Читаем без скачивания Virtual, или В раю никого не ждут - Александр Смоленский

Его слова не прозвучали как насмешка.

– У нас нет времени ждать!

Эти слова произнес Шариф Омер, одетый в традиционный наряд местных бедняков. Заношенный, вылинявший на солнце халат плохо вязался с волевым лицом и тяжелым взглядом, который не каждый в состоянии выдержать.

Никто не заметил, откуда и как он появился. Бен Джелал моментально утратил последние крупицы доброжелательности, а Ирина невольно вздрогнула и нервно сплела пальцы рук. Флюиды властности, исходящие от мужчины, действовали безо всяких сетевых настроек и импульсов. Его тон не оставлял сомнений, что решения тут принимает он и что они не обсуждаются и выполняются немедленно.

– Омер! – с непонятным Широкову чувством произнесла женщина и уже было двинулась навстречу.

Но Шариф Омер остановил ее жестом.

– Жрать все хотят и умеют, посмотрим, на что еще они способны. Подбросьте им мужества и агрессии.

У Виктора язык не повернулся возразить, а Сафронов уже готов был исполнить команду. Широков кинулся к нему.

– Стоять! – приказал Омер.

– Но программа не может переключаться так просто только по вашему желанию. Это добровольный выбор пользователя! – воскликнул Виктор. – То, что я вижу, подсказывает мне, что дети ни за что сейчас не пойдут на поводу чужих желаний и не станут перезагружать компьютеры. Это против их воли, разума, чувств. Простите, но я сошлюсь на личный опыт. Я так ни разу в свое время не нашел в себе силы выйти за пределы программы «Секс». – Широков говорил тихо, но все его услышали.

Омер усмехнулся в усы. Солье залилась краской, но никто этого не заметил.

– Вы убеждены в том, что говорите? – спросил Омер программиста.

Тот кивнул.

– Вы подтверждаете его слова? – Теперь Омер обратился к Содетски, который все еще находился среди детей.

– Полагаю, господин Широков прав.

– Хорошо, – холодно согласился Омер, – поступайте, как знаете. К утру представьте мне справку, какие программы выбрали пользователи.

– Я могу сделать это и сейчас, – быстро откликнулся Сафронов. – Значит, так. Семьдесят детей загрузили «Гурмэ», семнадцать – предпочли программу «Спорт». Еще одиннадцать выбрали войну, причем почти все против Пакистана и лишь один – против Израиля. Пятеро вообразили себя наркобаронами, пятнадцать вообще не справились на этапе загрузки и лишь двое пошли по стопам господина Широкова. То есть «секс».

– Любопытно. Как говорится, у кого что болит… Но и выбор пока небогат. Дальше мне неинтересно. Пойдемте со мной, госпожа Солье, мне надо кое о чем вас спросить.

Ирина словно находилась в прострации. Она не в состоянии была постичь, как, каким образом неконтролируемая энергия двух, безусловно, незаурядных мужчин, задевших, каждый по-своему, ее женское воображение, по воле обстоятельств соединились вдруг в один адский, жадно пожирающий человеческие души поток? Неужели счастье так мимолетно и призрачно, а мир вокруг хрупок и беззащитен?

Она послушно поплелась за Омером.

– Немедленно измените частоту, подайте в Сеть импульс опасности! – неожиданно со своего места крикнул в селектор Содетски. – Детей сильно тошнит, все уже заблевано.

– Это ничего не даст, – выразил сомнение Виктор. – Боюсь, они сами должны выйти из этого состояния. Надо просто вырубить электричество. Но кто будет вырубать в домах свет, когда программа попадет в «паутину»?

– Пока в заводном компьютере хватит заряда, – пробормотал Сафронов.

– Допустим. А в стационарном? То-то и оно. Когда Омер назначил глобальный запуск программы?

– Пока не назначил, – ответил бен Джелал. Держался он уже не так уверенно. – Если что-то требует доводки…

– Нам надо хотя бы в общих чертах знать, что вы замышляете. Программа несовершенна, вы сами только что в этом убедились. – Широков лелеял слабую надежду, что удастся оттянуть роковой момент.

– Попробуйте объяснить это Шарифу или, еще лучше, бен Ладену! – не скрывая злой иронии, отрезвил его молодой араб. – Сейчас самое время позаботиться о себе. Весь вопрос в том, на чьей вы стороне?

Такой ответ озадачил Широкова.

– Как вас понимать?

– Да как хотите, так и понимайте.

– Я занимаюсь программированием. Почему я должен принимать чью-то сторону?

– Но вы же согласились работать на кучку негодяев, которые сосредоточили у себя многомиллиардные ресурсы?

– И вы тоже.

