Читаем без скачивания Сны в Ведьмином доме - Говард Лавкрафт

Раздеваться я не стал и решил пока почитать, а перед сном снять лишь пиджак, воротничок и туфли. Достав из саквояжа карманный фонарик, я запихнул его в карман брюк на тот случай, если проснусь в темноте и надо будет посмотреть на часы. Дремота, однако, не шла; и когда я прервал ход своих размышлений, то с тревогой обнаружил, что подсознательно вслушиваюсь в нечто — нечто такое, что ужасает меня и чему я не могу подобрать названия. Видно, история того инспектора затронула мое воображение гораздо сильнее, чем я думал. Я опять попытался читать, но вскоре убедился, что не воспринимаю прочитанное.

Через какое-то время мне показалось, что на лестницах и в коридоре раздаются отдельные скрипы, похожие на шаги, — возможно, в отеле появились новые постояльцы. Не слышалось, однако, ни одного голоса, а сам скрип был каким-то уж очень осторожным. Все это мне не понравилось, и я засомневался: стоит ли вообще ложиться спать? Город населен довольно странными людьми, и здесь уже несколько раз пропадали приезжие. Не одна ли это из тех гостиниц, где путешественников лишают жизни из-за кошелька? Правда, я не выглядел богачом. А может, городские жители действительно так ненавидят любопытствующих визитеров? Не мой ли слишком пристальный осмотр достопримечательностей с поминутным заглядыванием в карту возбудил столь недружелюбное внимание? Или я просто слишком перенервничал, если позволяю случайным скрипам ввергнуть себя в подобного рода размышления. Как бы то ни было, я пожалел, что не имею при себе оружия.

Наконец, испытывая усталость, в которой, однако, не было и намека на сонливость, я запер дверь на ключ, закрыл задвижку, выключил свет и как был — в пиджаке, воротничке и ботинках — бросился на жесткое неровное ложе. Любой слабый ночной шорох в темноте казался преувеличенным, и меня захлестнуло течение вдвойне неприятных мыслей. Я уже корил себя, что погасил свет, однако слишком устал, чтобы подниматься и снова включать его. Затем, после долгой, порождающей страх паузы и возобновившегося поскрипывания на лестнице и в коридоре, прозвучал этот тихий звук, в происхождении которого невозможно было ошибиться, — звук, явившийся пагубным подтверждением всех моих мрачных предчувствий. Ни малейшей тени сомнения, к замку моей двери — осторожно, воровато, неуверенно — примерялись ключом.

Уловив этот сигнал опасности, я, как ни странно, почувствовал себя гораздо спокойнее по сравнению с предыдущими неопределенными страхами. Хоть и без веских причин, но я заранее был начеку, и в ситуации реальной угрозы, чем бы она ни обернулась, это стало моим преимуществом. Тем не менее переход от смутных предположений к тревожной реальности был шокирующим. Теперь выяснилось, что происходящее — не плод моего воображения. Зловещая угроза стала единственным, о чем я мог думать, и я замер в полной неподвижности, ожидая следующих действий незваного гостя.

После первой попытки осторожный скребущий звук прекратился, и я услышал, как кто-то вошел в номер севернее моего, отперев его ключом и затем тихонько попробовав смежную дверь. Задвижка с моей стороны была закрыта, и я услышал скрип пола, когда крадущийся покидал номер. Спустя немного времени послышался другой тихий характерный звук, и я понял, что номер южнее моего тоже посетили. Опять осторожная попытка открыть смежную дверь, и опять скрип пола при отступлении. На этот раз шаги удалились по холлу и вниз по лестнице: очевидно, вор понял, что задвижки на дверях в порядке, и оставил свои попытки — по крайней мере, на время.

Быстрота, с которой я приступил к планированию своих дальнейших действий, показывала, что подсознательно я, должно быть, уже давно нащупывал возможные варианты спасения. С самого начала было понятно, что попытки проникновения в номер означали опасность, с которой лучше не встречаться лицом к лицу; поэтому оставалось лишь уносить ноги, и чем быстрее, тем лучше. Мне надо было не мешкая бежать из этого отеля какими угодно путями, но только не по коридору и не по лестнице.

