Читаем без скачивания Другая музыка нужна - Антал Гидаш

— Почему? — с болью воскликнул Мартон.

— Скажи, сколько заработал твой отец на поставках для армии? — строго спросил Йошка.

Мартон облегченно вздохнул. Он ожидал совсем другого. На это ему проще было ответить.

— Сколько заработал? Да он чуть не надорвался, бедняга, — так скверно платили за солдатские башмаки, Так что ж, поэтому я дурак?

— Не поэтому. И даже не потому, что у тебя ума не хватает, а потому, что ты не там его применяешь, где надо.

Пирошка напряженно слушала.

— А где ж его применять? — буркнул Мартон.

— Где?.. Где?.. Знаешь ли ты, сколько нажили бароны Манфред и Альфонс на военных поставках? Ты бы в обморок упал, если бы услышал. А все-таки не их арестовали.

— Как ты думаешь, Йошка, — оживившись, спросил вдруг Мартон. — Зденко тоже?

— А кто такой Зденко?

— Магазин музыкальных инструментов на проспекте Ракоци.

— Он тоже… Воинских оркестров стало, по крайней мере, в пять раз больше, чем было в мирное время. Ты погляди, когда были изготовлены эти трубы…

— И погляжу! — ответил Мартон и тут же кинулся прочь, радуясь возможности расстаться с Пирошкой и своим давешним чувством. Он пошел крупным шагом, с решительностью человека, который сейчас раскроет тайну тайн.

Подошел к оркестру. Посмотрел на фирменный знак первого попавшегося тромбона: «Армин Зденко, поставщик его величества короля и императора. 1916».

— Ты что тут разглядываешь, сынок? — спросил один из музыкантов.

— Год рождения трубы смотрю! — крикнул Мартон во всеуслышание.

И тут что-то странное произошло с музыкантами. Подняли они свои инструменты, и началось:

— Тысяча девятьсот пятнадцатый… Шестнадцатый… Четырнадцатый…

— Ну и вонючая кобыла эта война! — сказал один из оркестрантов. — Трубы одну за другой рожает, будто у ней… из меди.

Дирижер поднял палочку, взмахнул, и новорожденные подняли такой крик, что все кругом чуть не оглохли.

9

Беспорядочными шеренгами шли они по Шорокшарскому проспекту до самого Оружейного завода. Шли не только по мостовой, как полагается приличным демонстрантам, но и по тротуару. Дурному примеру последовали — влияла, правда, и жара — также музыканты воинского оркестра, шагавшие тоже вразнобой. Такой бестолковой толпой идут обычно люди из церкви после мессы.

Мартон вышагивал по мостовой под руку с Тибором и Йошкой Франком, который вел Пирошку. А Петер Чики шел под руку с Тибором и Жужи Капоши, которая все пуще злилась: ее восковое лицо прочертили жесткие морщины. Фифка Пес отбился от них, шел по тротуару рядом с какой-то девушкой. Мартон толкнул в бок Йошку.

— Погляди! Погляди!..

На руках у Фифки были перчатки, на шее — галстук бабочкой. Девица, судя по одежде, служила в конторе. На голове у нее торчала огромная, как зонт, старомодная шляпа, проткнутая иглой величиной чуть не с казацкую пику. Шляпа мешала Фифке идти рядом с девицей, и он шел, чуть отступя, иногда поворачивая к ней голову, и что-то говорил не очень весело и не очень угрюмо. Так же вела себя и девица. Фифка даже сигарету курил по-чудному: вынимал изо рта левой рукой, описывал широкий полукруг и потом держал, далеко отставив от себя.

Мартон звонко расхохотался.

— Эти, наверное, про калькуляцию толкуют, — сказал он Йошке.

Фифка догадался, что говорят о нем. Оглянулся, но ничего, конечно, не услышал, так как был слишком далеко.

Загремел духовой оркестр заводских пожарников. После хорошо слаженного оркестра 32-го пехотного полка их игра показалась кошачьим мяуканьем. Как нелегко распутать руками перепутанный клубок ниток, так и ушам было не распутать эти растрепанные, кружившиеся в беспорядке звуки.

Навстречу им попался усталый, но победоносно сияющий Пишта со своим неизменным котелком на голове.

— Все готово! — доложил он Пирошке, Йошке Франку и Мартону.

— Да сними ты эту гадость с головы! — тихо сказал Мартон Пиште.

— Так ведь ее же барон Альфонс носил! Правда это не гадость? — спросил он Пирошку.

Дело в том, что несколько дней назад Пирошка, не желая обидеть Пишту, сказала ему, что котелок «премиленький». А сейчас, шагая в первых рядах праздничного шествия, девушка почувствовала себя вдруг оскорбленной этим дурацким колпаком.

— Да сними ты это воронье пугало!

Мальчик вытаращил глаза на Пирошку. «Ох уж эти девушки!..» — подумал он.

— Так правда гадость?

— Не гадость, а пакость.

Пишта впервые услышал такое применительно к своей шляпе. «Пакость!» Он был потрясен. Отбежал шагов на тридцать и бросил котелок на землю. Сел на него. Сплющил в лепешку. Потом вскочил и закинул черную лепешку за кирпичную ограду завода. Все кругом рассмеялись. А Пирошка даже захлопала в ладоши.

— Иди сюда. Возьми меня под руку. Ах ты, олух царя небесного! Голубчик ты мой! Есть у тебя носовой платок? На, возьми мой! Завяжи узелки с четырех концов и надень на голову. Вишь, как солнце припекает.

И вот головной убор был готов. На лбу у Пишты торчали рожки.

— У-у!.. — загудел мальчик на Пирошку и несколько раз нежно боднул ее в грудь узелками платочка.

— Ах ты, сорванец этакий! — Пирошка оттолкнула мальчика. — Веди себя как следует!

А Жужи Капоши, видно, все здесь не нравилось: и история с котелком Пишты, и с носовым платком, и многое другое, и то, конечно, что «интересный юноша» Мартон не обращал на нее никакого внимания.

— Пойдем отсюда, — сказала она Петеру. — Хватит с меня.

— Но Жужи… — упрашивал ее Петер. Тибор пытался смягчить дурное расположение девушки.

— И что это вы надулись, барышня, из-за каких-то пустяков? Посмотрите лучше, какой Дунай красавец! — И он указал на переливчатые волны реки.

Девушка побледнела.

— Надулась?!.

И будто кто-то придавил сверху восковую голову, все черты ее сникли. Петер не знал, что и делать. Говорил, говорил без умолку — все старался ее успокоить. И никак не мог понять, удалось ли ему это.

У самого Оружейного завода заметили: какой-то высокий мужчина вышел из толпы и пошел им навстречу. Знакомая походка! Мартон вспомнил: так же шагал и Новак — уверенно, широко, по-хозяйски, будто и улица и город принадлежат ему.

— Стой! — крикнул мужчина. — Что такое, товарищи? Социалисты мы или… — Хоть и грубо сказал, но от души, поэтому никто не обиделся на него. — А ну, становись по восемь в ряд! А там еще что за графы идут по тротуару? Ваши? Ну, а коли ваши, так пусть с вами идут, в шеренгу встанут! Доверенные, ко мне!

— Кто это? — удивленно спросил Мартон.

— Главный доверенный Оружейного.

Построились и оркестранты, вышли вперед и начали играть.

Доверенные обоих заводов забегали туда-сюда; и, словно по волшебству, не прошло десяти минут, как выстроилось настоящее шествие и двинулось шеренгами по восемь человек. Далеко впереди развевалось