Читаем без скачивания Новый Мир ( № 4 2012) - Новый Мир Новый Мир

“Репрессированная литература в архивах палачей” — Николай Клюев. Беседу вел Владимир Тольц. — “ SvobodaNews.ru ”, 2012, 28 января <http://www.svobodanews.ru>.

Говорит Виталий Шенталинский: “Вообще, я считаю, что Николай Клюев — это последний великий эпический поэт земли, мифотворец ХХ века, который от имени народа говорит и голосом народа”.

“Подумайте: я впервые публиковал материалы следственного дела Клюева 20 лет назад, и большинство людей не знали, кто такой Клюев, какой это поэт, не знали о его трагической судьбе. И мне казалось важным, чтобы знакомство с ним началось именно с этого — с главного, а не с его нетрадиционной ориентации в любви. <...> И тем не менее знать о любви Клюева к мужчинам, а не к женщинам тоже все-таки нужно, потому что без этой стороны жизни Клюева попросту нельзя понять его мироощущение, многие его стихи, любовную лирику”.

Говорит Владимир Тольц: “Могилы Клюева не найти. Его, как и тысячи других, расстреляли на Каштачной горе — месте массовых расстрелов в Томске. А трупы попросту сбрасывали в овраг. Сейчас это район массовой многоэтажной застройки”.

“Русский стих устал от старых форм”. Поэт Максим Амелин — о хороших и плохих стихах, Капри зимой и взятии Костромы Зурабом Церетели. Беседу вела Лиза Новикова. — “Известия”, 2012, на сайте газеты — 25 января <http://www.izvestia.ru>.

Говорит Максим Амелин: “В XX веке в русской поэзии происходило размывание жанров, поэтому мне хотелось для себя заново выстроить разрушенную жанровую систему, но на современном уровне ее понимания. Современной поэзии много чего не хватает — поэмы, например, стихотворной драмы. А они вполне возможны. Сегодня поэты в большинстве своем идут по пути наименьшего сопротивления, выкладываются на самопрезентации, а на работу с языком, стилем сил и времени у них не остается. А по поводу од — боюсь, что некому их посвящать, поскольку в современной действительности все как-то больше антисобытий и антиявлений. Возник в ответ на это даже своеобразный поджанр антиоды, например, есть „Ода на взятие Костромы Зурабом Церетели” Ивана Волкова”.

“„Роману в стихах” у нас повезло один-единственный раз. Остальные попытки — а их было немало — были неудачными, включая “Спекторского” Пастернака. Вот я бы не взялся, точно”.

“Итальянцы писали в рифму 700 лет — и устали, понятное дело. Французы и англичане по 600 — и тоже понятно, почему устали. У нас — видимо, пока еще нет. Более того, весь наш подлинный поэтический фольклор — не рифмованный, в отличие от европейского. Для нас рифма и всем теперь привычная метрика — явление относительно новое, диковинное и заморское, а не природное. В моей книге есть статья про сдвоенное стихотворение Михаила Собакина, написанное в 1738 году, за 20 лет до возникновения первого европейского верлибра вообще. Я не смог до конца объяснить это странное явление, но выходит, что писать верлибром в России начали довольно давно”.

“Сегодня мне лучше подальше держаться от публицистики и злобы дня”. Беседу вел Дмитрий Ермольцев. — “Московские новости”, 2012, на сайте газеты — 20 января.

Говорит Александр Кушнер: “Я себя-то считаю человеком из толпы. Окликнутым в толпе. И когда я говорю, что стихи пишутся не для толпы, я подразумеваю под толпой случайное множество людей. Смешно было бы встать на улице в позу и прочитать свои стихи прохожим. Ужасно глупо и неприлично, правда?”

“Нет ничего проще, чем предсказать катастрофу. Для этого и стихов писать не надо”.

“Все люди заслуживают уважения, и еще не известно, кто нужнее. Может быть, всего нужнее врачи и учителя. Я очень люблю Блока, но иногда он вызывает раздражение. „Я только рыцарь и поэт, / Потомок северного скальда”, — можно ли так о себе сказать? Он и жил с этим ощущением поэта. Сказал как-то: „Да, поэт. Не ‘человек‘ же, ‘пишущий стихи‘”. А мне хочется возразить: именно человек, пишущий стихи. Я никогда о себе не скажу: поэт. Я человек, пишущий стихи”.

