Читаем без скачивания Кто такая Айн Рэнд? - Антон Вильгоцкий

Натан приметил Патрицию сразу, как только она появилась в учебном классе. Ослепительно прекрасная, как могли бы быть прекрасны Доминик Франкон или Дэгни Таггарт, Патриция, в то же самое время, была гораздо более легкомысленной, чем любая из героинь Рэнд. Беззаботная и веселая, она поддразнивала Натана по поводу его серьезного вида – хотя ее увлечение объективизмом было вполне искренним. Она завела роман с другим объективистом и пригласила О’Конноров и Бранденов на свою свадьбу, где Натану пришлось здорово понервничать, глядя на нее рядом с другим мужчиной. Скоро они с Патрицией начали встречаться наедине, под предлогом ее интереса к объективизму. Их разговоры в его офисе становились все более продолжительными. Вскоре отношения учителя и ученицы переросли в бурную сексуальную связь. Для объективистского движения это было взрывоопасным.

Не знавшая о новом увлечении Натана, но стремившаяся поддерживать объективистскую рациональность, Барбара попросила мужа разрешить ей возобновить отношения с бывшим бойфрендом, который теперь работал в Институте. Сперва Натан запретил ей это, но после смягчился. Новая санкционированная мужем связь Барбары заставила Бранденов признать, что на протяжении ряда лет их брак был не более чем пустым звуком. Они с самого начала не подходили друг другу и имели мало общего, кроме преклонения перед Рэнд. В 1965 они решили разойтись. Всего несколькими месяцами позже развелась со своим мужем и Патриция.

Всего этого было более чем достаточно, чтобы сделать Рэнд сварливой и несносной. Она наставляла Барбару и Натана по поводу каждого шага в их отношениях и являлась покровительницей их брака. То, что теперь они расставались, означало, что она ошибалась! Что еще более существенно: брак Бранденов, каким бы шатким он ни был, означал, что Натан занят женщиной, которая нравилась Рэнд и находилась у нее в подчинении – с Барбарой их секрет был в безопасности. Теперь Натан мог снова стать свободным мужчиной. И в этом случае он потерял бы возможность использовать единственное правдоподобное оправдание, чтобы объяснять свое нежелание возобновлять отношения с Рэнд. Айн переживала, что ее самый глубокий страх стал реальностью: Натан больше не любит ее. Она все еще была его кумиром, но более не являлась его возлюбленной.

После расставания с Барбарой, Натан предпринял неуклюжую попытку сделать Патрицию частью своей общественной жизни, хотя их любовная связь оставалась секретом для остальных. Он рассказал девушке о своем прошлом с Рэнд, стребовав с нее клятву молчать. Натан догадывался, что если Рэнд узнает о его новой интрижке, то изгонит его навсегда. Но все же позволял себе питать робкую надежду, что если Айн сперва познакомится с Патрицией, то ей не будет так больно, когда их отношения выплывут на свет. Он начал упоминать имя своей любовницы в разговорах и регулярно приглашал ее на собрания «Коллектива».

Сперва Рэнд не заподозрила в Патриции свою соперницу. Та стала видной участницей «Младшего Коллектива», благодаря своему эффектному внешнему виду и пытливому интересу к философии Рэнд. На объективистском показе мод она потрясла аудиторию, представ в гламурном подвенечном платье. Следуя наставлениям Натана, Патриция стала пытаться завязать дружбу с Рэнд. Она была учтивой и обходительной, сообщая ей в письме: «Когда я прочитала ваши книги “Источник” и “Атлант расправил плечи”, когда я впервые увидела вас, когда сейчас я думаю о вас и вижу вас – моя голова всегда почтительно склоняется». Когда Патриция решила стать актрисой, она взяла себе псевдоним «Патриция Уинанд», взяв фамилию из «Источника». Рэнд тепло относилась к Патриции и восхищалась ее красотой. Она просила девушку помочь ей с макияжем перед телешоу, а однажды даже попросила у актрисы одну из ее фотографий, которую хранила у себя в ящике стола. Но она не могла понять, почему Натан так часто упоминает Патрицию в их личных разговорах.

Покуда эти страсти потихоньку закипали под крышкой, объективистское движение продолжало стремительно расти. В 1966 Айн и Натан сменили формат своего издания на журнальный, а его название – на «Объективист». Количество подписчиков тем временем увеличилось до двухсот тысяч. Журнал отражал растущий интерес Рэнд к философии, что демонстрировал ряд статей под общим названием «Введение в объективистскую эпистемологию», которые были впоследствии выпущены в формате книги. Самые лояльные из ее учеников в течение долгого времени считали эту книгу лучшим из произведений Рэнд. Однако вскоре она стала намного более известна как политическая фигура, нежели как философ.

В 1966 году Рэнд добавила к линейке своих нехудожественных произведений книгу «Капитализм. Неизвестный идеал», являвшую собой сборник речей и ранее опубликованных статей. Помимо работ Рэнд и Натана Брандена, в книгу также были включены эссе Алана Гринспена и Роберта Гессена. Рэнд назвала этот сборник «нехудожественным дополнением к “Атланту”, который являлся необходимой надстройкой к ее более ранней работе». Это произведение должно было дать читателям более детальное и ясное представление о ее философии. Первая часть, «Теория и история», затрагивала экономические вопросы – такие, как монополия, регулирование деятельности авиалиний и закон об авторском праве. В блок, озаглавленный «Текущее положение» вошли мысли Рэнд о современных политических проблемах. Теперь в ее активе было равное количество опубликованных художественных и нехудожественных работ, но внешний мир все еще не проявлял к ней должного уважения как к философу. Негативные рецензии на книгу в американской прессе игнорировали растущее влияние объективизма – но вместе с тем они обозначали границы привлекательности идей Рэнд. Она потерпела крах в своем стремлении потрясти основы мироздания – однако их хранители не замечали, что за воротами она вдохновляет к действию поднимающее голову поколение политизированной молодежи.

Вскоре ключевым моментом объективистского мировоззрения стал протест против военного призыва – даже несмотря на то, что Рэнд активно обличала активистов подобного протеста. Она не одобряла действия тех, кто публично высказывался против призыва, заявляя: «Человек не сможет остановить вихрь, если бросится в него». Ее позиция выглядела противоречивой: против мобилизации, против войны, и против протестующих тоже. Но у этого было достаточно простое объяснение. Воспитанная в высоких традициях европейского общества, Рэнд на физиологическом уровне не могла мириться с беспорядком в рядах протестующих богемных студентов. Их громкие лозунги, социалистская риторика и уличные акции давили ей на больную мозоль, напоминая о большевиках. Объективисты вместо всего этого призывали бороться против призыва легальными методами. Личный адвокат Рэнд, Генри Марк Хольцер, начал представлять интересы клиентов, которые подверглись мобилизации. Он и еще несколько объективистов начали ездить по городам с выступлениями, в процессе которых озвучивали объективистские аргументы против призыва, представляя его как нарушение прав человека.