Читаем без скачивания Оружие победы и НКВД. Конструкторы в тисках репрессий - Александр Помогайбо

Профессор А.С. Бакаев, однако, попросил позволения закончить лекцию. После второго урока его увели. Это случилось 13 декабря 1937 года, именно тогда, когда указанные реактивные снаряды с его порохом проходили войсковые испытания для принятия их на вооружение авиации. Роковое совпадение!»

Александр Семенович Бакаев родился 22 июня 1895 года. В 1914 году, с началом Первой мировой войны, он в 19 лет досрочно окончил Михайловское артиллерийское училище и в чине подпоручика отправился на фронт. Всего за три года он прошел путь от подпоручика до капитана и получил семь орденов: Святой Анны I, II и III степени,

Святого Станислава II и III степени, Святого Владимира IV степени, Георгиевского креста IV степени за личную храбрость. Февральскую революцию А.С. Бакаев встретил на фронте, события же Октябрьской наблюдал в Петрограде; впрочем, в автобиографии сам Александр Семенович называл Великую Октябрьскую революцию иначе: «Непосредственного участия в перевороте не принимал».

В 1918 году правительство большевиков заключило Брестский мир. А.С. Бакаев демобилизовался.

Получив высшее образование в Петроградском политехническом институте, он поступает в Артиллерийскую академию.

Первые серьезные работы в области порохов Александр Семенович начал на Охтинском заводе в 1922 году. В Первой мировой в основном использовались пироксилиновые пороха, поскольку они были достаточно хороши для патронов, однако баллиститные[53] позволяли зенитным снарядам лететь на большую высоту, а снарядам морских орудий — на большую дальность. Артиллерийский и минометный огонь был также намного эффективнее при использовании баллиститных порохов. А.С. Бакаев впервые разработал принципы их производства, и по разработанной им технологии были спроектированы первые заводы по производству этих порохов.

В 1930 году по сфабрикованному «делу Промпартии» А.С. Бакаева арестовали и приговорили к 10 годам лишения свободы за «участие в подготовке взрыва моста в Ленинграде». Скоро его направили в особое техническое бюро ОГПУ. Одновременно его использовали как главного консультанта по строительству опытного цеха на заводе им. Морозова и при создании нового завода № 59 на юге Украины. В 1934 году этот завод начал выпускать баллиститный порох, на нем же в 1935 году были получены первые марки «шашечных зарядов» для морских пушек.

10 октября 1934 года Бакаева освободили, и он стал главным инженером Вохимтреста, а с 1935 года он уже заместитель главного инженера вновь организованного всесоюзного порохового треста (ВПТ) и начальник технического отдела. С 1934 по 1937 год Бакаев по совместительству работал научным руководителем специальной лаборатории ВХНИИ (НИИ-6). С 1934 года Бакаев также заведовал кафедрой пороходелия в МХТИ им. Менделеева.

В 1937 году последовал новый арест. После двухлетнего следствия (во время которого крупнейший в СССР специалист по порохам не занимался своей работой) его приговорили к 10 годам лагерей. К счастью, скоро его переводят в особое техническое бюро. Это бюро собирало перед войной весь цвет специалистов в области производства порохов: А.Э. Спориуса, А.Д. Артющенко, Д.М. Равича, Ф.М. Хритинина, С.А. Ильюшенко и других.

После защиты диплома в 1939 году Л.Б. Кизнер направили в Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ, позднее переименованный в НИИ-3).

В 1941 году началась война. Предприятия по производству баллиститных порохов начали эвакуировать на восток, и какое-то время порохов производилось столь мало, что «Катюши» приходилось с линии фронта отводить в тыл, поскольку для них не было боеприпасов. Для снарядов реактивных установок требовались специальные баллиститные пороха, выпускавшиеся на заводе имени Петровского в Украине, а завод был эвакуирован и производство долго не могли наладить.

Государственный Комитет Обороны предложил НИИ-3 проработать вопрос о применении в двигателях снарядов шашек из пироксилинового пороха, которые рекомендовались ранее для морских пушек. Но испытания выявили то, что и следовало ожидать: заряды горели в несколько приемов.

Тогда Л.Б. Кизнер пришло в голову интересное решение. Когда она еще училась в институте и слушала в 1937 году лекции А.С. Бакаева о достижениях Д.И. Менделеева и его учеников, ей запала в голову идея о сокращении объема коллоида с вытеснением летучего растворителя. Л.Б. Кизнер подумала: нельзя ли прибавить в мешатели компонентов спиртовой раствор канифоли, который при технологических операциях будет вытесняться с внутренних слоев пороховой шашки вместе с растворителями? При этом канифоль останется в наружном слое шашки, так как она — нелетучее вещество. Вследствие этого следует ожидать перераспределения компонентов (достигается за счет осуществления процесса автофлегматизации). Таким образом может получиться порох с одинаковым распределением компонентов по толщине свода «шашек».

