Читаем без скачивания Великие исторические сенсации. 100 историй, которые потрясли мир - Елена Коровина

Тут дверь кабинета Островского распахнулась, и прямо к столу подлетел незваный гость. Сам в длинной лисьей шубе, бобровой шапке, лицо от мороза шарфом закутано, одни глаза лихо блестят. Вдохнул поглубже и запел молодецки:

– Ехал на ярмарку ухарь-купец, но в Малый театр угодил молодец!

Ольга от неожиданности чуть не присела мимо стула, а Островский крякнул:

– Что ты, Миша, врываешься, словно адов пес!

Садовская взвизгнула:

– Миша?! Какой еще Миша? Неужто покойник?!

Нежданный гость лихо сломил шапку, скинул шубу, стянул алый шарф и тряхнул черными кудрями:

– Да что вы, дражайшая, какой еще покойник? Живой я! Ваш покорный слуга – театральный антрепренер Михаил Лентовский! – И весельчак галантно чмокнул ручку актрисы. – На проходной мне сказали, что вы взяли письмецо для супруга вашего – Михаила Провича Садовского.

Ольга стремительно выхватила руку, словно Лентовский укусил ее за палец. Так приглашение от покойного Хлудова предназначалось не ей, а мужу! В тусклом свете проходной она не разобрала адресата: то ли Садовская, то ли Садовский.

– Простите, дражайшая! – Лентовский покаянно прижал руки к груди. – Михаил написал эти послания еще в прошлую Масленицу. Мы компанией у него гуляли. И он решил через год собрать всех снова. Позвал почтмейстера, отдал ему приглашения на двадцать персон и приказал отослать ровно через год. Кто ж знал, что он помрет? Вот я, как распечатал свое письмо, кинулся вашего супруга предупредить. Да вы уж конвертик забрали. Ох эти женщины! Не при вас будет сказано, дражайшая, – от них одни неприятности. Вот Мишка Хлудов и сейчас здравствовал бы, если б не его супружница Вера! Сошлась с доктором Павлиновым, вдвоем они и состряпали документик, по коему выходило, что Хлудов болен белой горячкой и надлежит отправке в сумасшедший дом.

Садовская мстительно скривила губы:

– Так и надо, раз допился!

Антрепренер театрально всплеснул руками:

– Да мало ли по Москве пьют! Хоть вы скажите, Александр Николаевич!

Драматург вздохнул:

– Что ж, для России это – рок, а для Хлудова – судьба несчастная. Не надо было ему так вызывающе вести себя! Зачем привел на собачью выставку свою тигрицу и уселся с ней в клетке? Представляете, посетители идут, а в клетке человек с тигром сидят и на всех скалятся! Этот случай и припомнил Павлинов на врачебном совете. Поместили Хлудова в больницу с решетками на окнах, в комнату, обитую толстым слоем ваты. Говорят, Миша там благим матом орал, да никто не слышал. Там он и помер, бедняга…

Ольга вздохнула:

– Конечно, дело худо… Но ведь о таком диком безобразнике и горевать никто не будет!

И тут Лентовский взвился:

– А вот это не скажите, дражайшая! Михаил Хлудов был хоть и кутила-пьяница, своими страстями не владеющий, но человек поразительный. Храбр до умопомрачения! Однажды приехал к приятелю на дачу, а у того псина громадная на две цепи посажена. Хозяин говорит: больно злющая, придется пристрелить. А Мишка всякую животину любил. Подошел к псу и сказал ему что-то. Пес хвост поджал, заскулил и попытался в конуре скрыться. Но Хлудов его за цепи вытащил и опять что-то сказал. Так пес с тех пор шелковый стал, хозяин в нем души не чает. А вот еще случай. Забастовали рабочие на Ярцевской мануфактуре у Хлудовых – начальство побили, контору подожгли. Отец, Алексей Иванович, наотрез отказался на фабрику ехать: «Пусть полиция разбойников укрощает!» А Мишка ему в ответ: «Погодь с полицией, папаша, людей жалко!» Поехал сам. Вышел прямо к разъяренной толпе. Спокойно так поднял свои черные гипнотические глаза на смутьянов, толпа и смолкла. Подошел к зачинщикам, кому руку пожал, кого по плечу похлопал. И все с шутками-прибаутками. Рабочие – в смех. А Мишка кричит: «Все вместе обсудим! А пока выпьем!» А тут слуги водочку выставили. Вот и примирение!

Умел Хлудов не только для себя расстараться, но и для России-матушки. Ему всего двадцать лет было, когда он первым из русских купцов отправился в Бухару и Коканд, чтоб открыть там конторы по закупке хлопка. А в 1869 году с риском для жизни добрался Хлудов до Афганистана, торговлю наладил. Нужен был хлопок России, вот Мишка и не щадил себя. За то государь Александр II наградил его орденом Владимира IV степени – не часто ордена за купеческие заслуги давали! А московские обыватели Хлудова по-прежнему забулдыгой да хулиганом считали. Ну просто роковое стечение обстоятельств в чистом виде! А когда началась война на Балканах, Михаил Хлудов на собственные деньги снабдил обнищавшую русскую армию и провиантом, и медикаментами. А потом сам отправился на войну и пример показывал: из боя раненых выносил, за языками к туркам в тыл ходил. Получил русского Георгия и сербский орден «За храбрость». Вот вам и «московский безобразник», дражайшая!

Ольга Осиповна вздохнула: сколь многогранен бывает человек, особенно русский. Но тут вмешался Островский:

– А я вам и другое скажу. Людская молва завистлива. Людям свойственно заострять внимание на пороках купеческих, нежели на достоинствах. Хлудовы не только ткацкие и бумагопрядильные фабрики по России организовывали, но и благотворительные больницы, богадельни, школы. Алексей Иванович, отец Михаила, большую коллекцию древнерусских рукописей и старопечатных книг собрал, которая после его смерти отошла в московский Никольский монастырь. А Герасим Иванович, дядя Михаила, собирал картины, помогал русским художникам. Сам Михаил завещал по духовной 350 тысяч рубликов на постройку детской больницы с самым современным оборудованием на Большой Царицынской улице. Воистину роковая судьбина: столько добра сделать, чтобы тебя и после смерти Страшилищем Первопрестольной величали…

Ольга Осиповна опять всхлипнула, расправила помятое приглашение и нерешительно произнесла:

– А может, и вправду собраться нам – помянуть московского озорника? Будем считать, что он нас все-таки пригласил…

– Отличная мысль! – Лентовский подхватил свою шубу. – Закажу-ка я зал в трактире у Тестова.

Иван Сытин: плоды просвещения

Его называли «первым гражданином земли Русской», «Великим книжником», «человеком, который научил Россию читать». В конце XIX – начале ХХ столетия не было в стране ни аристократического особняка, ни крестьянской избы, ни школы, ни института, где не говорили бы о нем с почтением. Потому что именно он, Иван Дмитриевич Сытин, первым в России стал печатать книги ценой лишь в 1 копейку и вопреки всем ученым мнениям сумел сделать невозможное – приохотить простых жителей российской глубинки к чтению. Только за 10 лет работы (1901–1910) он выпустил 212 миллионов книг, не считая газет и журналов, а за полвека – и посчитать невозможно! Это Сытин привел всех классиков, начиная с Пушкина, и всех современных ему писателей (и Лескова, и Толстого, и Чехова) в каждый российский дом. Он так рвался «нести идеи добра в массы», «работать для просвещения народа». Недаром все были уверены, что он – «богатырь, чей подвиг не забудет ни один человек просвещенной России».