Читаем без скачивания Дерзкий рейд - Георгий Свиридов

«Время прошло как бы мимо аула, — подумал Степан. — Так, наверно, здесь жили и тысячу лет назад… Разводили скот, защищались от врагов и сами делали набеги. Ни капитализма, ни рабочего класса тут нету. Эпоха, как видно, не пришла еще… Но бедняки должны быть. Они везде есть!»

Кавалькада всадников приближалась к холму, на котором стояли Джангильдинов, Колотубин и несколько командиров.

— Иомуды, племя туркменское, — пояснил Джангильдинов.

— На тех басмачей похожи по облику, что в горах в нас палили.

— Там были другие люди, были казахи и иомуды.

— Мне они пока все на одно лицо, никак не привыкну.

— В ауле той — большой праздник. Видишь, как много верблюдов и лошадей с седлами. Наверно, со всей округи приехали гости. — Джангильдинов тронул ногой коня. — Надо приветствовать.

Всадники, подскакав к вершине холма, круто осадили скакунов и высказали командиру почтение, приветствовали весь отряд. Потом подъехал на лошади белобородый старик и, приложив руку ко лбу и сердцу, пригласил Джангильдинова и людей отряда быть гостями аула.

Отряд расположился на краткий отдых неподалеку от аула, в конце лощины, где за небольшой возвышенностью голубело настоящее озерцо, наполненное горько-соленой, противной на вкус водой.

Берега бурно заросли жирной травой солянкой, подход к воде был крутой и пыльный, мелкие кристаллы соли и глины перемешались и создали пушистую пыль, а с дальнего конца к воде спускались две скалы.

Но и этой воде были рады, потому что ее имелось вдоволь. Бойцы стаскивали с себя просоленную задубевшую одежду, купались, стирали. Без мыла, одним песком терли. Обнаженные бледно-белые тела бойцов быстро розовели под палящим солнцем.

Вскоре вдоль берега на кустах солянки, и на камнях, и просто на земле сушились гимнастерки, штаны, портянки…

4

Под вечер на обширной ровной площадке, чуть в стороне от юрт, состоялся митинг. В аул прибыли посланцы из разных концов Мангышлака. Спокойные, рассудительные широколицые казахи-адаевцы, порывистые и смуглые до черноты каракалпаки, воинственные и вспыльчивые остролицые текинцы, добродушные и напористые скуластые иомуды.

Прибывшие группировались вокруг своих предводителей и держались настороженно. Что говорить, племена враждовали меж собой, и только весть о необычном отряде, во главе которого стоит казах, который видел батыра Ленина, собрала всех их в этом далеком стенном ауле.

Едва отряд прибыл, как меж предводителями вспыхнул спор: кто из них первым пригласит к себе «главного красного батыра» на беседу. Спор чуть было не перешел в схватку.

Помирил предводителей дряхлый аксакал, который с трудом ходил по земле. Его борода, когда он сидел, поджав ноги, касалась ковра.

— Дети мои, — сказал он. — Все вы гости нашего аула, и позвольте мне, как самому старейшему, решить спор.

Даже самые нетерпеливые и гордые склонили перед патриархом головы.

— Говори, ата.

— Мои слова такие, — произнес аксакал. — Пусть сам главный красный батыр решит, с каким племенем первым он разделит еду и поведет беседу.

На том все и согласились.

Когда же спросили Джангильдинова, с кем он желает разделить лепешку, то командир задумался. Он понимал обстановку и не желал никого из гостей выделять.

— Буду говорить сразу со всеми. Видите ту площадку? — Он указал за юрты. — Пусть туда соберутся всадники. Я бы хотел, чтобы они сразу же понесли мои слова по своим аулам.

Под вечер на площадку съехались всадники. Они встали широким полукругом, сдерживая своих горячих коней. Чуть в стороне, на пригорке, толпились женщины и дети.

Джангильдинов прибыл в окружении командиров. Бойцы вывели двух оседланных коней вперед, держа их под уздцы. На седла положили широкую доску.

Джангильдинов легко взобрался на такую своеобразную трибуну. Всадники дружными выкриками приветствовали его.

Алимбей поднял руку и, когда наступила тишина, стал говорить. Сначала он обратился с приветствием к казахам и говорил по-казахски, и всадники в белых стеганых плотных летних шапках, чем-то похожих на наполеоновские треуголки, чуть ли не каждую его фразу встречали ликующими возгласами.

Потом Джангильдинов заговорил на языке туркменских племен, и лица людей в белых и черных мохнатых папахах сразу посветлели, вспыхнувшее недоумение сменилось бурной радостью. Стараясь перекричать казахов, они шумно и громко выражали свои чувства.

Надо было видеть восторг небольшой группы сумрачных и смуглых каракалпаков, когда Алимбей обратился и к ним на их родном наречии. Вверх полетели огромные шапки, защелкали выстрелы. Так же было и с текинцами.

Джангильдинов говорил о том, конечно, куда и зачем идет отряд.

— Путь наш долгий, и, как вы сами видите, лошади и верблюды выбились из сил. Они еле идут, а нам надо спешить, — сказал в заключение Алимбей, обращаясь к всадникам. — Мы везем винтовки и патроны Красной Армии, чтобы освободить ваши аулы, ваши земли от алашординских разбойников и белогвардейских палачей, чтобы установить всюду в степях власть народа. Я обращаюсь к вам, друзья! Нам надо сменить уставших лошадей и верблюдов.

Сразу же после выступления Джангильдинова всадники, наскоро попрощавшись, умчались в разные концы степи, по своим аулам.

А через день к месту стоянки отряда пастухи стали пригонять табуны коней и стада верблюдов.

5

Короткий отдых преобразил людей. Красноармейцы передохнули, помылись в соленом озере, выстирали одежду, соскоблили щетину со щек. Несколько бойцов, умевших владеть ножницами и бритвой, превратились в цирюльников и лихо стригли чубы, наводя красоту.

— За два дня отряд помолодел на десять лет, — весело говорил Колотубин, глядя на бравых красноармейцев. — Завтра выступаем!

И снова в путь.

Глинистая степь. Безоблачное небо, и на нем, словно подвешенное на крючок, палящее солнце.

Колодцы стали встречаться реже, а вода в них залегала глубже, и была она слегка солоноватая и отдавала каким-то неприятным запахом. Однако и такой воды не хватало, ее снова выдавали строго по порциям.

А потом начались пески.

Они лежали пологими буграми, как холмы.

Нежный песочек, как яичный желток, и мелкий-мелкий, словно его просеяли сквозь сито. На песчаных буграх кое-где пробивалась полузасохшая трава.

Красноармейцы с удивлением и тревогой глядели на бескрайнее песчаное море. Оно обступало со всех сторон, поднималось песчаными холмами и равнодушно смотрело на пришельцев.