Читаем без скачивания Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - Эдгар Бокс

Ван Кортлендт вовремя заметил это движение: он схватил противника за руку и резким движением вывернул ее. Пуля исчезла в обшивке стены, рука выпустила револьвер. Он упал им под ноги. Форнлей увидел окровавленное обезображенное яростью лицо фашиста, его свободная рука скользнула в карман; этот тип знает всякие хитрости, угрюмо подумал Форнлей. В тот момент, когда ван Кортлендт изготовился нанести удар, чтобы помешать противнику выхватить оружие, тот неожиданно свирепо ударил его ногой. Ван Кортлендт скорчился от боли, рука фашиста выхватила револьвер. Но Форнлей выстрелил первым. На этот счет сомнений не было. Немец упал и не двигался.

Френсис услышала, как Форнлей что-то произнес, но так тихо, что слов она не различила. Потом он обратился к ней, голос был спокойным и ясным.

— Продержитесь, Френсис? Я сейчас.

Она кивнула, видела, как он помог ван Кортлендту опереться на стену, возле которой тот рухнул. Теперь она все видела более отчетливо; видела искаженное от боли лицо ван Кортлендта, когда немец нанес ему свой страшный удар.

— Молодец, — ласково проговорил Форнлей и обрадовался, когда на губах ван Кортлендта промелькнуло некое подобие улыбки.

Преодолевая боль, американец спросил:

— Как там этот сукин сын?

— Минуту назад отправился к чертовой бабушке. — Этот голос принадлежал Ричарду. — Френсис… все в порядке?

— Ричард. — Она попробовала приподняться со стула.

— Успокойся, Френсис, — воскликнул Форнлей и бросился к ней. Его поддержка пришлась как нельзя более кстати. Он схватил веревку, которая еще недавно связывала Френсис, намотал ее на правую руку и бросил на стол. — Она вам понадобится, — сказал он Ричарду. — Сейчас я помогу. — Он усадил Френсис на стул поудобнее. Взглянул через плечо на ван Кортлендта. Американец пришел в себя. Он медленно, с трудом вытянул ноги, привалился к стене засунутой в карман рукой.

Ричард поглядел на распластанного посреди стола фон Ашхенхаузена. Тот был без сознания, руки, которыми он пытался разжать пальцы Ричарда, бессильно вытянулись вдоль черного дерева. Одна рука свесилась со стола, другая была беспомощно отброшена в сторону мерцавших в массивной серебряной подставке свечей. Одной рукой Ричард схватил веревку, другой продолжал сжимать горло фон Ашхенхаузена, тут и одной руки было достаточно; но едва Ричард дотянулся до веревки, как понял, что просчитался. Как ни коротка доля секунды, но и ее хватило. Не успел он пустить в дело вторую руку, как фон Ашхенхаузен швырнул ему в лицо тройной подсвечник. Ричард зашатался от удара, начал сдирать с левого глаза и щеки горячий воск, рука фон Ашхенхаузена вытащила из ящика стола оружие, раздались выстрелы.

Френсис увидела длинный ствол, направленный на нее и Форнлея. Сильный толчок отбросил ее в сторону, прозвучали два выстрела. Эхо ударило ее по голове. А может, это было не эхо? Фон Ашхенхаузен окаменел и карикатурно упал со стола. Его револьвер ткнулся в толстый ковер. Ричард выпрямился. На полу валялся подсвечник. Форнлей стоял на коленях, перед тем как упасть, он оттолкнул в сторону Френсис. Один ван Кортлендт угрюмо и удовлетворенно улыбался, дымящийся револьвер был направлен на скорчившуюся фигуру.

Несколько минут они разглядывали друг друга… Все хорошо.

Френсис услышала голос ван Кортлендта.

— Я понятливый ученик, Боб. — Форнлей не очень весело засмеялся.

Ричард подобрал оброненный револьвер, подошел к жене, прикрывая ладонью лицо. Она вскинула руки и ощутила обжигающую боль. На лице отразилось недоумение, так случается с ребенком, который упал и только тогда понимает, что ушибся, когда появляется кровь. Левая рука вдруг зачесалась, она поглядела на нее и увидела аккуратное отверстие. Глазам не поверила при виде крови, медленно растекавшейся вокруг раны. И только тут почувствовала настоящую боль; сердце бешено заколотилось, каждое биение отдавалось в руку и, словно челюстями, сжимало плечо.

Ричард подошел к ней. Неужели и она так же побледнела, как он. Он осмотрел ее плечо, ничего не сказал.

Зато Форнлей заметил.

— Слава богу, что с внутренней стороны.

Ван Кортлендт медленно встал, проковылял за ним.

— Не помянуть ли лучше дьявола, — тихо проговорил он. — Близко находилась рука от вашего тела?

Френсис показала. Вспомнила, как ощутила горячее дуновение возле левой груди, а потом услышала грохот револьвера.

