Читаем без скачивания Четыре сестры-королевы - Шерри Джонс

– Господь призвал меня на славное дело, а я не справился, – стонет он, и в конце концов Маргарита уже сама готова завопить от его стонов.

Рассудок покинул его? Он словно смакует взгляды и перешептывания, вызванные его самоуничижением. Удивление или насмешки – ему все равно. Главное – привлечь к себе внимание.

– Не ко мне, – говорит он, – а к нашему страдающему Господу.

Прекрасно. Пусть делает что хочет, но он не может умалить ее достижения. Мир с Англией практически заключен, и опустошенная французская казна скоро наполнится. Таковы достижения королевы на сегодня, ее и Элеоноры: подписание наконец договора между двумя великими державами.

– Вы можете выказывать смирение, но в то же время быть ухоженным, мой господин, – говорит она. – Позвольте своим слугам хотя бы привести в порядок вашу прическу и бороду для церемонии. Оживите для такого случая! Мы порадуемся миру с Англией впервые за двести лет. – Он сердито смотрит, пока она не добавляет: – И на празднике к нам присоединится университетский богослов Фома Аквинский.

– Да! – загорается он. – Молодой философ Альберта Великого. Я слышал, он только что написал новый трактат. Надеюсь, прочтет его нам.

И все же, когда Людовик прибывает на церемонию, он выглядит как всегда – нечесаный и в дерюге. Звуки труб вызывают радостные крики у бегущих по обочине дороги горожан, в воздух летят цветы. Люди выкрикивают имя Людовика, но очень редко – королевы. Это поклонение было прерогативой Бланки: Маргарита – не Белая Королева. Иначе Людовик бы сегодня выглядел королем Франции, а не забитым рабом.

Элеонора позади него выглядит потрясающе, хотя ее платье попроще. Ей не нужен блеск, чтобы, как всегда, затмить Маргариту. Седина лишь начинает пробиваться в ее волосах серебряными нитями, вплетенными в темные кудри, дерзко выбивающиеся из-под шляпки – и, родив лишь пятерых детей против Маргаритиных десяти, она, как обычно, стройна в своей красной, усыпанной алмазами тафте, алых шелковых чулках и серебристых туфлях. Вся в красном, она подобна цветку, несмотря на бледность щек, которую Маргарита заметила в последнее время. Интриги Симона де Монфора сказываются на ней и короле Генрихе, который выглядит понурым даже в своем веселом зеленом с золотом наряде.

Маргарита знает Симона. Она слышала, как он стонал, жалуясь Людовику на свою горькую долю зятя английского короля. Бедняга! Безземельный третий сын, обреченный на унылый духовный сан, он стал благодаря великодушию Генриха графом Лестера, предводителем совета баронов – и самым громогласным хулителем короля. Он напоминает избалованного домашнего зверька, который просит еды, а потом кусает кормящую руку. Будет удивительно, если он скажет что-то новое во время завтрашних судебных слушаний с ее участием – но она также знает, что лучше не придавать большого значения его инсинуациям. У Симона де Монфора много влиятельных друзей в Англии, в то время как Генрих нажил грозных врагов. Возвращение из Германии Ричарда Корнуоллского как нельзя кстати.

Ричард никогда не выглядел таким счастливым, его роскошная корона очень ему идет, как и царственные одежды на его широких плечах. Санча же выглядит так, будто тяжелые немецкие одеяния весят слишком много для ее изящной фигурки. Ее лицо исхудало, темные круги под глазами как синяки, и все же ее замечательная красота только усилилась. Как Ричард умудряется не смотреть на нее, если весь остальной мир не может оторвать глаз? Что говорится в песне Бернара де Вентадура? Бесконечные разговоры о любви могут вызвать скуку и начать плести ложь.

Бедная Санча красива, но у нее не хватает ума, чтобы удержать внимание мужа, – это понимала мама, когда всеми правдами и неправдами выдавала за него. Раймонд Тулузский был бы хуже, а Санча была бы сейчас с ним, если бы они с Норой не сговорились спасти ее. Будь маминой заботой Санчино счастье – она бы послала ее в монастырь, как та хотела. По правде сказать, она принесла дочерей в жертву собственным интересам (даже Элеоноре, которая жаждала стать королевой, пришлось разделить ложе со стариком). Когда она говорила «семья прежде всего», то, как оказалось, имела в виду весь Савойский дом, а не самих провансальских сестер.

И все же одну из дочерей мама сделала счастливой – ту, которая меньше всего этого заслуживала. Беатриса, купающаяся в соболях и норках, с ее золотисто-зелеными, как у тигрицы, глазами, выглядит так, будто на языке у нее повисло множество сочных тайн. Однако ее последний триумф ни для кого не секрет – Прованс стал наконец ее неоспоримой собственностью! Или так она думает. И ее недавняя авантюра не секрет: теперь, когда папа забрал Сицилию у Эдмунда, она и Карл положили глаз на это королевство.

Неважно, что Элеонора и Генрих по-прежнему просят денег на войну против Манфреда. Никто не горевал больше ее сестры, когда в этом году умер дядя Томас, так и не заплатив папе Александру обещанный остаток суммы, что тот требовал. Беатриса и Карл вцепились в открывшуюся возможность – не для Эдмунда, а для себя.

Но когда Беатриса хоть пальцем шевельнула, чтобы помочь сестрам? Может быть, ее и заставили выйти за Карла, но теперь они явно заодно. Как она вообще выносит смотреть на него? Эти его вечно торчащие, как перья, длинные волосы, это павлинье самолюбование, будто не знает, что нос у него как клюв, а глаза посажены слишком узко. А его жестокость! От рассказов о нем ее пробирает дрожь: двенадцатилетнего мальчика засекли до полусмерти за то, что изобразил длинный Карлов нос. Вилланов выгнали из их домов в наказание за плохой урожай после засухи. И им некуда было пойти. Торговцев в Марселе казнили за недовольство огромным повышением налогов. Трубадуров прогнали куда подальше: Карл заявил, что музыка и поэзия, которые при дворе Раймунда Прованского ценились выше пищи, – это легкомысленные траты.

Это может быть нечестно по отношению к сестре, но Маргарита надеется, что Карлу не достанется Сицилия, потому что милым островным народом не должен править тиран. Она бы все отдала Элеоноре и Генриху, чтобы расстроить планы Карла. Однако французская казна только что восстановилась после похода на Утремер, и Людовик настаивает на откладывании каждой монеты. «Скоро нам понадобится куча денег», – сказал он загадочно.

Если его так заботит экономия, то ему следует сказать ей спасибо за договор, который должен подписать с Генрихом. После десятилетий споров о землях, что король Иоанн потерял во Франции, и нескольких лет уговоров со стороны жен, два короля наконец согласились прекратить войну. Ни тот ни другой не получит всего, что хотел: Генрих не откажется от всех оспариваемых территорий, но удовлетворится Гасконью, Сентонжем и некоторыми другими землями. В обмен Франция пообещала помочь Англии в эти трудные времена. Людовик бы предпочел, чтобы Генрих и Элеонора отказались от всех притязаний на территории по эту сторону пролива, но он тоже хочет положить конец дорогостоящим баталиям между двумя странами.