Читаем без скачивания Шаг Первый: Новый мир (СИ) - "Gezenshaft"

— Ты и с дементорами это делала без проблем. Даже с большим энтузиазмом.

— Это не то, — Гермиона прожевала кусочек отбивной. — Там словно из-под палки занимаешься, от безысходности. Без энтузиазма. Это совсем другое и результаты немного не те.

— Тут не поспоришь.

Утолив первый голод, сбавили темп и ели более размеренно, оставляя паузы для разговоров — всё равно на этот пир выделен час.

— Расскажи лучше, что в Хогвартсе произошло, пока меня не было?

— Ну, прям вот всех подробностей я не знаю, но после рождества тут была страшная паника. Как я понял, Блэк пробрался в замок вновь. Но там вроде как-то что-то, — я покрутил рукой в воздухе, — само собой всё решилось, а следующим утром директор сказал, что Блэку, как выяснилось, вообще не нужен был Гарри, и не ученик Хогвартса, и не профессор — у него тут были свои дела.

— Даже так? А столько шума.

— Это вообще лучше в спокойной обстановке обсуждать.

Сидели мы рядом и на наши разговоры всем было плевать, потому если тихонько, то можно. Но не обо всём.

— Ясно. Слушай, а чего это Рон и Гарри как-то подозрительно косятся в нашу сторону? Я бы даже сказала, на тебя.

— Ну, ты же знаешь моих родителей?

— Оу-у, ясно.

Когда пир подошёл к концу, слово взял Дамблдор и всех поздравил с успешным разрешением ситуации касательно Блэка и уходом дементоров обратно в Азкабан. Успехов всем в учёбе, по кроватям — марш! Ничего нового, в общем.

В гостиной старшие курсы чуть ли не впервые за этот учебный год решили устроить вечеринку, успев переодеться в более свободную одежду, так сказать, не по дресс-коду. Не обошлось и без помощи близнецов, притащивших контрабанду. Мы же с Гермионой умостились на нашем диване, на который никто никогда не обращает внимания — третьекурсников уже не гонят по спальням в отбой. Остальные же наслаждались отсутствием ментального давления, потягивали сливочное пиво, хвастались выученным шуточными чарами, то и дело вызывая разные яркие спецэффекты, а близнецы раздавали всякие непонятные сладости, без всяких последствий творящие с учениками всякое трансформирующее цветоменяющее непотребство.

Гермиона вынула палочку из рукава мантии и коротко взмахнула ею, одними губами прошептав заклинание. Воздух вокруг нас на секунду словно поплыл, и всё вернулось на свои места, лишь звуки стали несколько глуше и словно под водой.

— Рассказывай, — она повернулась ко мне вполоборота.

— Ну, что там рассказывать? По известной мне информации, Сириус Блэк оказался невиновен во вменяемых ему преступлениях. Питер Петтигрю, как оказалось, подстроил свою смерть. Помнишь, в чём обвиняли Блэка?

— В предательстве семьи Поттер и выдаче их укрытия Тёмному Лорду. Это вообще все знают.

— Да. Как я понял, укрытием были чары Фиделиуса, а хранителем был вовсе не Блэк.

Драматическая пауза вынудила Гермиону лишь выгнуть бровь в ожидании продолжения.

— Питер Петтигрю. Он был хранитель. Он и выдал.

— Странные дела, должна признаться, — задумалась Гермиона. — Записей суда нет и сказать мне нечего, но неужели нельзя было применить Веритасерум?

— Я тоже ничего не знаю. Просто… Вот, как есть.

— Ясно. Скажи мне, Макс, зачем тебе вдруг потребовалась литература о ликантропии?

— О, это отдельная тема. Ты в курсе, что Люпин оборотень?

— Профессор Люпин. Догадывалась, — кивнула Гермиона.

— И-и-и, даже не поделилась догадками?

— Нужно было собрать больше информации. Статистика. Его «странная болезнь» очень удачно совпадала с полнолуниями. В день полнолуния и день после он не посещал ни занятия, ни приёмы пищи. Ты наверно не знаешь, но в группе хаффлпафф-рэйвенкло профессор Люпин удачно провёл урок с боггартом. У одной девочки боггарт принял форму страшного клоуна из табакерки. Судя по рассказам, клоун был реально страшный, и девочка чуть не потеряла сознание. Её отгородил от боггарта профессор, а боггарт тут же принял форму луны из-за облаков. Правда, кто-то говорил, что это был кусок сыра в хлопьях пыли, но в это верится с ещё большим трудом.