По этому предложению была быстро составлена новая рецептура — но когда Л.Б. Кизнер отправилась в НИИ-6 получать санкцию пороховщиков, ее встретили недружелюбно:

— Разве вы не знаете, — заявил Б.П. Жуков, — что мы умеем флегматизировать только пороховые зерна, а вы требуете осуществить флегматизацию больших «шашек»? Добавление флегматизатора в мешатели ничего не даст. Все это фантазия!

Как быть? Можно было бы обратиться за советом к А.С. Бакаеву, но он находился в тюрьме. Были и другие специалисты, что могли дать совет — но и они были в тюрьме!

Делать нечего — Л.Б. Кизнер едет в Казань, в тюремное ОТБ-40 при НКВД. Кизнер объяснила ученым свою идею — и они дружно поддержали, и даже усовершенствовали состав. Н.П. Путимцев предложил прибавить к пороховой массе, помимо канифоли, большой процент калийной селитры. Этот порох именовался в дальнейшем «ПС» (пироксилин-селитренный).

«Только после того, как под руководством Путимцева заводом № 40 была изготовлена первая партия пороховых зарядов для снарядов М-13 и М-8, предназначенная уже для фронта, конструктор в октябре 1941 года заметил на территории завода сотрудника НИИ-6 Б.П. Жукова, который приписал себе авторство на рецептуру «ПС». Что ж, бывало и не такое! Тот же самый Жуков не мог тогда предполагать, что пройдет время, и появится множество книг и статей, посвященных истории создания «Катюш», чьи авторы последуют его примеру. Не имея никакого отношения к созданию этого легендарного оружия, они припишут успехи и достижения другим, фальсифицируя события, а нередко греша и полной безграмотностью... Но мы не оформляли заявку на авторское свидетельство: шла война, до приоритета ли было?!»

Обратившись к упомянутой мной книге «Оружие победы», я внимательно изучил главу «Боеприпасы». На странице 297 в этой главе есть фотография Б.П. Жукова. Прямой, честный взгляд, глядящий куда-то вперед — может, на какую-то обдумываемую химическую формулу, или на будущие звания дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственных премий и академика Российской академии наук. Фотографии Л.Б. Кизнер в этой книге нет. Как и фотографии Н.П. Путимцева. Мало того — о них в книге не упоминается вообще. Ну не с тюремным же бюро связана наша знаменитая «Катюша»...

Пока налаживалось производство «ПС», в Перми срочно создавалось на базе эвакуированного с Украины завода имени Петровского производство баллиститных порохов. Но было ясно, что в нужных объемах порох произвести удастся не скоро. И тогда Сталин решил обратиться за помощью к американцам. В то время в научных исследованиях порохов янки серьезно отставали, и потому пришлось передать им документацию, чертежи оборудования и рецептуру. Зашел разговор о сроках. Американцы брались наладить производство за два года. Генерал-майор С. Франкфурт, помня приказ Сталина «любой ценой», спросил, можно ли за полгода? Американцы ответили — можно, но будет дороже. А если за год? Можно и за год, но за соответствующую цену.

Через два месяца С. Франкфурт прибыл туда, где намечалось наладить производство, и изумился. Кругом — заросший бурьяном пустырь. «Когда же вы начнете монтаж корпусов?» — «А мы и не собираемся их строить — пустим мощные подстанции, поставим на фундаменты станки и начнем выпускать продукцию» — «А температурный режим, гидроизоляция!» — «Накроем агрегаты брезентом, будем подавать теплый воздух. Все о’кей!» Для временного заказа американцы решили не строить капитальные сооружения.

Советский порох — уникальный по своим характеристикам — американцы впоследствии тщательно исследовали. Эти работы стали одним из их шагов по созданию твердотопливных ракет.

В 1943 году для реактивных снарядов «Катюш» снова стал применяться прежний порох. И тут началось нечто неожиданное — снаряды стали взрываться на пусковых устройствах. Над главным технологом завода и его помощниками нависла угроза ареста. В это время Кизнер работала под началом инженера Ф.Я. Якайтиса в филиале НИИ-3 в Свердловске. Ей и поручили разобраться с непонятным явлением. Прибывший военпред предоставил 100 двигателей от снарядов М-31. Разобрав несколько двигателей, Кизнер быстро нашла причину. Ставился двигатель, рассчитанный на низкокалорийный порох, когда же возобновили применение баллиститных порохов (его калорийность выше), двигатели не взрывались. Старые колосниковые диафрагмы, смонтированные в кольцо, для этого не годились.