Читаем без скачивания Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре

После небольшой паузы семья Федерики прошла к своим местам, но с гораздо меньшей важностью, чем Дженсены. На Элен был розовый костюм с соответствующей шляпой, а костюм Полли был красного цвета. Представлялось очевидным, что предварительно они никак не согласовывали, что именно наденут на церемонию. Элен моментально оценила всю грандиозность шляпы миссис Дженсен. Такой сильный ход конкурентки заставил ее вздрогнуть и мысленно пожалеть, что она не набралась смелости надеть нечто экстравагантное. Она также поймала себя на мысли о том, что ей сейчас не хватает Рамона — присутствие Артура, разумеется, никого не впечатлило. Когда трепетные пальцы миссис Хэммонд прошлись по клавиатуре, тихое перешептывание сменилось выжидательной тишиной; все встали и обернулись назад, чтобы бросить первый взгляд на явление невесты.

Федерика появилась под аркой у входа в церковь и на мгновение как бы воспарила в воздухе, прежде чем ступить с залитой солнцем паперти в мягкий свет нефа. Сэма внезапно охватил приступ глубокого сожаления. Он застыл с побледневшим лицом, подобный мраморной статуе, и ощутил, как острые когти любви безжалостно смыкаются на его сердце. Все выглядело так, будто весь мир вокруг него внезапно застыл, и только Федерика медленно проплывала мимо с неземным выражением на ангельском лице. Он почувствовал, что едва может дышать. Только когда мистер Жаба выскользнул из рук Джои и спрыгнул на деревянную скамью возле него, прежде чем соскочить на пол, Сэм вышел из охватившего его транса и осознал, что Федерика не идет к нему, а уходит от него. Она оказалась для него уже вне досягаемости, и в этом он мог винить только себя. Туман в его голове рассеялся, и он, почти задохнувшись от отчаяния, четко увидел их нежные поцелуи в амбаре и ее будто покрытое золотом лицо в тот вечер на холме.

Джейк с гордостью наблюдал, как его сын вел Федерику по проходу, и вытирал глаза, увлажнившиеся при воспоминании о свадьбе дочери, на которую он не пришел. Элен затаила дыхание, увидев, как Федерика плывет под руку с ее братом, как принцесса, с бриллиантами в волосах и ожерельем из бриллиантов и жемчуга на шее. Наряд цвета слоновой кости переливался и сверкал при свете, проникавшем сквозь окна, а ее кожа, казалось, сияла бликами других миров. Элен продолжала думать о Рамоне, пока ее глаза не заволокли слезы, а воспоминания о нем не стали такими сильными, что она почти ощущала его запах. Артур сжал ее руку, и это движение вернуло ее к реальности унылого замужества, что вызвало еще более бурный поток слез.

Артуру тоже хотелось заплакать — слезами ярости и разочарования, но он не мог, и поэтому сидел в мрачном смирении, пока его падчерица проходила мимо, чтобы встретить свою судьбу.

Сердце Ингрид замерло от красоты зазвучавшей музыки, а Иниго отдал себя в волю благодатных волн божьего дома и взял жену за руку, припоминая их собственную свадьбу много лет назад.

Только Нуньо следил за Сэмом. Он понимал своего внука лучше, чем тот понимал себя сам. Он заметил гнев в изгибе его дерзкого рта, боль, скрытую за мрачным взглядом серых глаз, и захотел сказать ему, что все приходит только к тому, кто умеет ждать.

Сэму казалось, что он является свидетелем публичной казни — жертвоприношения невинности. Он смотрел на Торквилла глазами хищника, изучая каждое его движение, каждый жест. В сиянии его туфель, безупречном костюме, накрахмаленной рубашке, золотых часах и изумрудных запонках было нечто зловещее. Сэм посмотрел на Федерику, трепетную и сияющую в выбранном Торквиллом платье и в драгоценностях, которые он ей подарил, — только застенчивая улыбка оставалась ее собственной, но Торквилл, ухмыляясь, уже прикидывал, как завладеть и ею.

Джулиан вернулся на свое место в задних рядах, после фотосъемки за пределами церкви. Он положил камеру на сиденье и стал наблюдать за церемонией. Через некоторое время его внимание привлекла темноволосая женщина, сидевшая по другую сторону от прохода. Это была холеная, уверенная в себе дама, одетая в голубой костюм, подчеркивавший фигуру, ее длинные ноги были скрещены, а наманикюренные ногти постукивали по дереву в такт музыке. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она посмотрела на него из-под широкополой шляпы. Увидев, что это был Джулиан, она улыбнулась.

