Читаем без скачивания Безумный корабль - Робин Хобб

Кеннит медленно обвел глазами то, что осталось от поселения. Некое чувство шевельнулось глубоко в душе, но Кеннит подавил его прежде, чем оно обрело определенность и силу.

Не торопясь он набрал полную грудь воздуха…

– Матушка! – позвал он затем. – Матушка, я вернулся!

Несколько мгновений ничего не происходило. Потом медленно растворилась дверь. Из нее выглянула седовласая женщина. Она щурилась на яркое утреннее солнце, оглядывая дворик. Потом заметила пришельцев, стоявших по другую сторону огорода. Ее рука поползла к горлу, глаза расширились… Она даже сотворила перед собой знак, отгоняющий злых духов.

У Кеннита вырвался вздох раздраженного нетерпения. Он пошел к ней через огород, что было весьма непросто с его ногой и костылем, застревавшим во вскопанной земле:

– Матушка, это я, Кеннит. Твой сын.

Ее привычка осторожничать уже начала, как обычно, выводить его из себя. Он успел пересечь половину огорода, прежде чем она отважилась переступить порог. Он с неодобрением отметил, что она была босиком, да еще и одета в хлопчатую рубашку и штаны, точно какая-нибудь крестьянка. Прихваченные шпильками волосы были цвета золы. Она и в молодости-то стройностью не отличалась, а с годами попросту располнела. Вот у нее округлились глаза: она наконец узнала его. И устремилась ему навстречу самой неподобающей рысцой. Пришлось Кенниту вытерпеть удушающее объятие. Не говоря уж о том, что она расплакалась, еще не добежав до него. Она все указывала пальцем на его отсутствующую ногу, ахая и охая от горестного потрясения.

– Да, матушка, так уж оно получилось… Ну все, все, хватит! – Она продолжала со слезами хвататься за него, и в конце концов он твердо отстранил ее руки: – Хватит, матушка!

Много-много лет назад ей вырезали язык. Кеннит в этом постыдном деянии был совершенно неповинен и пролил по этому поводу немало искренних слез… однако по прошествии лет заподозрил, что все-таки не бывает худа без добра. Она до сих пор сохранила привычку без конца говорить -вернее, пытаться произносить нечто членораздельное, – но теперь Кенниту без труда удавалось направлять разговор, как он считал необходимым. Он просто сообщал ей: «Вижу, ты согласна со мной. Ну и хватит об этом».

Примерно как и теперь.

– Боюсь, надолго остаться у меня не получится, – сказал он ей. – Однако я тебе кое-что привез. – Он решительно развернул мать кругом и повел своих потрясенных спутников к уцелевшему домику. – В сундучке несколько мелких подарков, – продолжал он. – Цветочные семена, которые, как мне показалось, должны тебя позабавить. Пряности для кухни, немного материи, шпалера на стену… Так, знаешь, разные пустячки.

Они добрались до двери домика и вошли внутрь. Там было безукоризненно чисто – нигде ни пятнышка, ни пылинки. И голо. На столе разложены белые и гладкие сосновые досочки. Рядом с ними – краски и кисточки. Стало быть, она по-прежнему рисовала. Среди досочек виднелась ее вчерашняя работа – полевой цветок, запечатленный в мельчайших подробностях, очень правдоподобно. На огне кипел, булькая, котелок. Сквозь дверь в другую комнату была видна опрятно застланная постель… Всюду, куда ни бросал взгляд Кеннит, были приметы немудреной и спокойной жизни. Ей всегда нравилась умеренность и простота. Вот отец, тот был не таков. Он любил изобилие и разнообразие… Они с ней хорошо дополняли друг друга, зато теперь она казалась половиной былой личности…

Тут Кеннита посетила некая мысль, прорвавшаяся сквозь заслоны самообладания. Он обошел комнату кругом, потом ухватил за плечи Хромоножку и вытащил девушку вперед.

– Я много думал о тебе, матушка, – сказал он. – Вот. Это Хромоножка. С этого дня она будет твоей служанкой. Она не слишком сообразительна, но зато, кажется, опрятна и чистоплотна… Если же нет, я в свой следующий приезд ей голову оторву! – Его мать от ужаса вытаращила глаза, а несчастная увечная девушка рухнула на колени, бессвязно моля о пощаде. – Короче, для ее же блага как следует постарайтесь поладить! – добавил Кеннит почти ласково. Ему уже смертельно хотелось назад, на палубу своего корабля. Насколько там все было проще… Он указал на пленника.

– А это – капитан Хэвен. Поздоровайтесь, если охота, и сразу можете попрощаться. Он останется здесь, но тебе о нем особо заботиться не придется. Я намерен посадить его в старый винный погреб под особняком… Ты, Хромоножка, не забывай время от времени давать ему немножко еды и питья, хорошо? Ну, примерно так, как тебя кормили и поили на невольничьем корабле, поняла?… И это будет, по-моему, со всех сторон справедливо, не так ли?