Юлия Скубицкая. Гибкость хаоса вместо стройности ансамбля: двадцать лет постсоветского Харькова. — “Неприкосновенный запас”, 2011, № 6 (80).

“Примерно так же не повезло и мифическому основателю города, казаку Харьку, подаренному Харькову скульптором Церетели. <...> В народе даже появилось выражение „проспект Ленина Харьку под хвост”, поскольку каждый, кто едет по проспекту в центр, на перекрестке видит только заднюю часть лошади”.

“Например, неплохой с художественной точки зрения памятник Влюбленным (2002 год, скульптор Дмитрий Иванченко) пришлось огородить фонтаном, поскольку его модернистское решение вызывало слишком бурную реакцию местной молодежи, непременно пытавшейся обогатить его визуальный ряд. Впрочем, модернизм этой скульптуры не очень жалует и старшее поколение. В одном из интервью на мой вопрос „Как вы относитесь к памятнику Влюбленным?” моя информантка ответила лаконично: „Не люблю дистрофиков””.

Иван Толстой — о своих исторических путешествиях. Беседу вел Андрей Шарый. — “ SvobodaNews.ru ”, 2012, 31 января <http://www.svobodanews.ru>.

“Никакой правды в истории не существует. Эту правду или правдоподобие создает сам историк, сам рассказчик. Вы напишете историю сегодняшнего дня такую, а я — такую. Как было дело на самом деле? А никак не было. Как мы представим это, так оно и было. Недаром существует уже давным-давно формула о том, что история — это политика сегодняшнего дня, опрокинутая в прошлое. Если убрать слово „политика” из этой формулы, то это правда. Сегодняшнее мое представление, отброшенное, как тень, в прошлое, дает историю — которой, повторяю, в объективном виде не существует. <...> Чем полнее культурные, исторические, философские, документальные представления у рассказчика, у историка, тем достовернее и правдоподобней оказывается та или иная история. Вот и весь инструментарий — твоя начитанность, твоя культура. Ты полжизни читаешь, а потом рассказываешь и объясняешь”.

Триумф воли. Десять каверзных вопросов издателю нового “толстого” журнала. Беседу вел Игорь Савельев (Уфа). — “Литературная Россия”, 2012, № 2-3, 20 января <http://www.litrossia.ru>.

Говорит создатель/редактор/куратор журналов “Гипертекст”, “Персонаж” и уфимской художественной галереи Кристина Абрамичева: “Подзаголовок „Гипертекста” звучит как „критический журнал”, и его формат — только критические статьи, рецензии и эссе. Однако наше время требует быстрого получения информации в форме супермаркета, когда все и сразу. „Персонаж” родился из желания максимально сблизить первоисточник — авторский текст — и рефлексию на него под одной обложкой. Благодаря этому мы выделили в отдельный проект самый большой пласт культуры, освещаемый „Гипертекстом”, — литературу. И смогли сосредоточиться на других областях, дав больше места кино, науке, архитектуре, театру и т. д. Концепция нового приложения частично отражена в его названии: „Персонаж” позиционирует себя как площадку для персонажей молодой литературы — ярких и интересных, вне зависимости от их „положительности” и „отрицательности”. В „Персонаже” представлены малые прозаические, поэтические и драматургические формы”.

“Я надеюсь только на собственную силу воли. Имеет значение только сила воли, а не финансовые проблемы, отсутствие читателей и сетей распространения, экономические кризисы и прочие причины, которые обычно выдвигаются издателями-неудачниками. Когда мы затеяли „Гипертекст”, нам тоже пророчествовали, что больше трех номеров не выйдет. Однако мы издаемся с 2004 года, и вот результат — выросло поколение молодых критиков (в частности, Ольга Левина — главный редактор „Персонажа”), которые уже сами предложили нам издавать литературное приложение к журналу”.

О первом выпуске уфимского журнала “Персонаж” см. также статью Игоря Савельева “Герои и антигерои” (“Бельские просторы”, Уфа, 2012, № 1, январь <http://bp01.ru> ).

Алексей Цветков. Вустер и его Дживз. — “ InLiberty.ru /Свободная среда”, 2012, 5 января <http://www.inliberty.ru>.

“Мораль в любом случае не кодекс, а невероятно сложный алгоритм, и оцифровать его мы не в состоянии просто потому, что не только не знаем его во всей полноте, но и никогда не узнаем — он динамичен и переменчив. Примером могут служить хотя бы нынешние попытки расширения морального поля на нечеловеческих животных — в качестве объекта, если не субъекта”.