– Это нас не оправдывает. По крайней мере, сейчас-то вы все знаете? Вам представился шанс реабилитировать себя. Отобрать у них все ресурсы и тем самым поддержать исламский мир, – горячо заговорил Ахмед бен Джелал. – Не Омера, не Мигана, а наш бедный мир.

Такого поворота событий Широков не ожидал. Не ожидал от бен Джелала.

– Каким образом? – Широков притворился, что ему интересно.

Но бен Джелал неожиданно замолчал, а потом и вовсе покинул зал. После его ухода Широков и Содетски понуро переглянулись. Они, похоже, вновь начинали понимать друг друга.

Время шло, неумолимо отсчитывая минуту за минутой. Ирина больше не появлялась в зале. Что еще задумал Шариф Омер, никто не знал, хотя от него вполне можно было ожидать новых сюрпризов. Марк Сафронов, о котором все как-то забыли, колдовал в сетевых настройках. Однако стоило им остаться наедине, как он сделал Виктору знак. Тот подошел.

– У меня есть основные спутниковые коды. Пока они будут их взламывать, я постараюсь заблокировать коммуникационные сегменты.

– Ты можешь не успеть. Почему бы не сделать это заранее? Пусть нас засекут – неважно кто, русские, американцы, китайцы.

– Я уже пробовал. Все выходные каналы отключены, центр работает только на прием. Примитивно, но надежно.

В зал вновь вернулся Омер, за ним бен Джелал и – кто бы мог подумать? – Ильяс Рунце собственной персоной. От удивления Виктор обомлел. Не снится ли? Он же спасал Мишку! Как же оказался здесь? Может, и сын с ним?

Шариф был зол, как голодная собака. Что могло с ним произойти за время столь недолгого отсутствия, можно было только гадать. Скорее всего, наверное, Солье высказала ему все, что о нем думает. Незаметно Рунце положил Виктору руку на плечо и прошептал:

– С сыном все в порядке, он в Дубне. Выполняйте все, что от вас потребуют.

– Я не могу, – не зная, что ему делать, радоваться или плакать, пробормотал Виктор.

– Думайте, как помешать. Я не могу вмешиваться, – скороговоркой продолжал Интеграл, – у меня здесь долгая игра.

Они находились в двух шагах от пульта, когда в руках Омера вдруг появился автомат.

– Немедленно загружай программу, – приказал он бен Джелалу.

– Но у меня пока не все коды.

– Грузи как есть! – Шариф обернулся и громовым голосом скомандовал: – Всем оставаться на местах!

Интеграл спокойно стоял с ним рядом.

На свой страх и риск Широков сделал шаг вперед ближе к тому месту, где за пультом сидели Содетски и Сафронов. Рука невольно потянулась к красной кнопке.

– Что ты мнешься? Поставь программу в режим самоуничтожения!

Кто это сказал? Кому? Или это он приказывает сам себе? Почему именно ему это надо сделать?

Виктор почувствовал, как автомат Омера уткнулся ему в ребра.

Последнее, что он подумал: «Надеяться не на кого». Рунце наверняка получил новое секретное задание и вмешиваться не будет. Так будь что будет. Жалко, что с Ириной не попрощался. Уже падая, Широков дотянулся до красной кнопки. Он сделал это. Программа сейчас будет уничтожена. Но разве ее нельзя восстановить?

Автоматная очередь ударила в самое сердце.

За неимением финала

Я опять лежу в узком пластиковом гробу. Пластик зелено-голубой, а если закрыть глаза, то черный. Или это не гроб, а саркофаг? Нет, скорее всего, мне все еще делают обследование. Как его? Магнитно-ядерный резонанс. Но почему кругом стреляют? И все в меня, в меня. Хотя, какая разница?

Меня опять испытывают на прочность. Строчит пулемет, и очередь отдается в голове тупой дробящей болью. Нестерпимо воет сирена. Кто-то что есть силы кричит, но смысл слов до меня не доходит. Кошка надрывно мяукает в подъезде…

Первое, что я вижу, открыв глаза, это лицо жены. Глаза полны слез. Или это не Женька, а Ирина? Чувствую, что моя голова плотно забинтована. Все еще больно. Я что-то пытаюсь сказать. Подходит медсестра, делает укол, и боль отпускает.

Какое-то странное тестирование. Для чего мне оно?

Я опять проваливаюсь в пластиковый гроб. Я стиснут в нем и не могу дышать. Не хватает кислорода, я беспомощно хватаю ртом воздух. Когда? Когда лента транспортера вывезет меня наружу? На свободу? Но что это? Почему вокруг столько непонятных трубочек и шлангов? Почему какой-то человек в белом халате устало вытирает со лба пот?

– Мы его вытянули с того света… – слышу я голос.

С того света? Значит, я уже побывал там?