Подобная информация вынудила меня задумчиво почесать затылок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И почему я не знал о подобном?

— Тебе просто нужно общаться с кем-нибудь ещё, кроме меня. Я, разумеется, не горю желанием выслушивать ворох сплетен по вечерам в нашей с девочками комнате, но кто меня спросит?

— А наши только храпят и чушь всякую порют.

— Мальчишки, — хмыкнула девушка. — Я уж думала, что ты ввязался в какие-нибудь неприятности. Как тогда, в прошлом году.

Ну да, конечно! Разве можно думать как-то иначе?

— Ты же ни во что не ввязался? — Гермиона пристально посмотрела мне в глаза. Так пристально, что если бы не спокойствие ментальной защиты, то её можно было бы заподозрить в легилименции.

— Да вроде бы нет.

— Хм…

— Что?

— Больно взгляд у тебя честный.

— О чём воркуете? — раздался за спиной сдвоенный голос близнецов, но ни для меня, ни для Гермионы они не стали неожиданностью. Я слышал их приближение, а Гермиона, как «хозяйка» поставленных чар заглушения, должна была ощутить пересечение их границы.

— Да вот, — я обернулся к улыбающимся рыжим братьям, как и Гермиона. — Рассуждаем.

— Пытаюсь вызнать у Макса, не нашёл ли он себе проблем, пока меня не было.

— Ого, братец Фред…

— Да, братец Джордж?..

— А тебе не кажется, что в скором будущем…

— А может и не скором…

— И не будущем…

— А уже…

— Да ну?

— Ну да!

— У нас будет новая парочка! — хором вскрикнули они, всплеснув руками, разметав вокруг какие-то блёстки. Однако, что я, что Гермиона, тут же коротко взмахнули палочками, заставив блёстки исчезнуть до того, как те коснулись нас.

— Братец Фред, — с показным унынием и обидой один близнец посмотрел на другого.

— Да, братец Джордж…

— Нам не доверяют.

— Совсем не доверяют.

— Ой, да будто бы причин тому совсем ни единой, — ухмыльнулся я в ответ.

— Вот-вот, — согласно кивнула Гермиона. — Мало ли, что вы там намесили в своей пыльце.

— Пыльце? — одновременно удивились близнецы. — Отличное название!

— Надо только скомбинировать. Пойдём, пойдём скорее… — и удалились.

— Шуты, — беззлобно огрызнулась Гермиона, обратив свой взгляд на веселящихся гриффиндорцев по всей гостиной.

Я же задумался. До этого мгновения я никогда не рассматривал не то что Гермиону, вообще никого в Хогвартсе с подобной точки зрения. А ведь гормоны что-то там внутри уже крутят-вертят ещё с прошлого года, но для того, кто прошёл через этот этап взросления, подобные химические взбрыки собственного организма далеко не новость, и это — первая причина. Вот в прошлой жизни это было странно и непонятно — что-то хочешь, а что — не знаешь, вот и мечешься туда-сюда. Сейчас же я прекрасно знаю, с чем связаны те или иные реакции организма, к чему они приводят, да и вообще, никакой тайны отношений в «горизонтальной плоскости» для меня нет и вряд ли меня можно чем-то в этом вопросе удивить. Однако…

Однако не рассматривал никого, а вторая причина тому простая — ну дети же! И даже не в плане физического развития — вон, шести-семикурсники уже вполне сформированы. Тут дело в ментальном аспекте. Я помню все те неловкие юношеские попытки быть с кем-то: ручка об ручку, смущающие взгляды, всякие неловкие моменты, метания в страхе отказа, волнения и ступор от незнания как поступить, робкие поцелуи. А уж когда это всё только начиналось, и ты ещё понятия не имеешь, к чему это всё по идее должно привести, а там в учебнике по биологии такое! А ребята во дворе говорят другое, а на самом деле… У-у-у… Я не уверен, что хочу и смогу пережить эти стыдные и очень памятные моменты вновь. Да и не любил я никого. Родственники не считаются — там другое. Не любил именно как женщину — не довелось. Юношеские влечения — безусловно, но любовь? Что это вообще такое? Не как химическая реакция, которая и является влечением, а, как там говорил Дагворт-Грейнджер в своём труде по зельеварению? Непреклонная, неизменная, безоговорочная преданность и верность, которые только и могут зваться любовью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})