— Я все еще храню твою рубашку, — тихо сказала она.

Он вздрогнул, поскольку наконец вспомнил, где видел Торквилла раньше. В его памяти всплыла парочка этих до боли самодовольных людей, которых ему удалось забыть только с большим трудом. Но это был день свадьбы Федерики, а вовсе не место и не время для негативных воспоминаний. Возможно, Торквилл за прошедшее время стал другим, и он действительно надеялся, что так и случилось. Он увидел, как преподобный Бойбл объявил счастливую пару мужем и женой. Теперь она принадлежала ему, оставив тихую бухту, чтобы отправиться в открытое море.

Сэм опустил глаза в знак своего поражения и заметил мистера Жабу, выжидательно уставившегося на него с каменного пола. Он наклонился и взял пучеглазое творение природы в руки.

— Сейчас остались только мы с тобой, — тихо произнес он, покачивая головой. Увидев проходившую мимо мачеху Торквилла, он мгновенно принял нужное решение и, положив сонную жабу на ее шляпу, широко улыбнулся.

Он не в силах был остановить бракосочетание, но этот маленький акт саботажа принес ему легкое ощущение удовлетворения.

Глава 34

Сэм вернулся к своей бессмысленной работе в Сити, Элен — к своему отнюдь не романтическому браку, а для Федерики жизнь стала совсем другой.

Едва возвратившись с бронзовым загаром и счастливой улыбкой после медового месяца, она позвонила Генриетте и заказала столик для ланча. Усевшись в ожидавший ее «Мерседес» в новом брючном костюме от Гуччи, она сообщила водителю, куда ехать, затем откинулась на сиденье и погрузилась в приятные ощущения, связанные с ее новым положением. Сиденья в салоне были кожаными, а панели выполнены из полированного дерева. Федерика не училась водить сама, да и Торквилл не поощрял ее в этом направлении. Он настоял на том, чтобы у нее был личный шофер с машиной.

— Я хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее, потому что я люблю и лелею тебя, — заявил он.

Опустив стекло, она смотрела на душный, пыльный город из прохладного комфорта машины, ощущая собственную утонченность и обаятельность и чувствуя, будто парит в сладких волнах дорогих духов. Посмотрев на большое кольцо с изумрудом, подаренное Торквиллом, она улыбнулась себе идеально накрашенными губами. Она стала миссис Торквилл Дженсен. У Федерики звучание этого имени резонировало с блеском и славой, и она часто шепотом повторяла его себе: миссис Торквилл Дженсен, миссис Торквилл Дженсен. Как бесконечно далека она теперь от полной неопределенности жизни в провинциальном Польперро.

Медовый месяц оказался сущей идиллией. Они провели неделю в Африке, участвуя в сафари, неделю на берегу моря и, наконец, две недели в Таиланде. Они останавливались в самых престижных отелях, нанимали лучших гидов и путешествовали только первым классом. Федерика была очарована всем увиденным, а Торквилл наслаждался, словно заботливый отец, наблюдая, как она поглощает жизненный опыт. Но самое большое удовольствие она получала от моментов их супружеского общения, когда он занимался с ней любовью среди влажного зноя африканских джунглей и в пропитанных ароматом жасмина роскошных апартаментах в Таиланде. Там он учил ее прислушиваться к голосу собственной чувственности, отдавать себя потоку сладостных ощущений и терять себя в наслаждении его ласк без психической заторможенности и комплекса вины. Когда она обнаружила, что испытывает затруднения в борьбе со своей застенчивостью, он привязал ее к четырем столбикам кровати, так, что у нее не оставалось выбора, кроме как дать волю своим чувствам и наслаждаться его любовью. Вначале ее ужаснула сама эта идея, поскольку раньше он ничего подобного не предлагал. Но Торквилл только рассмеялся ее неопытности, и после мягких уговоров она согласилась на эксперимент с любовной игрой. Сейчас она краснела от этих воспоминаний, но одновременно втайне гордилась своей обретенной раскованностью.

Автомобиль остановился у дверей магазина «Сент Джон и Смит». Портье поспешно спустился по ступеням, чтобы помочь ей.

— О миссис Дженсен, — удивленно произнес он. — Доброе утро, — добавил он, благоговейно кланяясь.

— Спасибо, Питер, — ответила она, услышав, как захлопнулась дверца машины позади нее.

Он не стал комментировать ее возвращение или внезапное возвышение, поскольку для этого был слишком хорошо вышколен. Сейчас она стала миссис Торквилл Дженсен, и между ними выросла незримая стена. Федерика Кампионе осталась по другую сторону этой стены.