— Хочу… — начала она, но слово пить произнести не смогла. Мужчины отошли к столу, в другой конец удлинившейся комнаты. Будто она смотрела в бинокль не с того конца, почувствовала, как тьма обволакивала ее своими нежными бархатными прикосновениями. Потом опять стало светло, мужчины оказались возле нее, Ричард поднес фляжку к губам, заставил выпить больше, чем она могла глотнуть.

Кто-то произнес:

— Ей лучше. Надо осмотреть руку.

Ричард встал на колени, поискал платок. Ван Кортлендт вытащил свой платок исключительной белизны, аккуратно сложил его в виде тампона. Форнлей отошел к столу и взял графин с виски. Совсем мне этого не хочется, подумала она; не сейчас. Навалилась тягучая слабость, тело тяжелело, тяжелело. Надо им сказать… она должна сказать, немедленно. Если бы только припомнить все в правильной последовательности, сперва самое важное. Она стиснула руки Ричарда, когда Форнлей полил на рану виски. Взглянула на ван Кортлендта, собралась с силами.

— Они задержали в Дженбахе вашу машину, нашли в ней вашего приятеля. Привезли его в Инсбрук. Позвонили и… вот этому… — она поглядела на труп Курта, — велели вместе с двумя солдатами ехать в Инсбрук. Им предписано следить, куда вы поедете.

Ван Кортлендт задумчиво кивнул.

— Да, на сей раз они до меня докопались. Значит, пользоваться машиной, что у нас есть, опасно. — Он засунул руки в карманы и неторопливо направился к столу.

— Надо найти другую машину, вот и все, или поехать на поезде или, в худшем случае, всем вместе горами перебраться через границу. — Он неожиданно остановился и почесал пятерней голову.

— Послушайте, Ричард, вы не знаете, как действуют эти мальчики, когда приезжают в какую-нибудь страну без таможенного досмотра? — Он с презрением пнул труп фон Ашхенхаузена. Френсис отчаянно напрягала память: именно сейчас необходимо было припомнить что-то исключительно важное. Ричард ответил, что вряд ли им удастся поступить таким же образом, но ван Кортлендт оглядел стол и принял какое-то решение. Он, обыскал карманы фон Ашхенхаузена. Нашел какие-то ключи.

— Чувствуете запах жареного, а? — спросил Ван Кортлендт, пытаясь открыть ящики стола. Один был заперт, чтобы его открыть, пришлось воспользоваться двумя ключами. Внутри ящика лежала папка с бумагами, изящно переплетенная записная книжка, печать, резиновый штамп.

Ричард бинтовал руку Френсис, а Форнлей поддерживал ее, вдруг он поднял голову и сказал:

— А свечи-то упали на ковер.

Ван Кортлендт сосредоточенно перебирал бумаги. Он свистнул и посмотрел на Форнлея.

— Как журналист, нахожу, что мысль интересная. — Он подбросил в воздух ворох бумаг. Посмотрел на ковер. Кажется, эта мысль полностью завладела его сознанием.

— Да, — ответил он Форнлею, — и лучше всего начать вот с этой корзины. Считайте, что мы поджигаем Рейхстаг… Не иначе, как эти милые мальчики подсказали вам такую идею…

Френсис уловила в его голосе удивление и раскрыла глаза. Да, именно так. Набитая бумагами корзина занялась, появились первые язычки пламени. Фантастика. А Генри просматривал найденные им в столе бумаги с такой невозмутимостью, словно высказал невинное замечание о погоде. Вот он, Френсис увидела измятый конверт, который так и лежал на столе с тех пор, как фон Ашхенхаузен с отвращением швырнул его. Деньги им больше не понадобятся, презрительно заявил он.

Ричард внимательно наблюдал за женой.

— Деньги, — сказала она, — на столе. Вон там. Они… обыскали меня, — последние слова дались ей с трудом. Ричард промолчал, стиснул губы. Френсис силилась припомнить то мгновение, когда были обнаружены деньги. Деньги им больше не понадобятся. О, только бы вспомнить, что было потом. Деньги им больше не понадобятся. А после что он сказал? Смял пакет и швырнул его на стол.

— Пойду на разведку, отыщу гараж, — предложил Форнлей. — Долго здесь не оставайтесь, огонь во всю разгорается.

Ван Кортлендт посмотрел ему вслед.

— Френсис, куда делись бумаги, которыми он размахивал у вас перед лицом?

— Он сидел на столе. Должны быть там. — И подумала, если только это настоящие бумаги, а не такая же ложь, как и все, что было им сказано. Умеют они хитро перемешивать правду с враньем. Она следила, как ван Кортлендт торопливо шарит по столу, успокоилась, когда он неожиданно улыбнулся.

— Вот, как раз то, что требуется, — проговорил он. Еще ни разу не слышала Френсис у него такого радостного голоса… И тут зазвенел телефон.