Читаем без скачивания Призрачный свет - Мэрион Брэдли

Голова продолжала болеть. Свободной рукой Труф потерла виски и вдруг услышала тихое пение. Перед ней была дверь в комнату Джулиана. Труф решила осмотреть ее в последнюю очередь, потому что не хотела обнаруживать у него свою книгу и таким образом получить подтверждение своим подозрениям. Да нет, не подозрениям, Труф была почти полностью уверена, что исчезновение "Страдающей Венеры" — дело рук Джулиана.

Она осторожно открыла дверь. В комнате никого не было. Неудивительно, сейчас все находятся в храме. Труф никак не могла избавиться от навязчивой картинки происходящего в храме. Как ни старалась, она физически ощущала, как на нее волнами накатывает неведомая сила. Труф даже начала чувствовать окутывающий храм запах.

Невероятным усилием воли Труф стряхнула наваждение, уверяя себя, что это еще не галлюцинации. Комната Джулиана, казалось, насквозь пропахла ладаном, да это и неудивительно. Странно, почему его костюмы еще не пропитались им насквозь? Труф принялась обследовать комнату. Пачки исписанных листов бумаги она не трогала, строго говоря, все, что не напоминало по форме ее "Страдающую Венеру", Труф не интересовало.

В одном из ящиков Труф обнаружила конверт, а на нем измятый клочок фотографии с рваными краями. Расправив, Труф посмотрела на него и увидела одетого в длинную футболку маленького мальчика, худого, с угрюмым, недовольным лицом. Его длинные темные волосы были зачесаны назад. Что-то в хмуром мальчугане показалось Труф знакомым, она чувствовала, что где-то уже видела его. Оставалось только вспомнить где. Труф взяла конверт и высыпала из него пачку старых, пожелтевших снимков. На всех них был изображен тот же мальчишка, задумчивый и хрупкий.

При свете свечи Труф быстро просмотрела все фотографии и на одной из них рядом с мальчишкой увидела Торна Блэкберна. Следовательно, на всех фотографиях был изображен его сын, Пилгрим.

Теперь она поняла, почему все снимки показались ей такими знакомыми. Клочок, на который Труф наткнулась в самом начале, был оторван от одной из фотографий, находившегося в пакете группового снимка круга истины Торна Блэкберна. Сделан он был здесь, во Вратах Тени. Ее интересовало, кто так аккуратно оторвал кусок с Пил гримом от основного снимка? Это было сделано с таким тщанием, будто человек хотел отделить мальчика от всех остальных.

Но почему эти фотографии здесь, а не в альбоме?

Раздумывать было некогда, нужно было торопиться. Труф вытащила из кармана будильник, он продолжал работать. Уже три часа ночи, а впереди куча дел. Засунув снимки в ящик, Труф продолжила обыск.

"Страдающей Венеры" не было и здесь, но результат поисков не ошеломил Труф, оставался еще кабинет Джулиана.

Труф спустилась вниз, рассекая волны излучаемой ритуалом силы, и вошла в кабинет. Увидев на столе свечи, Труф зажгла их все, поразившись собственной беспечности. Исходящая из храма сила валила Труф, но, шатаясь, она раскрывала ящики и переворачивала бумаги, совершенно не заботясь о том, что Джулиан может заметить следы обыска.

Труф перерыла весь кабинет, напоследок обшарила все углы, поднялась с пола и подошла к столу. Книги не было.

Руки Труф тряслись, она еле сдерживалась, чтобы не вскрикнуть от охватившего ее отчаяния. Она задула все свечи, кроме своей. Труф устала, едва держалась на ногах. Она была уверена, что книга у Джулиана, только он заинтересован в том, чтобы обладать ею. Сейчас, не найдя «Венеру», Труф просто не знала, что делать дальше.

Пламя свечи метнулось и осветило резной ящик для вин. Труф направилась к нему, оставив свечу одиноко гореть на столе. Она взяла бокал, наполненный какой-то темной жидкостью. А может быть, не темной, просто Труф так показалось. Она понюхала ее и отпила глоток. Это было одно из тех восхитительных вин, которые Джулиан так любил.

"Надеюсь, это амонтильядо? За любовь к Господу, Монтрезор? Да, Фортунато, за любовь к Господу". Труф залпом выпила и налила еще. Второй бокал она пила медленно, наслаждаясь вином. Не допив его, она почувствовала действие первого бокала. Спала застилающая глаза пелена, и Труф снова увидела мир как и прежде, исчезла доводящая до безумия гипертрофированная чувствительность к ритуалу. Что там говорил Джулиан, когда поил Лайт бренди? О каких-то чакрах, которые алкоголь блокирует? Замечательно.

"Неудивительно, что Эллис пьет. То есть пил. Прекрасная штука — раз, и никаких тебе чакров, — она захихикала. — Все это Джулиан называет оккультной чувствительностью, а Дилан — проявлением наследственных экстрасенсорных способностей". Труф было, впрочем, все равно, как кто называет ее состояние, она хотела побыстрее выйти из него.

Вино разгорячило и расслабило Труф, но не лишило желания что-нибудь сделать.

Но все, что могла, Труф уже сделала. Оставалось только пойти завтра утром к Джулиану и посмотреть, что он будет делать после ее исповеди — смеяться над Труф или жалеть ее. Труф села в кресло и задумчиво уставилась на свечу.

Это было запоздалое прозрение, Труф увидела все, что ей следовало бы сделать, но чего она по слепоте своей не сделала.

Почему она не рассказала все Дилану, когда он приезжал сюда? Ведь она же хотела отправить ему свой дневник. Даже собиралась скопировать и послать копию "Страдающей Венеры". Почему Труф этого не сделала? Нужно было хотя бы сказать Дилану, что у нее есть эта книга.

Нужно было…

Хватит думать о том, что следовало бы сделать, уже четыре часа. Сейчас нужно уходить. Труф допила вино, поставила бокал и потянулась к телефону.

Сняв трубку, Труф с удивлением обнаружила, что связь есть, и по памяти набрала домашний номер Дилана.

Гудки, длинные гудки. Труф долго держала трубку, но к телефону никто не подходил. Значит, Дилана дома нет. Труф нажала на рычаг и набрала номер лаборатории. Ответили довольно быстро, но это был не Дилан, и Труф положила трубку.

Она снова подняла ее и набрала прямой телефон Дилана в лаборатории. Опять кто-то ответил, и опять не Дилан. Труф нажала на рычаг. Ей нужен Дилан, ни с кем другим она разговаривать не собиралась. А что она собиралась сказать Дилану?

"Что я схожу с ума? Что старые добрые законы во Вратах Тени не действуют? Или я собираюсь поведать ему, что в двадцатом веке я никак не могу понять, верить ли мне в магию или нет, а если да, то в какую — черную или белую? Я ничего в этом не понимаю!"

Труф оставила мысль связаться с Диланом и положила трубку. Пора признаться, что тебя обманули, как дитя, переиграли еще до того, как ты поняла правила игры. Труф налила еще вина, выпила, взяла свечу и вышла из комнаты.

— Ничего не понимаю. Может быть, у тебя есть склонность к самоубийству? Или ты плохо слышишь? Сколько раз я уже приходил к тебе, а это совсем непросто. Согласись уехать отсюда хотя бы из сочувствия. После стольких знаков, которые я подал, чувство самосохранения разыгралось бы даже у последнего идиота, а ты еще здесь. Почему? Ты что, ничего не понимаешь?