Он ждал ответов, но все таращили на него глаза, как будто он внезапно свихнулся. Мать же вцепилась в передок своей рубашки и терзала пальцами ткань. Она выглядела очень расстроенной. Кеннит решил, что догадался о причине.

– Я, – сказал он, – дал слово, что ему будет сохранена жизнь. Потому-то я и настаиваю, чтобы вы поступали именно так, как я говорю. Я посажу его на цепь, а вам придется позаботиться о еде и питье. Поняли?

Мать что-то отчаянно и неразборчиво забормотала. Кеннит одобрительно кивнул:

– Да, да, я так и знал, что ты не будешь возражать. Так… Я ничего не забыл? – Он посмотрел на своих людей. – Ах да, конечно. Смотри, матушка, я еще и жреца тебе привез. Ты ведь любила жрецов! – Его взгляд сверлил Са'Адара. – Моя мать очень набожна, – сказал он ему. – Помолись ради нее. Или благослови.

У Са'Адара глаза полезли на лоб:

– Ты с ума сошел…

– Да прямо! И почему я это слышу о себе от людей всякий раз, когда что-то устраиваю по своему вкусу, а не по их?…-И он отмахнулся от жреца. – А вот эти двое, матушка, будут твоими соседями. Между прочим, у них на подходе ребеночек. Они мне сами сказали. Я уверен, тебе понравится общество малыша. А обоим его родителям не привыкать к тяжелой работе. Поэтому надеюсь, что к моему следующему приезду здесь все будет выглядеть повеселей теперешнего. Может, даже в особняк опять переедете!

Пожилая женщина так замотала головой, что из прически посыпались шпильки, в глазах проснулась какая-то застарелая боль. Открыв рот, она испустила срывающийся крик. При этом стал виден обрезанный язык, и Кеннит брезгливо отвел взгляд.

– Я понимаю, – поправился он. – Этот домик такой уютный. Может, тебе в нем действительно лучше… Однако это не значит, что мы должны сидеть сложа руки и смотреть, как разрушается особняк. – И он покосился на чету «расписных». – Можете выбрать себе один из домиков, какой приглянется. Это, кстати, и к жрецу относится. Только смотрите, чтобы он к нашему капитану близко не подходил. Я пообещал Уинтроу, что его папаша будет содержаться в надежном месте и в добром здравии, чтобы мальчику больше не надо было ни беспокоиться о нем, ни дела с ним иметь…

Тогда-то Кайл Хэвен впервые подал голос. Когда он услышал о своей предполагаемой участи, у него на некоторое время отвисла челюсть, он задохнулся, но потом все же вобрал в себя воздух и яростно взревел:

– Так это Уинтроу все подстроил? Мой сын сделал это со мной? – Синие глаза лезли из орбит от оскорбленного чувства и праведной ненависти. – Я знал!… Знал с самого начала! Ах он змееныш подколодный! Ах он вонючий щенок…

Мать Кеннита так и отшатнулась от него прочь. Кеннит поморщился и наотмашь, этак небрежно влепил Хэвену по губам. Даже будучи вынужден опираться на костыль, он нанес такой удар, что пленник шатнулся назад.

– Ты расстраиваешь мою матушку, – заметил он спокойно. – Самое время определить тебя по назначению. Пошли. Вы двое, ведите его! – Это относилось к двоим «расписным». Обернувшись к девушке, он приказал: – А ты поесть приготовь. Матушка покажет тебе, где припасы… Ты, жрец, останешься здесь. Можешь молиться или… А в общем, делай, что матушка тебе прикажет.

«Расписные» потащили капитана Хэвена за дверь. Кеннит двинулся следом.

– Ты не будешь указывать мне, что делать, а что нет, – объявил Са'Адар. – Ты не можешь сделать меня своим рабом!

Кеннит оглянулся на него. И усмехнулся уголком рта.

– Рабом, может, и нет, – сказал он. – А вот мертвецом – запросто. Занятный выбор, не правда ли?

И вышел, более не оборачиваясь.

«Расписные» ждали его снаружи. Кайл Хэвен обмяк в их мускулистых руках. На его лице отчаяние мешалось с неверием в то, что это в самом деле происходит с ним и сейчас.

– Ты не можешь этого сделать. Бросить меня вот так…

Кеннит не ответил, лишь головой покачал. Как ему надоели все эти люди, то и дело вслух заявлявшие, будто он «не может» сделать нечто такое, что он со всей очевидностью МОГ!… Кеннит зашагал к особняку, не очень заботясь оглядываться, идут ли за ним. Мощеная дорожка совсем заросла травой, клумбы давным-давно разрушились и исчезли среди сорняков… Кеннит указал на них «расписным»:

– Я бы хотел, чтобы вы здесь привели все в порядок. Если плохо понимаете в садовничестве, спросите мою матушку, она посоветует. Она все знает о том, как сажать и выращивать.