Читаем без скачивания Психохирургия – 3 и лечение с ее помощью самых тяжелых и опасных болезней души и тела - Александр Михайлович Васютин

После сбора анамнеза я задаю вопрос человеку: «Что Вы от меня хотите?» И очень часто человек начинает говорить: «Ну, я же вам говорил — у меня такие-то и такие-то проблемы.» (иногда они даже сердятся — доктор-то, оказывается, слушать не умеет!)

Я же им говорю: «Я прекрасно Вас слышал и понял — какие у Вас проблемы! (и кратко пересказываю то, что от него услышал). Но это ВАШИ проблемы. А что вы хотите ОТ МЕНЯ?» И такое «бодание» иной раз идет достаточно долго.

А смысл всего этого — пациент должен четко и внятно сказать что-нибудь по типу: «Доктор, помогите мне!» При помощи этой фразы происходит «метаморфоза» — он переходит из категории жалующегося в категорию пациента. И становится психологически подчиняем врачу. Этой фразой он передает ответственность за лечение врачу. И после этого какие бы техники психотерапевт ни делал, они не будут вызывать сопротивление, они пациентом не будут восприниматься как насильственное манипулирование.

Вы знаете, что в армии человек перед строем своих товарищей произносить клятву защищать Родину. Понятно, что кроме ритуальной и воспитательной функции клятва предполагает кару за ее нарушение. И человек не сможет сказать, что он не произносил эти слова — ведь это видели и слышали его товарищи.

То же самое с нашими пациентами. Когда они просят о помощи, то это вынуждает их в дальнейшем слушать и подчиняться психотерапевту. И не позволяет им играть в игру по Берну (я буду делать вид, что хочу вылечиться, а ты будешь делать вид, что ты мне помогаешь).

И если сам человек просит помощи (и знает — в какой форме и какая ему помощь будет оказана), то что бы после этого психотерапевт ни делал — он не будет воспринимать это как манипуляцию над ним!

Также важно и то, что если человек попросил помощи, то он будет воспринимать информацию, идущую от психотерапевта намного более эффективно, чем в случае, если эта просьба не прозвучала. Если пациент не передаст ответственность этой фразой, то неосознаваемая установка его при лечении может быть такой: «Я не просил его о помощи. Поэтому я не обязан его слушаться!» Вся эта подготовка приводит к тому, что я трачу совсем немного времени для приведения пациента в «терапевтическое состояние».

Уважаемые коллеги! Большая часть ваших неудач в лечении пациентов связана именно с тем, что вы не делали эту процедуру!

Понятно, что какие бы мы сверхэффективные технологии не использовали, самое главное для процесса лечения — душевный контакт пациента с психотерапевтом. И у меня первым шагом для установления этого контакта является то, что в какой-то момент (чаще всего на консультации) мне становится интересно заняться этим случаем. Я понимаю, что могу помочь этому человеку. И у меня появляется желание ему помочь! В этом случае те техники, которые я использую, являются только вспомогательными, некими инструментами, оформляющими мое желание помочь в приемлемой для данного человека форме.

Также очень важно, что когда человек приходит на консультацию, и начинает излагать свои проблемы, у меня начинает складываться о нем впечатление. И я решаю — нравится мне данный человек или нет? Если нет, то я начинаю искать повод для того, чтобы отказать ему в лечении. Но если в нем в течении консультации проявится что-то, что вызовет мое сочувствие, то я опять склоняюсь к помощи. И во время консультации постоянно идут колебания в ту или другую сторону.

Я четко знаю, что если мне пациент интересен, то эффективность лечения резко вырастает. Если же он мне приятен, то результат становится еще лучше. Если я ему сочувствую, то выздоровление практически гарантировано, какова бы ни была проблема.

И, понятно, что если пациент вам неприятен, то лучше сразу отказать ему в лечении. Если вы не хотите помочь пациенту или же он вызывает у вас отрицательные эмоции, пациент будет знать об этом на бессознательном уровне. И, понятно, что терапевтический эффект будет в этих случаях приближаться к нулю.

Затем я решаю еще одну дилемму: «Могу ли я ему помочь? И какие техники могут быть при этом наиболее полезными?» Я в своей голове перебираю стратегии лечения и примеряю их к пациенту. И в зависимости от того, что он говорит, я примеряю разные подходы. Если в это время меня озарит: «О, вот эта техника будет для него наилучшей!», то можно сказать, что план лечения готов. И насколько он воплотится в жизнь, зависит от того, насколько готов человек к выздоровлению. А это выясняется на первых двух сеансах.

Также вы должны четко понять, что первичная консультация — это не расследование и не попытка ответить на множество вопросов, которые часто задаются ради консультанта, а не ради клиента. На консультации я не выясняю все подробности о клиенте и его жизни. Я твердо уверен, что необходимое обнаружится так и тогда, когда это будет уместно.

При работе с пациентами важно для начала выяснить их ресурсы. Затем отразить положительный смысл и идеи в их утверждениях, которые с первого взгляда кажутся негативными. Надо в более широком аспекте использовать поощрения, пересказ, отражение чувств, для того, чтобы подчеркнуть положительные направления.

Затем задать вопросы, затрагивающие смысл ситуации: «Что это значит для вас, какой в этом смысл?» Можно для этого использовать конфронтацию: «С одной стороны негативное в этой ситуации состоит в том, что…, но с другой стороны, позитивное…» Клиент в этом случае обычно идет от инконгруентности к более позитивному взгляду на ситуацию.

Затем надо выяснить, где мышление слабо адаптировано. Отметить повторяющиеся паттерны поведения (автоматические суждения). Когда надо уточнить чувства, то спросить: «Как вы это переживаете? Как это отзывается в вашем сердце? Как вы это чувствуете?»

Уже на консультации надо поощрять пациентов заменять в своей речи «но» на «и». Когда две части предложения соединены союзом «но», то первая часть отвергается или определяется через вторую. Предложение «Я хочу это сделать, но я боюсь» может быть закончено так: «следовательно, я не хочу». Когда же человек говорит: «Я хочу это сделать и я боюсь», то это выражение имеет другое значение, так как в первом предложении союз «но» препятствует говорящему принять ответственность на себя.

М. Эриксон использовал специальные истории для активизации психических процессов (например, знаменитая история «Мой друг Джо). Если он не считал полезным говорить человеку прямо, чтобы он забыл что-либо, то обычно начинал рассказывать истории о забывчивых людях, не способных запомнить имя человека. Подобные истории активизируют процесс забывания.