Читаем без скачивания Ночь накануне - Андрей Кивинов

— За Пашку, — сказал Тимур. — За то, чтоб никогда не было войны. Сгори в аду, будущий анфюрер.

— Жесть, — осуждающе произнесла Анка и отвернулась.

— Наше дело правое, — отрезал Тимур.

— Коза ностра правая, — зло пробурчала Анка.

— Чего? — удивился я.

— Коза ностра в переводе — наше дело. Не знал?

— Хватит! — оборвал Тимур. — Дома отворчишься. Нам надо закончить.

Факел тем временем последний раз плюнул искрами и погас — похоже, жидкость слишком быстро выгорела. Обожженный мальчик теперь казался еще более тощим и жалким. Лицо его почернело и скорчилось так, что я не смог разглядеть, открыты ли его глаза. Похоже, он был без сознания, мелко дрожал и подергивал конечностями.

— Жесть… — снова произнесла Анка. — Он же еще ничего не сделал!

— Он сделает, Анка, поверь. Этот — сделает.

— Можно было просто застрелить…

— А как же Бог? — повернулся Тимур. — Как же маленькая Анка с камушком в руке? — Он повернулся ко мне: — А ты, Петька? Жесть, да? Как же прадед в танке? Как же тетя Люда?

— Так нельзя, — Анка, сжала зубы. — Пристрели его, он мучается. Так нельзя.

— У меня пустой магазин, пристрели сама, я уйдем.

Анка подняла свой автомат и нервно нажала спуск. Раздался сухой щелчок. Мы не успели ничего сказать, как Анка рывком сбросила его и схватила со стола большой кухонный тесак.

Она села на корточки и с силой вонзила тесак в живот маленькому Отто и рванула. Брызнула кровь Тесак вытащил из раны клок внутренностей — таких же багровых и страшных, как на той дикой фотографии.

Но в этот момент черный кирпич на ее поясе взорвался миллионом осколков, и одновременно грохнул выстрел.

Я обернулся: в дверях черного хода стоял полицейский с вытаращенными глазами. Он обеими руками держал дымящийся пистолет. Я вскинул «узи» и ответил короткой очередью, оборвавшейся на середине, — магазин был пуст.

Полицейский грузно рухнул, но в дальнем конце коридора показались еще двое полицаев.

Я оглянулся на Тимура.

— Домой! — властно приказал Тимур, кладя трехпалую руку на пояс.

— Анка! — крикнул я.

Тимур рванул. Пояс отстегнулся, и Тимур, не глядя, швырнул свой кирпич с кнопкой Анке. А сам шагнул, заслоняя телом вход на кухню.

— Домой! — рявкнул он нам. — Приказ Бригадира!

— Тимур!!! — истошно заорала Анка.

— Я не планировал возвращаться, — отрезал Тимур. — Мне некуда и незачем. Моя миссия выполнена.

В бункере было спокойно. Мерно гудел компьютер, а на столе поблескивал Пашкин фотоаппарат. Анка плюхнулась на диван и обхватила руками коленки. Ее трясло. Я обнял ее за плечи, и мы долго-долго сидели молча.

— Мне надо умыться… — наконец глухо произнесла она. — Здесь должен быть чертов умывальник…

— Должен быть, — подтвердил я. — Вон кружка и кипятильник, должен быть и умывальник.

Анка, пошатываясь, вышла.

Я прошелся по бункеру. Внимательно осмотрел стол. Жужжащий черный цилиндр с непонятной арабской вязью на корпусе и толстенный, в руку толщиной, аспидно-черный кабель, уходящий из него как хвост в пол, вглубь, в землю. Казалось, кабель слегка вибрировал от бушующей в нем энергии.

Я вышел за дверь. Где-то рядом журчал рукомойник. Я распахнул стенной шкаф, из которого Тимур вынимал оружие и пакет со своим самодельным пластидом. Оказалось, пакет там был далеко не последний.

Я принес все, что было, в комнату и аккуратно облепил белой массой клавиатуру, компьютер, военный пульт и черный цилиндр с арабской вязью. Сверху положил кипятильник и похоронил его под толстым белым слоем. Пластид кончился. Руки едко пахли и чесались — я кое-как вытер их об диван.

Вернулась Анка — ее куртка, штаны и ботинки блестели от воды и казались пышнее, а волосы, наоборот, мокро слиплись, отчего голова сразу уменьшилась втрое, и на лице обозначились острые скулы.

— Простудишься.

— Не по фиг?

Пожав плечами, я вышел в коридор, вымыл руки и лицо, обтер влажными ладонями штаны, куртку и ботинки — вроде ни грязи, ни крови на них не было.

Когда я вернулся, Анка все так же стояла посреди бункера.

— Что это? — Она указала на обмазанный компьютер.

— Уходить надо красиво, как говорил Бригадир.

— Идем… — кивнула Анка.

Я включил кипятильник в розетку, потянулся, чтобы взять Пашкин фотоаппарат, но Анка меня остановила:

— Не надо. Бригадир прав — не надо фотоаппаратов.

Мы вышли из бункера — здесь по-прежнему стоял хмурый осенний день. Не было только «Волги» с мигалками. Взявшись за руки, мы торопливо прошли мимо безлюдных складов и дошли до проходной. Небольшая дверца, сделанная в одной из створок, оказалась распахнута, и мы вышли на улицу. Вслед нам высунулся запыхавшийся охранник.

— Эй! — крикнул он. — Вы откуда?

— От Тимура Иваныча Тяжевского! — крикнул я, не оборачиваясь.

— Кого? — переспросил охранник. — Кого?

Мы ускорили шаг. Чувствовалось, как охранник сверлит взглядом наши спины.

В полном молчании мы дошли до перекрестка, как вдруг рядом с нами притормозила маршрутка — словно понимая, что если кто-то идет пешком по этому району, то не ради прогулки, а желая поскорее уехать. На маршрутке мы ехали минут десять, когда далеко-далеко раздался далекий хлопок. Мы обменялись взглядами.

— Помнишь, — сказала Анка, — Пашка говорил про Тимура в квадрате R118? Когда Тимур воевал против нас?

— Он тренировал нас! — возмутился я. — Ты хочешь сказать, он предатель?!

— Нет, — поморщилась Анка. — Не об этом. Ты сам видел Тимура?

— Наверно. Он играл за фашистов, значит, был в фашистском мундире.

— Правильно, — сказала Анка со значением. — А как играют за фашистов?

— Ну, есть команды наших, а есть команды фашистов. Если зарегистрироваться как фашист…

— Где на сайте «Fire Mission» регистрируют фашистов?

Я задумался.

— Не видел, если честно. Но откуда-то они берутся в таком количестве?

— Вот именно. Я сейчас поняла. Смешно. Мы два года не задумывались, откуда берутся фашисты. Потому что всегда были в одной команде. Так вот слушай: там нет фашистов. Никто и никогда не назовет себя фашистом, даже последняя мразь. Фашист появляется, когда ты направляешь свой ствол на игрока другой команды. Тогда ты видишь на нем фашистский мундир. А он — видит фашистский мундир на тебе.

Я задумался.

— Выйдем здесь, тут интернет-кафе и пирожки, — Анка дернула меня за рукав.

Я знал это кафе, хотя не любил его. Мы заказали терминал, Анка сразу полезла в поисковик, и я пошел к бару, взял два чая и два пирожка, долго смотрел как неповоротливая буфетчица копается, льет кипяток, ходит в подсобку за сахаром… Когда я вернулся, Анка сидела, закрыв голову ладонями.