Читаем без скачивания Полководцы и военачальники Великой Отечественной-2 - А Киселев

- А как тридцатая?

- Капитан Александер доложил, что ведет огонь и пока фашистов вблизи не наблюдает.

- Следите за обстановкой на тридцатой, Петр Алексеевич, - закончил разговор командующий.

Две дальнобойные башенные батареи - 30 и 35-я были гордостью береговой обороны флота. Они с двух сторон прикрывали подходы к Севастополю с моря. По существу, это были небольшие, полностью автономные артиллерийские форты. Четыре двенадцатидюймовых орудия в башнях, казематы и погреба, электростанция и центральный пост, рубка и подземные переходы - многое здесь напоминало корабль. Октябрьский любил во время учений бывать на этих батареях, заботился о том, чтобы каждый офицер береговой обороны, подобно командиру 30-й батареи капитану Г. А. Александеру, был виртуозным снайпером в стрельбе по морским целям. Но теперь Александеру пришлось повернуть башни в сторону суши. И снова тридцатая снайперски разила врага. Ее меткий сокрушительный огонь не только вызывал страх у фашистов на переднем крае, но и сильно тревожил высшее командование противника.

Чтобы подавить башенные батареи, гитлеровцы перебросили в район Севастополя осадные двенадцатидюймовые пушки и мортиры калибром 615 миллиметров, а затем и свою знаменитую "Дору" - восьмисотмиллиметровую пушку, для установки и охраны которой потребовалось полторы тысячи солдат. Но и сама "Дора" никак не могла сокрушить севастопольские бастионы.

Вся страна с напряженным вниманием следила за ходом обороны Севастополя. Мир был изумлен невиданной стойкостью зажатого в сорокакилометровое огненное кольцо гарнизона осажденной крепости. Западные обозреватели и наблюдатели искали аналогии в истории войн и равной не находили. Была одна - оборона того же Севастополя в прошлом веке, но память о ней опять работала на нынешних защитников города. Впрочем, сравнения были весьма условны, ибо требовались сложные коэффициенты, определяющие масштабы теперешней войны и технический уровень сражающихся войск и сил флота. Вторая же мировая война аналогий по длительности осады не давала. Не сравнивать же Севастополь с Сингапуром, английской первоклассной крепостью на Тихом океане, которая капитулировала в феврале 1942 года, продержавшись всего одну неделю, хотя ее гарнизон и по численности и по вооружению значительно превосходил атакующие японские войска.

Западным наблюдателям трудно было понять главное, чем держались севастопольцы, - их патриотический дух, их преданность знамени Октября, коммунистическим идеалам, ленинской партии, их жгучую ненависть к фашизму, их готовность любой ценой остановить врага.

"Самоотверженная борьба севастопольцев, - телеграфировал Ф. С. Октябрьскому Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин, - служит примером героизма для всей Красной Армии и советского народа".

14 июня Октябрьский узнал о последнем бое 365-й зенитной батареи на Мекензиевых горах. Много месяцев подряд эту батарею, прикрывавшую кратчайший путь к Северной бухте, бомбили фашистские самолеты, обстреливала артиллерия, а теперь стали атаковать танки и пехота. Но флотские зенитчики стояли насмерть. Когда кончились все снаряды и батальон вражеских автоматчиков при поддержке танков ворвался на позицию, командир батареи старший лейтенант Иван Пьянзин послал последнее донесение: "Отбиваться нечем, личный состав весь вышел из строя, открывайте огонь по нашей позиции и КП".

В окружении дрались с врагом и оставшиеся в живых комендоры тридцатой батареи. Когда иссяк боезапас, они закрылись в башнях и казематах, а потом взорвали их.

Каждый день Октябрьскому докладывали о прорыве кораблей в осажденный город. Еще в апреле у него состоялся разговор с начальником штаба флота контр-адмиралом Елисеевым об устойчивости коммуникаций между кавказскими базами и Севастополем. Становилось ясно, что транспортам в осажденный город уже не прорваться, и вся надежда оставалась на боевые корабли.

- Конечно, мы рискуем, посылая крупные корабли, - осторожно напомнил Елисеев. - Но утвержденный вами график походов крейсеров и эсминцев в Севастополь для огневой поддержки обороны и с пополнением строго выдерживается.

- Я думаю, что придется и подводные лодки готовить к прорыву в Севастополь, - сказал Октябрьский.

- Подводные лодки?

- Да, подводные лодки. Не исключено, что обстановка так сложится, когда, кроме них, никто к нам не прорвется.

В короткий срок штаб флота совместно со штабами бригад подплава разработали систему мер по прорыву подводных лодок в Севастополь. И теперь, в дни третьего штурма, они совершали беспримерные огненные рейсы. Подводники погружали в отсеки мины, противотанковые патроны, консервы, принимали в цистерны авиационный бензин и доставляли все это под бомбежками и обстрелом в Севастополь. А тут принимали ночью на борт раненых, женщин и детей и возвращались в кавказские порты. И таких рейсов было семьдесят восемь! Подводная лодка Л-23 под командованием капитан-лейтенанта И. Ф. Фартушного совершила шесть рейсов. Только за один день на нее фашисты сбросили 442 глубинные бомбы, и каждая из них, коль попала бы в цель, могла привести корабль к гибели.

Когда подводная лодка М-32 находилась под водой, в ее центральном посту произошел взрыв паров бензина. Моряки самоотверженно боролись с огнем. Но всплывать до наступления темноты было нельзя. Лодка осталась под водой. От паров бензина люди упали в обморок. Не спавший трое суток командир капитан-лейтенант Н. А. Колтыпин, теряя силы, приказал главному старшине Н. К. Пустовойтенко:

- Держись, старшина, в двадцать один ноль-ноль подними меня, будем всплывать.

Пустовойтенко продержался четыре часа, но, когда стал будить командира, понял, что тот в глубоком обмороке. Старшина решил сам, в одиночку, совершить маневр всплытия. И достиг успеха, но, открыв люк, на свежем воздухе стал терять сознание. Собрав волю в кулак, он все-таки сумел задраить люк. И вот, пока старшина приходил в себя, подводную лодку потащило на скалы. С неимоверными усилиями Пустовойтенко привел в чувство командира, вынес его наверх, а затем они приняли меры к спасению корабля и экипажа. "Малютка" благополучно возвратилась в Новороссийск.

Читая впоследствии рассказ Леонида Соболева "Держись, старшина", Октябрьский вспоминал этот драматический эпизод и был удовлетворен тем, что герой эпизода главный старшина Н. К. Пустовойтенко был награжден по его представлению орденом Ленина.

Не было в эти недели ни на переднем крае обороны Севастополя, ни на флагманском командном пункте, ни в подземных комбинатах и госпиталях строгого деления суток на дни и ночи, ибо ни днем ни ночью не затихало ожесточенное сражение за каждый метр севастопольской земли, за каждый окоп, за каждою балку.