Читаем без скачивания Пасынки Гильдии - Ольга Голотвина

И когда Дайру замер, ничего не соображающий и до самого донышка души полный немыслимым счастьем, ему уже не надо было объяснять Вианни, чего все мужчины хотят от женщин…

– Вот, возьми! – Вианни протянула любимому небольшой бархатный мешочек, затянутый серебряной тесьмой. – Это тебе, на память.

– Что это? – Дайру задержал ее руку в своей.

В стороне Нургидан и Нитха вели прощальную беседу с ящером Циркачом. В сторону влюбленных они старались не глядеть.

Дайру не оценил деликатности друзей, попросту ее не заметил. Он ничего не видел и не слышал, кроме Вианни.

Она выглядела, как всегда, чистенькой и аккуратной: рубашка заправлена за красиво завязанный пояс, курточка наброшена на узкие плечи. Но Дайру, неотрывно глядевший на любимую, видел ее такой, какой она лежала на его плаще. (Когда он догадался постелить ей плащ? И не вспомнить… Можно подумать, сам расстелился!)

На коричневом сукне плаща ее кожа казалась немыслимо белой, молочного цвета – кроме маленького русого треугольника, очень нежного и мягкого. Оно словно светилось, это тело. Разрумянившаяся щечка, словно к подушке, прильнула к меховой опушке капюшона, а смявшаяся зеленая заплатка рядом с личиком Вианни почему-то выглядела ужасно нахальной, словно подмигивающий глаз. А сама Вианни была чистой и легкой. Хотелось поднять ее на ладонях и поднести к лицу, как цветок…

И еще Дайру вспомнил, как, смочив водой из фляги кусочек перевязочного холста, он осторожно смывал кровь с ее нежной кожи. И ласково объяснял, что тут нет ничего страшного, это бывает со всеми девушками, когда они превращаются в женщин…

Подлец, мерзавец, к чему он посмел потянуться?!

Эта мысль была искренней и в то же время лживой. Так уж сплелось все сейчас в его душе: и стыд, и гордость, и страх перед гневом ее отца, и острое, до боли, счастье. И царящая над всем этим безумием уверенность, что, если бы можно было повернуть время вспять и вернуться на ту поляну с высокой травой, он вновь поступил бы точно так же.

А Вианни изменилась! Да, изменилась! Взглядом, статью, манерой держаться. Не веселая девчонка, тянущаяся за поцелуем героя, – юная женщина, которая знает, что она желанна.

– Что это, любимая? – Дайру погладил мешочек.

– Головная повязка. Я ее расшила перламутровыми раковинками и перышками шестикрылого зимородка. Служанки говорили, что в деревнях невеста должна своими руками сделать подарок жениху. Я ведь твоя невеста, верно?

Еще вчера это заявление вогнало бы Дайру в панику. Но сейчас он лишь расправил плечи и твердо ответил:

– Конечно.

Но про себя он все же подумал: «Вот твой папа обрадуется…»

– Эй, жених, нам пора! – окликнул напарника Нургидан.

Вианни не плакала, не цеплялась за любимого, не умоляла его остаться. Но когда трое Охотников, взявшись за руки, готовы были ступить за Грань, окликнула негромко:

– Дайру!

Он оглянулся.

Вианни сказала непривычно серьезным, взрослым голосом:

– Все в моей жизни – для тебя. И я тоже – для тебя. Иди, я буду тебя ждать.

Шагая в зыбкое марево Ворот, Дайру думал: да, он вернется. Даже без гильдейского браслета. Пусть Подгорный Мир коверкает его как угодно. Он разыщет Вианни и будет рядом с нею до конца своей жизни.

Но даже в этот торжественный миг голос трезвого рассудка добавил ехидно:

«Угу. До близкого конца своей короткой жизни. До первой встречи с ее отцом!»

14

Город Аргосмир просыпался…

Нет! Неверно! Город и не спал этой тревожной, тяжелой ночью.

Не спали те, кто мог запереть двери и ставни своих домов на все засовы и замки. Они прислушивались к окрикам стражи и лязгам оружия на улице и молили Безликих о защите.

Не спали те, у кого не было домов с прочными дверьми и ставнями. Этой ночью не отоспишься за пустыми бочками на рынке или в бурьяне меж заборами. И не откупишься медяком, если тебя разбудит стражник.

Не спали обитатели Бродяжьих Чертогов – их владения прочесывали патрули «крысоловов».

Не спали жалкие отщепенцы, что ютились в Гиблой Балке. Они не так уж опасались стражи, но после исчезновения своей королевы в ужасе ждали кары Жабьего Рыла.

И уж конечно, не спали стражники. За эти двое суток они забыли, что такое отдых.

Но здесь у Восточных ворот города, рассветные лучи озаряли картину мирную и привычную. Ворота, как всегда, отворились, пропуская ранних гостей: крестьян с возом сена да нескольких прохожих. Все было как обычно, разве что стража внимательнее ворошила сено да пристальнее оглядывала прохожих. Да еще всполошились, загорланили нищие у ворот: обнаружили, что к ним прибился чужак.

Скрюченный горбун с птицей на плече знал порядки нищей братии: безропотно дал оттеснить себя за спины остальных, да еще и согласился отдать «здешним» половину того, что ему, паче чаяния, подадут. Со своего места он видел ворота и дорогу, это было для него главным.

Так он сидел, пока не заметил вдали на дороге путников: двоих юношей и девушку. Тут он встрепенулся, поднялся на ноги и, никем не замеченный, тихо удалился.

– Стоит оставить этот городишко без присмотра, как здесь уже неприятности! – сокрушался Нургидан. – Пираты на них напали! Такая драка – и без меня!

Еще по дороге, проходя мимо Фазаньих Лугов, молодые Охотники поболтали с пришедшими к ручью за водой слугами приезжих властителей и узнали, что в городе вчера творилось неладное. А сейчас, у ворот, дружелюбные и разговорчивые стражники рассказали о пиратском налете на Портовую бухту.

Дружелюбными и разговорчивыми стражники были оттого, что десятник предупредил их насчет учеников Шенги, которые могут через эти ворота вернуться в город, и велел препятствий не чинить. (За этим приказом стояли предусмотрительность и щедрость Лауруша и Шенги.)

По виду ребят нельзя было сказать, что позади у них тяжелая дорога. Когда они вышли из-за Грани, была полночь. Хватило времени, чтобы немного поспать, искупаться в ручье и привести в порядок одежду. Раны Нургидана начали затягиваться. Листья заморочника сняли боль, и юноша сбросил свои лохмотья и облачился в запасную рубаху (они на всякий случай взяли с собой одну на троих).

О своем провале напарники не разговаривали и вообще старались не думать. Все-таки у них была робкая надежда на заступничество короля. Лишь бы Лауруш дал им вторую попытку, а уж они расстараются – дракона из логова пинками выгонят, у Туманного Кота шерстинку выпросят, самого Хозяина в гости пригласят!..

Город выглядел вполне мирно: сюда не докатились ни бунт, ни вражеский налет. Лавки открыты, на улицах многолюдно, даже патрульных стражников не видно (как сказали охранники у ворот, самая суматоха сейчас в порту и на побережье).