Читаем без скачивания Собрание сочинений в 10 томах. Том 7 - Генри Райдер Хаггард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так кричал жрец, и Леонард почувствовал, что кровь стынет в его жилах и волосы на его голове поднимаются дыбом, так как, не понимая слов жреца, он догадывался об их значении. Он взглянул на двух жрецов, стоявших возле него, и мужество снова вернулось к нему. По крайней мере, у него есть ружье, и он будет сражаться за свою жизнь. Жрецы внизу уже схватили Олфана, чтобы положить его могучее тело на жертвенный камень, но вдруг Хуанна заговорила в первый раз, и глубокое молчание воцарилось в храме.
— Слушайте, дети тумана! — начала она, и ее звучный голос, хотя слабо, но совершенно ясно был слышен среди ночной тишины. — Слушайте меня, народ тумана и вы, жрецы Змея. Ака и Джаль возвратились на землю, и вы вернули им бразды правления; в их руках находится теперь жизнь каждого из вас. Как было сказано в древнем предании, мать оделась красотой, символом жизни и плодородной земли; сын — чернотой и безобразием, символом смерти и зла, рассеянного по земле. Теперь вы хотите принести жертвы Джалю согласно старому обычаю, чтобы он успокоился и слушал просьбы своей матери, чтобы земля была плодородна. Не это успокоит Джаля и не из-за жертвоприношения людей Ака будет упрашивать его, чтобы счастье царствовало в стране!
Слушайте! Старый закон уничтожается, и мы даем новый закон. Настал час примирения, теперь жизнь и смерть должны идти рука об руку, и после долгих лет сердца Аки и Джаля сделались кроткими; они уже не жаждут людской крови как жертвоприношения своему величию. Отныне вы будете приносить им плоды и цветы, а не жизнь людей. Смотрите, я держу в руке зимние лилии: одна бела, как снег, другая — цвета крови. Красную, выросшую на крови жертв, я бросаю прочь, а белый цветок любви и мира кладу себе на грудь. Он уничтожен, старый закон. Смотрите, он падает в жилище Змея, его родину; а новый закон расцветает над моим сердцем и внутри него. Так ли, мои дети, народ тумана? Принимаете вы или нет мое прощение и любовь?
Толпа смотрела, как красный цветок упал на поверхность воды. Затем, как один человек, толпа взглянула вверх и увидела на груди Хуанны белый цветок. Движимые общим побуждением, тысячи людей встали со своих мест с криком:
— Прошел день крови и жертв, настал день мира! Благодарим тебя, мать, и принимаем твое прощение и любовь!
Затем все снова смолкли и уселись на своих местах.
Верховный жрец Нам был уничтожен. В первый раз в течение всей своей жизни он должен был признать над собой господ в лице тех самых богов, которых он провозгласил.
— Пусть будет так! — сказал он. — Старый обряд уничтожается и вводится новый!
Его помощники развязали бывшего короля Олфана, и он поднялся с камня смерти.
— Олфан, — закричала сверху Хуанна, — мы, взявшие у тебя власть, отдаем тебе жизнь, свободу и честь. В оплату за это служи нам верно, или ты будешь лежать снова на этом камне. Клянешься ли ты нам в верности?
— Навеки! Клянусь! — ответил Олфан.
— Хорошо. Мы поручаем тебе командование войском наших детей. Прими под свою власть снова всех. Прикажи тем, кто привел нас сюда, отвести нас обратно в наше жилище и поставь около нас стражу, чтобы никто не побеспокоил нас. А вы, наш народ, пока прощайте. Идите с миром и спокойно живите под сенью нашего могущества.
XXII. Рассказ Олфана о рубинах
Выйдя на свежий воздух, Леонард увидел, что Хуанна и Оттер, заняв свои места на носилках, уже направлялись к дворцу.
У ворот дворца их встретил Олфан с сотней солдат, поднявших копья в знак приветствия при их приближении.
— Олфан, слушай наше приказание! — сказала Хуанна. — Не позволяй ни одному жрецу Змея войти в ворота дворца. Мы даем тебе власть над их жизнью и смертью. Поставь стражу у каждой двери и войди с нами!
Бывший король поклонился и отдал несколько приказаний, услышав которые, мрачные жрецы с ропотом отступили назад. Затем Хуанна и ее спутники прошли двор и вступили в комнату, где Хуанна провела предыдущую ночь. Здесь для них была приготовлена пища. Соа внимательно осмотрела всех вошедших и особенно Леонарда и Франциско, как будто она не ожидала увидеть их снова.
— Слушай, Олфан, — сказала Хуанна, — сегодня ночью мы спасли тебе жизнь, и ты поклялся нам в верности, не так ли?
— Да, королева, — ответил воин, — и я буду верен своей клятве. Это сердце бьется для тебя одной. Жизнь, которую ты мне возвратила, — твоя, и для тебя я живу и умру за тебя!
Олфан смотрел на нее с таким выражением, что, по-видимому, как показалось Хуанне, к его суеверному чувству обожания примешивалось другое чувство — восхищения мужчины перед женщиной. Не начал ли он подозревать, что она совсем не богиня? Время покажет все, но пламя, горевшее в его глазах, встревожило Хуанну.
— Не бойтесь, — продолжал Олфан, — тысяча человек будет охранять вас днем и ночью. Могущество Нама сокрушено, и теперь все ваши слуги могут спать спокойно!
— Хорошо, Олфан! Завтра утром ты снова придешь ко мне, так как нам надо о многом поговорить с тобой. А пока зорко смотри!
Олфан, поклонившись, ушел, и они наконец оказались одни. После ужина по просьбе Леонарда Хуанна перевела все, что было сказано в храме. Внимательнее всех отнеслась к ее рассказу Соа.
— Скажи, Соа, — обратился к старухе Леонард, когда Хуанна окончила свой рассказ, — ты не ожидала, что мы вернемся?
— Нет, Избавитель! — согласилась она. — Я думала, что все вы будете убиты; это бы и случилось, если бы не Хуанна. Но я осталась здесь потому, что тот, кто хоть раз видел Змея, не захочет смотреть на него снова. Много лет тому назад я была невестой Змея, и если бы я не убежала, Избавитель, то моя участь была бы такой же, как участь той, что умерла сегодня ночью!
— Теперь я не удивляюсь, что ты не пошла, — сказал Леонард.
— О баас, зачем ты не застрелил главного колдуна? Тогда это легко было сделать, и теперь он не был бы жив. Он сошел с ума от ярости, и я скажу тебе, что он погубит нас всех, как только будет в состоянии это сделать! — заявил Оттер.
— Да, лучше было бы сделать это, — сказал Леонард, пощипывая свою бороду, — но я не мог этого сделать. Кстати, Оттер, на будущее время помни, что имя твое — Молчание. Счастье, что этот народ не понимает тебя. Что такое, Соа?
— Ничего, Избавитель, — ответила Соа, — только я думаю, что Нам — мой отец и что ты хорошо сделал, не застрелив его, как советует эта черная собака!
— Я должна лечь, — произнесла Хуанна слабым голосом, — у меня кружится голова.
* * *На следующее утро Леонард проснулся около девяти часов, так как заснул не раньше четырех часов утра. Франциско уже встал и был одет. Когда Леонард оделся, они пошли в комнату Хуанны, где был приготовлен завтрак. Здесь они нашли Оттера, чем-то весьма расстроенного.