали. Дневные птицы уснули, а ночные еще не вылетели на охоту.

Не день, не ночь. Не утро, не вечер… Короткое мгновение перехода от одного состояния к другому, когда границы мира раздвигаются.

Воздух стал прозрачным. Повеяло прохладой. Тишина достигла апогея… И тут подросток заметил человека, выходящего из легкой сумеречной дымки. Высокая фигура была закутана в длинный серый плащ. Капюшон низко опущен, руки спрятаны в рукавах. Бесшумно ступая по траве, незнакомец приблизился. Юный эллан поднял голову и разглядел, что на лице его, скрытом в тени, вместо глаз поблескивают две искры.

Человек остановился, некоторое время молча рассматривал полудетскую фигурку у своих ног. Потом произнес тихо:

- Беспомощный… маленький, слабый… Что ты сможешь сделать?

Казалось, низкий голос идет откуда-то издалека, но временами в нем звучали неожиданно гулкие звуки, наполненные вибрирующей силой.

- Кто ты? - без страха спросил эллан в ответ.

- Уже несколько тысячелетий я зову. Голос мой ослабел, силы уходят. Надежды почти не осталось. И вот, наконец, я получил ответ на свой зов - насмешку, ребенка. Человека, который зависит от моей прихоти. Тебя может сжечь солнце, разорвать зверь, задушить мороз. Что ты можешь, Форкий?

Подросток смотрел на торжественную фигуру, заслоняющую холодеющее небо, и чувствовал волны густых запахов, исходящих от плаща. Горячая земля… трава после дождя… морской ветер… сырые листья… дым… земляника…

- Меня услышала лишь она. Женщина. Архэл. Только потому, что была ближе всех к моему создателю. - Голос незнакомца то падал до едва слышного шелеста, то начинал рокотать, словно прибой. - Но она ничего не помнит. Помнишь - ты. Поэтому я пришел к тебе, хоть ты и хотел уничтожить меня.

Острая боль пронзила голову мальчика. Так было всегда, когда воспоминания прошлого рвались в слабую человеческую память.

- Я не хотел никого уничтожать, - выговорил он, наконец. - Я никогда никого не хотел уничтожить.

- Ты считал меня опасным уродливым калекой, недостойным существовать. Но я живу. Я хочу жить!

Он наклонился над мальчиком, морщившимся от боли, и тот увидел совсем близко холодные яркие звезды в черноте под капюшоном.

- Кто ты? - повторил Форкий. Хотя уже и так понял.

- Несовершенное творенье, - ответил тот с человеческой горечью в нечеловеческом голосе. - Срединный мир.

Он вскинул руку, открывая лицо, и подросток отшатнулся. В нем были слиты сотни ликов - детских, мужских, женских. Они перемешивались, вытекали один из другого, сменялись звериными мордами, птичьими клювами, челюстями насекомых. Страшное, странное, прекрасное, больное, искаженное, холодное. Бесконечно меняющееся. Но в каждой маске была как будто трещина. Искривление, откуда смотрела глухая пустота. Она вдруг хлынула наружу, и Форкию показалось, что его окунули в бесконечную тьму. Та затопила все вокруг: низенький домик родителей, сад, оливковые деревья, небо…

Остался один лишь голос этого мира.

- Я умираю, - произнес он почти беззвучно. - Меня убивают. Рвут на части. Вгрызаются в материю, из которой я создан. Выхватывают из нее куски. Пожирают заживо.

В сознании человека вдруг ярко вспыхнула картина - красная бездна, пышущая жаром, в которой копошатся безобразные твари. Они впивались в землю, драли ее длинными когтями, и вверх взлетали длинные полотнища белого огня.

«Демоны», - подумал Форкий.

- Я хотел, чтобы вы смели их с меня, - отозвался призрачный голос. - Ты пришел, значит, хочешь помочь. Но почему ты не появился здесь со всей своей силой? Не уничтожил их всех сразу? Что можно суметь в этом жалком теле?

- Я не знаю принципов, по которым ты построен. Моя сила, перенесенная в эту реальность, могла бы уничтожить не только демонов, но и тебя самого.

- Но что ты можешь?!… - простонал он, гася картину огненной бездны, и вокруг Форкия засияли чистые звезды.

- Мыслить. - Ответил тот с улыбкой. - А если ты будешь помогать мне, еще и строить. И, быть может, научу людей бороться.

Он занимался строительством сто двадцать лет.

Это была грубая работа. Он не создавал ничего нового, не ткал тонкую материю, а латал дыры, пробитые в старой. Игрушка, созданная когда-то в безрассудном порыве, прежде яркая и нарядная, лежала перед ним сейчас покореженная, побитая, жалкая. А он - архитектор, больше всех огорченный ее появлением, теперь отчаянно пытался починить то, что от нее осталось.

Его дворцы, гробницы и висячие сады, построенные по прихоти земных владык, на самом деле были заплатками, которыми Зодчий пытался скрепить рвущуюся ткань срединного мира. И тот, в свою очередь, делился с мастером своей силой, давал здоровье и долголетие, выводил на поверхность нужные минералы и скрывал от демонов…

А еще архитектор искал Лучезарного. Но нашел лишь один след, оставленный Денницей - город Солнца в горах. Больше не было ничего. Как будто ученик покинул срединный мир…

Чтобы построить Никополис, понадобилось несколько десятков лет. Дух этой земли показал Форкию удивительный минерал, ограждающий от темных. Он же вывел камень на поверхность, потеряв при этом еще немного сил. Единственное, чего не хватало Зодчему - свободы перемещения. Его жилище было завалено чертежами телепорта, макетами орудий, кусками папируса с обрывками формул перехода. И долгие годы экспериментов дали результат. Он построил магические ворота. Далекие от совершенства. Грубые и примитивные. Но работающие.