Бесшумно поднявшись, я зажег, фонарик и щелкнул выключателем над кроватью, намереваясь отобрать и распихать по карманам кое-какие вещи, поскольку саквояж решил бросить. Свет, однако, не зажегся — похоже, электричество было отключено. Очевидно, загадочный заговор против меня осуществлялся с размахом. Пока я стоял в раздумье, все еще держа руку на бесполезном теперь выключателе, до слуха моего донесся приглушенный скрип на нижнем этаже, и мне показалось, что я различаю тихий разговор. Минуту спустя я уже усомнился, что звуки внизу были голосами, ибо хриплые взлаивания и неопределенно-односложные кваканья мало походили на обычную человеческую речь. Затем я подумал, что именно такие звуки, вероятно, слышал фабричный инспектор, ночуя в этом омерзительном ветхом здании.

Распихав при свете фонарика все необходимое по карманам, я надел шляпу и на цыпочках подошел к окнам, чтобы исследовать возможности спуска. В нарушение штатных правил безопасности, пожарной лестницы на этой стороне отеля не оказалось; окна моего номера выходили во двор, от булыжной мостовой которого меня отделяли еще три этажа. Однако справа и слева к отелю примыкали древние кирпичные постройки; их наклонные кровли подходили вплотную к гостиничной стене, поднимаясь почти до уровня моего четвертого этажа. Чтобы достичь одной из этих крыш, я должен был оказаться в двух номерах от своего — в одном случае севернее, в другом южнее, — и я прикинул мои шансы на подобное перемещение. Не следовало рисковать, появляясь в коридоре, где мои шаги определенно будут услышаны и где трудности с попаданием в нужный мне номер могут оказаться непреодолимыми. Мое продвижение, если оно вообще возможно, должно было происходить через менее прочные внутренние двери между номерами, замки и задвижки которых я мог сорвать, тараня дверь плечом, — в том случае, конечно, если она открывается от меня. Я решил, что это возможно, благодаря рахитичной природе дома и устройству его замков и запоров; но было ясно одно — бесшумно этого сделать не удастся. Вся надежда была на быстроту моих действий: надо было выбраться в окно прежде, чем преследователи разберутся в происходящем и войдут из коридора в ту комнату, из которой я собирался совершить прыжок. Свою наружную дверь я забаррикадировал шкафом, стараясь производить как можно меньше шума при его перемещении.

Я понимал, что мои шансы весьма незначительны, и был готов к любой неожиданности. Даже попадание на соседнюю крышу не гарантировало успеха, ибо нужно было еще спуститься на землю и выбраться из города. Одно благоволило мне — ветхость строительных конструкций и множество слуховых окон, зияющих чернотой на каждой из соседних крыш. Сообразив с помощью карты юного бакалейщика, что наилучшим маршрутом бегства из города будет южное направление, я осмотрел дверь в номер, расположенный южнее. Она открывалась на меня. Открыв задвижку и обнаружив, что с той стороны дверь заперта, я понял, что это препятствие мне не одолеть. Отказавшись от южного направления, я осторожно придвинул к этой двери кровать для сдерживания атаки, которую позже могли предпринять из соседнего номера. Дверь на север открывалась от меня, и, хотя проверка показала, что с другой стороны она заперта на замок или задвижку, я понял: уходить надо через нее. Если удастся достичь кровли корпуса, выходящего другой стороной на Пейн-стрит, и успешно спуститься на землю, я, вероятно, смогу дворами добраться до Вашингтон- или Бэйтс-стрит — или же выйду на Пейн-стрит и, повернув на юг, вскоре окажусь на той же Вашингтон-стрит. В любом случае я должен был попасть на Вашингтон-стрит и как можно быстрее покинуть район Таун-сквер. При этом желательно избегать Пейн-стрит, поскольку пожарное депо там могло быть открыто всю ночь.